Маг и его Тень (СИ) - Веденеева Валерия. Страница 6

— Ресан любит брата и пойдет ради его спасения на край света. Ему просто трудно. Думаю, он хотел, чтобы ты пожалел его.

— Пожалел? — недоверчиво переспросил Венд. — С какой стати? Он не болен и не ранен. Разве Ресан девчонка, чтобы его по каждому пустяку жалели?

Шаман фыркнул, потом покачал головой:

— Не обращай внимания. Он скоро успокоится.

Ресан не хотел никуда ехать. То есть нет, он хотел — ради брата — но ведь человеку позволительно не гореть желанием покинуть уютный дом и единственного родного человека, который понимает и принимает все, что Ресан делает? Позволительно не желать вновь окунуться в неизвестность? Опять — отсутствие удобств, опять — долгие переходы, опять — мерзкая погода, однообразная еда и грубые люди.

Венд не понимал этого, он не родился на шелковых простынях, не рос, окруженный роскошью. Перед фамилией Венда стоит приставка «ар», но что с того? За этим именем нет ни денег, ни земель. И вообще…

Подобные мысли, одна другой мрачнее, все глубже погружали Ресана в пучину жалости к себе; так что когда Венд, вместо того, чтобы утешить, грубо рявкнул, юноша чуть не разревелся.

Юноша… В окно Ресан видел, что дед что-то говорит Венду, тот без особого энтузиазма слушает. На миг мелькнула испуганная мысль: Харидем рассказывает правду… Но нет, конечно же нет. Дед не выдал бы его… ее… Да, ее.

Росана вздохнула и прислонилась лбом к холодному стеклу: вновь вспомнилось предупреждение деда, сказанное три месяца назад и недавно повторенное. Чем дольше она будет носить амулет личины, притворяясь парнем, тем тяжелее вновь стать собой. Не физически — ее женское тело восстановится без последствий. Нет, изменения произойдут в душе. Росана давно начала чувствовать это; уже ко времени прибытия каравана в замок Тонгила ей стало легко не только говорить, но и думать о себе как о парне. Сейчас же… иногда проходили целые дни, прежде чем Ресан вспоминал: он на самом деле Росана. Это уже не пугало. Привыкла.

Дальнейшие сборы проходили в обиженном молчании. Обиженным оно было со стороны Ресана, со стороны Венда — недоумевающим. К счастью, ветер прогнал тучи, выглянувшее солнце придало окружающему теплых красок, и мальчишка начал успокаиваться.

Когда-то давно Венд полагал, что купеческие караваны выступают в путь исключительно на рассвете. Жизнь развеяла иллюзию. Тлуш, например, предпочитал полдень.

— Венд, смотри! — Ресан вытянулся в струну, вглядываясь вперед, потом развернулся к воину, забыв недавнюю обиду. — Смотри, там Тибор!

— Хм, — Венд перевел взгляд с многочисленных повозок на группу вооруженных всадников немного в стороне, один из которых действительно выглядел знакомым, но ничего больше сказать не успел, поскольку Ресан уже направил туда свою лошадь.

— Ресан, подожди! — окликнул его Венд, но спина упрямца его не услышала.

— Вот ведь дурной мальчишка, — пробурчал воин себе под нос. — Нашел время показывать характер.

Сам Венд необходимости в спешке не видел, скорее наоборот. Мало ли по какой причине Тибор тоже оказался в караване, да еще в обществе других наемников. И кто сказал, что он будет рад видеть прежних знакомцев…

— Тибор, привет! — долетел до воина звонкий голос Ресана. — Ты тоже решил присоединиться к каравану? Здорово! — и Венд вздохнул, выкидывая из головы ненужные размышления.

Тибор посмотрел на Ресана, потом перевел взгляд на него и улыбнулся той ясной доброй улыбкой, которую воин запомнил еще по Радоге.

— Какое-то время будем путешествовать вместе, — согласился он. Потом повел рукой в сторону своих спутников, представляя по очереди:

— Кирк, Нейтон, Рекер, Пратас. А вот тот молодой человек, пытающийся просверлить меня взглядом, младший брат Пратаса Истен.

— Я Венд, это Ресан, — ответно представил себя и спутника воин, как бы невзначай втиснув коня между Ресаном и остальными. Наемники — это наемники, и Венд не желал, чтобы у кого-то возникли мысли о беззащитности хорошенького мальчишки.

Нейтон, очевидно, старший, кивнул и открыл рот, но его речи они не услышали. Истен, действительно прожигавший Тибора ненавидящим взглядом, успел первым:

— Вы вместе, да? Ну, в смысле, миленький у тебя дружок, Венд, — молодой наемник с подчеркнуто вульгарным видом облизнулся, глядя на Ресана, потом перевел взгляд на Венда и подмигнул. Не понять истинный смысл пантомимы было невозможно.

Воин скрипнул зубами, злясь одновременно на трех присутствующих: на Истена за его выходку, на Ресана, которого воин не смог убедить хоть как-то сделать свою внешность менее приметной, и на себя — за то, что отступился.

Ресан между тем выглядел так, словно его окунули лицом в кипяток. Мальчишка открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог издать ни звука.

Пратас, в отличие от усмехающегося братца, счастливым не казался. Последовало быстрое движение, глухой звук и возмущенный вопль Истена, поднимающего руку, чтобы потереть ушибленное место.

Не только Венд верил в лечебное воздействие подзатыльников.

— Прошу прощения за брата, — гулко пророкотал Пратас. — Последнее время он на себя не похож.

— Жрец Гиты пришел, — прервал неприятную ситуацию Рекер, показывая на высокого костлявого юношу в длинной, до пят, светлой хламиде. Держа в руках серебряную девятиконечную звезду, молодой жрец медленно шел вдоль повозок, изредка останавливаясь и даже возвращаясь на пару шагов назад. Люди при его приближении настороженно замолкали: никому не хотелось обнаружить в непосредственной близости от себя замаскированного оборотня.

— Как он узнает? — вполголоса спросил у Венда Ресан.

— Звезда начнет светиться, — так же негромко отозвался воин.

Жрец, наконец, дошел до их группы. Остановился, нахмурился и жестом велел всем спешиться. Венд и Ресан подчинились первыми, остальные наемники переглянулись, потом нехотя соскочили на землю. Соседи — еще одна группа охранников, прошедшая проверку, оставаясь в седлах, — начали коситься.

Жрец, хмурясь еще сильнее, подошел ближе и ткнул поочередно в каждого из их группы амулетом. Звезда осталась тусклой. Лицо служителя Гиты приобрело выражение, которое Венд про себя перевел как «бесы знают, что творится». Потом жрец пожал плечами, махнул рукой, показывая, что все в порядке, и направился к последним непроверенным людям в караване.

Прошла еще пара томительных минут, пока жрец, наконец, не закончил, не сунул амулет под одежду, и, получив оговоренный гонорар, не отбыл восвояси. Только после этого все зашевелились, заговорили, переглядываясь. Больше всего объяснений странному поведению жреца нашлось у Кирка; Тибор же, как заметил Венд, по большей части молчал, только смотрел иногда в сторону переулка, куда ушел жрец. Истен пару раз открывал рот, но каждый раз натыкался на грозный взгляд брата, следившего за ним с зоркостью коршуна, и оставался молчащим.

Раздался приказ выступать. Лошади-тяжеловозы двигались медленно и основательно, повозки катились, поскрипывая деревянными боками. Подковы полутора сотен коней выбивали в каменной брусчатке неровный ритм. Голоса почти сотни людей сплетались в воздухе в неприятный звенящий шум. Скоро все эти звуки станут знакомыми, перестанут восприниматься слухом. Но пока что Венду, привыкшему за последнее время к тишине сперва одинокой дороги, а затем дома шамана, стоявшего на отшибе, хотелось зажать уши руками.

Склады находились в южной части города, близко к тракту — широкой дороге, в незапамятные времена вымощенной каменными плитами, — поэтому за пределы городских кварталов они вышли достаточно быстро.

Ресан, выбитый из колеи грубостью Истена, ничего не говорил, только смотрел несчастными глазами на Венда и иногда на Тибора, который ехал неподалеку. Время от времени Тибор перекидывался малозначащими фразами с Вендом и другими охранниками. Только когда вокруг раскинулись поля с уже убранным урожаем, а братья Истен и Пратас по какой-то надобности переместились в хвост каравана, Тибор вполголоса обратился к Ресану: