Ключи ушедшего бога - Фирсанова Юлия Алексеевна. Страница 29

Одним из излюбленных приемов стала имитация громкого телефонного разговора. Кнопочку нажму, смартфон брямкнет, я трубку к уху и разоряюсь на нужную тему. Если какое заболевание вижу, то прямым текстом шпарю, якобы подругу просвещаю, как некто помер совсем не по-геройски, недуг по-глупому запустив. А если что непонятное, то уже диверсии в ход шли. Могла, если смерть от травмы физической видела, втихую толкануть смертника на поручень или на выходе со ступенек. Лучше россыпь синяков или даже перелом, чем деревянная квартирка. Первое пройдет, второе — насовсем. Часто помогало.

В очереди на въезд в город карета наша стояла недолго, основной поток утром схлынул, а для вечернего время еще не пришло. Лошади, реагируя на жару, недовольно пофыркивали, мы стоически терпели. Хотя карету через крышу успело пропечь изрядно. Пирожок в духовке в сравнении с потной мной чувствовал бы себя мороженкой на леднике.

Когда в наше оконце заглянула небритая физиономия и дыхнула перегаром, равнодушно разглядывая въезжающих в Ральин, я вяло просканировала дядю на предмет пятнистости и почти не удивилась. Везет мне, первая же харя — и черное пятно на груди. На бандитов, что ли, нарвется? Нет, тогда пятно бы другой формы было, а тут явно все сердце очерчено. Что ж так душно-то… Черноволосый одышливый страж, проявив формальную бдительность, махнул рукой, не сочтя нас социально опасными. О, меня осенило! Подавшись к окошку, я торопливо выпалила, заморгав глазками так, как в прошлый раз, когда у подавальщицы молочка выпрашивала:

— Будь! Лирт страж, надел бы ты хоть капюшон от куртки и холодненького выпил, духота такая, что и быка свалит!

— И то верно, лирта. — Грубоватая, равнодушно-вялая физиономия мужика расплылась в неожиданно доброй улыбке, и он натянул на голову серый колпак от форменной куртки.

Пятно на груди исчезло. Мы еще не успели проехать, поэтому в отместку за совет наша компания получила список местных заведений общепита, в которых приличным девушкам (Фиилор еще на последней стоянке на всякий случай снова был обряжен в женское платье) можно остановиться.

Жрец спросил, какое из перечня поближе к нужной нам центральной площади города, и растроганный, не иначе как с похмелья, внезапной заботой страж просветил нас. Карета затряслась по булыжной мостовой.

Что сказать, может, с канализацией в Ральине все налажено, а вот с фантазией большая беда. Трактир так и назывался «На площади», хоть и выходил на нужную нам площадь лишь левым боком. С другой стороны, логической ошибки в названии не имелось. Часть заведения точно там, где написано на вывеске. Как вещал великий комбинатор: «Кто скажет, что это девочка, пусть бросит в меня камень».

Места в заведении без фантазии нашлись, а за мыльню непосредственно в здании, а не в пристройке где-то на территории, я простила владельцам отсутствие воображения. Практичность и предусмотрительность — тоже полезные качества, особенно в гостиничном бизнесе.

Комната нам с Филькой досталась одна на двоих, ибо свободных комнат нашлось аккурат две и объяснить, почему мы, девицы-ровесницы, не хотим селиться в чудесный номер с парой превосходных кроватей, чьи матрацы, набитые конским волосом, особо расхваливала хозяйка, возможности не представлялось. Мне-то что, кровати все равно разные. Фиилор же, пока мы обустраивались, стал больше походить на помидор. Я распаковывала вещи, а он жалобно попискивал о приличиях. Достал! Плюхнувшись на разрекламированную кровать, я заговорила:

— Твое высочество, прекрати маяться дурью! Ты благороден достаточно, чтобы любая девица чувствовала себя в безопасности рядом с тобой, даже деля одну постель. За мои чувства не волнуйся — там, откуда я родом, одна комната в недорогом гостевом доме с двумя кроватями может перепасть совершенно незнакомым между собой людям разного пола. И никого это не смущает. Переодеваться будем по очереди, выйти в коридор погулять пять минут нетрудно. Не усложняй там, где можно решить просто!

Филя еще немножко покраснел, посопел и смирился. Остальных же членов компании охрана моей потенциальной девственности и возможное покушение на оную радильярского принца вообще не заботила. Их куда больше душевных переживаний Фили интересовал предварительный осмотр площади, где предстояло искать ключ.

Да, кстати, пришлось покопаться в памяти и с удивлением констатировать: девица Кимея — до сих пор девица. М-да уж. Имелись даже две причины. Субъективная — ожидание большой и чистой любви; и объективная — отсутствие личного уединенного пространства для развлечений. Все не то чтобы чрезмерно уважительные, но вполне ожидаемые.

В пансионе девиц держали в строгости, на службе у Симелии особенно тоже расслабиться и ощутить себя вольной пташкой не получалось, да и грубоватые заигрывания дворцовой ламильянской прислуги Кимею не вдохновляли на утверждение кандидатуры воздыхателя.

Был, правда, у нее один предмет, романтический и очень тайный. Ага, уже догадались? Нет, не принц Радильяра, а портрет в какой-то унылой книге про древние замки Фальмира. Эту пыльную хреновину Симелия порой заставляла Кимею читать ей на ночь. То ли принцессе и впрямь подобное нравилось (о вкусах не спорят), то ли под такое чтиво засыпалось быстрее. К каждому замку в книге прилагались не только легенды, овевавшие их создание, но и вклеенные цветные иллюстрации.

На одной такой, к древнему замку Ламильяна, был изображен (хотя скорее ударение в этом слове стоило поставить на буковку «а») некий худощавый гладковыбритый шатен с тонким профилем, смешливыми глазами и необычайно обаятельной кривоватой улыбкой. Так не улыбаются придурки, считающие, что любят весь мир, такие улыбки должны доставаться лишь девушкам, к которым мужчина чувствует интерес. Не знаю уж, как такое получилось у иллюстратора, наверное, случайно, но Ким готова была зависать над картинкой часами. Удивляюсь, как не выдрала портретик из книги, чтобы хранить под подушкой и целовать на ночь. А так лишь украдкой и стыдливо чмокала предмет воздыхания в щеку. Кстати, кто именно нарисован на картинке — первый владелец недвижимости, кто-то из его родни, архитектор или вообще случайный прохожий, — книга стыдливо умалчивала. Лишь скупо поясняла, что портрет перерисован с изображения в центральном холле замка, доступ в который утрачен столетия назад. Люди видели прекрасное строение издали, но добраться до него и войти не могли. Карета, всадник или пешеход, двигаясь по дороге, рано или поздно неизменно оказывались в той точке, где начинали путь, или, что еще более забавно, совсем в другой точке Фальмира, вплоть до другого королевства материка или даже на островах. Загадочно, романтично, жутковато и прекрасно. Все как раз так, как нужно юной глупышке. Такая вот бумажно-картинная была у Кимеи любовь.

Понятно, что становиться преемницей нелепого увлечения я не стремилась. Нет, конечно, нимфоманкой я себя не числила, поэтому сугубо ради эксперимента бросаться на все, что шевелится, не спешила. Дабл-Кей мной вообще как нечаянно обретенные братишки воспринимались. Жаль, Шериф был жрецом, а так-то, может, что и выгорело бы. К таким уверенным и невозмутимым меня тянуло еще дома. Филька же, Фиилор, на создание, способное доставить партнерше удовольствие, и вовсе не походил. Посему решила я пока не спешить и присматриваться. Вдруг не сегодня завтра встречу подходящего кандидата в мужчины своей мечты? Исходя из моих скачков между мирами и прочих несуразиц, произошедших за последнее время, чудеса действительно случаются. Так почему бы им не случиться на любовном фронте?

Трактирщица при размещении с понимающей улыбочкой намекнула мужикам, что в мыльне вечером можно не только помыться, и удалилась, не одарив нас, «девиц», столь же приятным обещанием. Не то чтобы я собиралась снимать себе мальчика, но что за дискриминация?

Впрочем, нам было не до развлечений! Всем следовало отдохнуть с дороги, помыться, покушать и пойти прогуляться по площади. Вдруг ключик номер два на глаза попадется? Мыльню мы сняли на часок и от служанок отказались. Мне Филя благородно уступил первую очередь, вторым худо-бедно, ибо за время бродяжничества наловчился, помылся сам, пока я вытиралась и обсыхала. Расчесать волосы, правда, бедолаге пришлось помочь, потому что сам он их не столько чесал, сколько выдирал, тихонько ойкая и поскуливая от боли. Сама же ему я и прическу сделала ручками Ким, привычными к такой работе. Парень довольно жмурился и улыбался улыбкой блаженного.