Рождённый под чужим небом (СИ) - Деминский Владимир. Страница 16

Рурх напряжённо смотрел на второго воина.

«— Ну, давай! Скажи это! — думал шаман. — Чего ты ждёшь?!».

Ни к какой волшбе он не прибегал. Хранители врат были непростыми воинами и почувствовали бы даже самые лёгкие чары, направленные против них. А за такое полагалось лишь одно наказание — смерть.

Ожидание затягивалось. Мысленно выругавшись, шаман уже открыл было рот, дабы промолвить ритуальную фразу, как вдруг второй воин сказал:

— Для кого ты ищешь имя?

— Для него, — шаман слегка подтолкнул ребёнка, так, чтобы тот подошёл поближе к хранителю.

— По какому праву?

— По праву, дарованному мне богами!

Хранители отошли в стороны. Рурх протянул руку к двери, и створки начали медленно отворяться.

«Получилось! — возликовал он.»

Проход в храм озарился бледным светом. Держа мальчика за руку, шаман неторопливо зашёл внутрь. Створки за их спинами захлопнулись. Теперь двери откроются лишь тогда, когда ритуал завершится.

Храм Четырёх Стихий представлял собой просторное помещение с куполообразным потолком, разрисованным колдовскими символами. Пол был покрыт серыми прямоугольными плитами, размером примерно локоть на два. Их гладкая поверхность бесстрастно отражала идущих по ним дивья и ребёнка.

В стенах на высоте примерно четырёх локтей от пола поблёскивали кристаллы. Их бледно — жёлтый свет темноту разгонял слабо, отчего в храме постоянно царил полумрак. Отойдя примерно на двадцать шагов от дверей, Рурх остановился. Здесь начиналась Тропа по которой, согласно Завету, должны были пройти двое: ребёнок и кто — то из родственников. В случае отсутствия таковых, сопровождающего назначал шаман.

Рурх задумался. За те дни, что приёмыш провёл у дивьев, он заплакал только один раз и это было удивительно. Конечно, маленькие дети воспринимают мир совсем по — другому, чем взрослые, но чтоб настолько! Вот и сейчас мальчишка с любопытством оглядывался по сторонам, однако даже не пытался вырвать свою руку из ладони шамана. Тяжёло вздохнув, Рурх сделал первый шаг. Ритуал Называния начался.

Поскольку создатели Тропы выложили её светящимися белыми плитами, то идти по ней не составляло особого труда. Однако ни вправо, ни влево сходить было нельзя. Ежели вдруг случиться такое, то согласно Завету ритуал считался нарушенным. Одной из обязанностей шамана во время прохождения Называния как раз было следить за тем, чтобы ни ребёнок, ни его родитель не оступились.

Тропа извилисто петляла, иногда даже получалось так, что идущие по ней возвращались по нескольку раз на одно и то же место. На первый взгляд, в таком движении не было никакого смысла, и только шаман знал, что таится в каждом изгибе.

Наконец, все повороты закончились, и они ступили на прямой участок. Отсюда Тропа вела к четырём колоннам, расположенным точно в центре храма. Они символизировали Огонь, Воду, Землю и Воздух, первоэлементы, из которых состоит всё в нашем мире.

Тропа проходила меж каменных столбов и вела к кругу, выложенному из красных плит. Встав в центре круга, шаман отпустил руку ребёнка. Тихо шепча ритуальные фразы, Рурх медленно переводил взгляд с одной колонны на другую.

Все они были изготовлены из чёрного камня, матово поблёскивающего в падающем от кристаллов свете. Первая колонна, на которую упал взгляд шамана, символизировала Огонь. С гудением и треском на её вершине взвилось и опало алое пламя. Затем оно занялось ярко и ровно.

Потом шаман посмотрел на Воду. Мощная струя ударила вверх, но, не долетая до потолка, растворилась в воздухе. Затем по всей колонне застроились потоки воды, однако ни один из них не достиг пола. На расстоянии двух пальцев от каменных плит они исчезали.

Теперь пришёл черед Воздуха. После нескольких фраз, произнесённых шаманом, на вершине колонны заплясал вихрь с мелькающими внутри высверками молний.

И последнее. Земля. Стоило шаману лишь произнести нужные слова, как колонна, посвящённая этому первоэлементу, пошла буграми и треснула в нескольких местах. В трещинах показались обломки скальной породы.

Утерев пот со лба, Рурх достал из сумы бубен. Прикрыв глаза и, казалось, напрочь позабыв о ребёнке, он ударил в него костяшками пальцев. Одновременно с этим шаман запел Песнь Имени. Так началась самая главная часть ритуала.

Мальчик, который до этого момента спокойно стоял внутри круга, завертел головой. Вначале он посмотрел на дивья и дёрнул его за одежду, но тот даже не пошевелился. Тогда ребёнок несмело перешагнул границу круга и снова поглядел на шамана. Дивий продолжал бить в свой бубен.

Свой следующий шаг ребёнок сделал уже смелей. Правда, он споткнулся, но тут же поднялся, даже не захныкав.

Продолжая петь, шаман достиг того состояния, когда начинаешь видеть незримое. Теперь вместо Храма Четырёх Стихий, Рурх находился на бескрайней равнине, поросшей травой синего цвета. Шаман стоял в центре выжженной неведомой силой небольшой четырёхугольной площадки. В одном из её углов лежал массивный, заросший седым мхом камень, в другом бил родник, в третьем ветер кружил подхваченную с земли золу, ну, а в четвёртом горело зелёное пламя. И именно к нему, протягивая руки, шёл ребёнок.

Удивительно, но в незримом мире мальчишка никак не изменился. И это было весьма необычно. Кроме того, его привлекло к себе пламя! А ведь большинство дивьев живут под знаком Земли!

Рурх повысил голос. Наступал момент выбора. Примет ли пламя ребёнка? Подаст ли знак? Или мальчишка будет жить Безымянным? Ведь такое тоже возможно! Далеко не все дети проходят ритуал…

Между тем найдёныш подошёл к огню совсем близко. Сейчас, если всё в порядке, пламя должно несколько раз качнуться из стороны в сторону. Но ничего подобного. Оно продолжало гореть ровно. Рурх чуть не сбился с досады, но вовремя спохватился. Не хватало ещё прервать песнь находясь в незримом мире!

Между тем ребёнок смело протянул руку и коснулся огня. А ещё через мгновение он вступил в пламя! Раздался оглушительный треск и огонь ударил вверх на высоту в два дивьих роста!

Шаману понадобилось огромное усилие воли, чтобы продолжить песню. Того, что произошло, не случалось никогда раньше! Сердце Рурха застучало как бешеное. Теперь он не отрываясь смотрел на огонь, но видел одно лишь пламя.

Текли мгновения, но ничего не происходило. Ребёнок будто растворился в огне. Шаман допел песнь и начал заново. Он мог повторить её не более трёх раз, затем следовало вернуться обратно в мир дивьев.

Сознание Рурха словно раздвоилось. Одна половина продолжала петь, другая же лихорадочно соображала:

«— Старый дурак! Настоящее имя решил дать! И что теперь делать? А если этим я осквернил Храм? Так раньше надо было думать! Но ведь он сам зашёл в пламя, значит, огонь принял его? Или нет?»

О чём только шаман ни передумал, пока пел песнь Имени! В голове роились десятки мыслей, но, как назло, ни одной дельной! И тут, когда Рурх готов был уже впасть в отчаяние, пламя опало. Не веря своим глазам, дивий смотрел на ребёнка, который скорее всего даже не понял, ЧТО именно сейчас произошло.

— Дарен! — в голове шамана раздался громовой голос. И столько в нём было мощи и силы, что шаман прервал песнь и упал на колени.

— Имя, — благоговейно прошептал он, — теперь у него есть имя.

Рурх закрыл глаза и произнёс заклинание. Когда он их открыл, то вновь обнаружил себя стоящим в центре красного круга. Обряд завершился. Словно отходя от тяжёлого сна, шаман медленно посмотрел по сторонам. Первым, кого он увидел, был ребёнок, доверчиво прижимающийся к нему.

— Дарен, — произнёс дивий, словно пробуя на вкус, как звучит истинное имя.

— Пойдём, — он взял мальчишку за руку. — У нас много дел.

***

Вечером, когда на главной площади уже зажгли ночные огни, Рурх пришёл к вождю. Гтар уже успел осушить не один кубок, однако нисколько не опьянел. Посмотрев гостю прямо в глаза, он молча подтолкнул к нему чашу. С удовольствием отпив пенного напитка, шаман крякнул, вытерся рукавом и произнёс: