Маг и его Тень (СИ) - Веденеева Валерия. Страница 75

— Великий Уррий в безопасности, — сказала женщина. Девушка моргнула — на мгновение показалось, будто волосы на голове женщины зашевелились.

Конечно, показалось.

— Ты рисковала жизнью, чтобы спасти его, — сказала женщина. — Почему?

Он Великий Уррий, хотела ответить Нисса. Он дар богини и обещание счастливого будущего для нашего народа.

Но вместо того предательский язык выдал то, о чем она прежде позволяла себе думать лишь в самой глубине души, сознавая еретичность чувств:

— Великий Уррий — дитя. Мое дитя. Они хотели убить моего ребенка.

Женщина молчала, и Нисса продолжила, говоря все быстрее и быстрее. То, что последние месяцы копилось в ее душе, вырвалось наружу:

— Богиня не дала мне детей. Четыре года я молила ее, но чрево мое оставалось пустым. Но потом, в чужой земле, потом я поняла: мне была предназначена встреча с Великим Уррием. Ему нужна ласка, любовь, воспитание и забота. Мне… мне было суждено стать его смертной матерью…

Голос Ниссы сорвался, правая рука судорожно зажала ткань одежды — ткань, совсем целую на ощупь, — в том месте, куда пришелся второй удар меча. В глубине быстро-быстро билось сердце.

— Как ты поняла это? — голос женщины прозвучал так, будто крамолы в речах Ниссы не было.

— Я…я не знаю.

Женщина приблизилась к Ниссе, позволив девушке наконец разглядеть собеседницу.

Нисса вздрогнула, попятилась, торопливо зажимая ладонью рот, сдерживая рвущийся крик. Та, что стояла напротив, не была человеком. Вместо волос на ее голове росли живые змеи, лицо с красивыми тонкими чертами покрывал ровный зеленый мох. Ее длинное платье, сплетенное из водорослей и воды, колыхалось, перекатываясь волнами.

Ноги у Ниссы подкосились, она упала на колени. Великая Мать коснулась лба Ниссы благословляющим жестом.

— Ты все поняла верно, — сказала богиня. — Служи моему ребенку и люби его. Детям нужна любовь.

Глава 18

Туман клубился, менял форму, то становился почти непроглядным, то давал надежду на то, что скоро рассеется. А потом подул ветер и унес туман, обнажив новую реальность.

Смотровая площадка башни была достаточно велика, чтобы устроить на ней королевский прием. А вокруг башни расстилался океан — серый, почти такого же цвета, как нависшее над ним небо. Как и во время прошлого визита Арона в мир Многоликого, в небе не было даже намека на солнце.

Смотровую башню окружал высокий парапет, украшенный каменными скульптурами чудных крылатых зверей, которых Арон никогда прежде не видел. Размером с годовалого медведя, крылатые, на голове — загнутый вперед хохолок, морды вытянутые, почти волчьи. Одна из разновидностей химер?

— Прелестные создания, не правда ли? — раздалось за спиной.

Говорившим оказался мужчина лет сорока, черноволосый, с типичными для септа тонкими чертами лица.

Септы редко служили Многоликому, блюдя завет предков следовать Солнцу. Впрочем, и среди них рождались люди, которым оказывалось тесно в рамках древних догм.

Септ подошел к ближайшей из скульптур и погладил по голове. Скульптура встряхнулась — камень крошевом осыпался с ее перьев — повернулась к человеку, одарив долгим грустным взглядом, потопталась на месте, разминаясь, и кувыркнулась с парапета вниз, одновременно расправляя крылья. Сперва полет ее казался неустойчив, но вскоре химера поймала воздушные потоки и полетела прочь, лениво взмахивая крыльями.

— Рарги, — пояснил септ, кивая на химер. — Полезны, послушны, умны. Отличные охранники.

— Что-то мне подсказывает, — сказал Арон, глядя вслед существу, — будто ваши рарги нечто большее, чем просто охранники.

— Безусловно, — септ задумчиво постучал костяшками пальцев по другой каменной химере, но та не ожила. — Безусловно. Мы все нечто большее. И я, и рарги, и вы, господин Тонгил. Вопрос в том, насколько большее. У вас никогда не возникало сомнений?

— Сомнений в чем?

Септ сделал неопределенный жест рукой.

— В сути вещей и людей. То ли они, чем кажутся.

— Если у меня возникали сомнения, я их разрешал, — Арон смотрел на септа, ожидая продолжения.

— Правильный подход. Вот и у Владыки возникли некоторые сомнения. Вы ведь не откажетесь разрешить их?

— Что за сомнения?

— Прошу, — септ сделал приглашающий жест, и каменный пол площадки расступился, открывая широкую винтовую лестницу, освещенную бледным огнем масляных ламп. — Тут потребуется личное участие.

Арон посмотрел в ожидающий его полумрак. Опасность, до того ощущавшаяся на одном уровне, надвинулась рывком. В чем-то это походило на то, что северянин испытывал перед появлением Черного Шамана, только сейчас пути к спасению он не видел.

— Испытание? — уточнил, без особой, впрочем, надобности.

— Да.

Септ шагнул в проем первым. После короткого, едва ли заметного со стороны, колебания, Арон последовал за ним. И чем глубже они спускались, тем сильнее росла уверенность: если испытание он провалит, то потеряет больше, чем жизнь.

Дело было не в предупреждении жрецов Серой Госпожи о том, что проигравшие становились частью монстро-образного храма.

Дело было в чем-то ином.

Ступени закончились. Септ первым шагнул на каменный пол того, что сперва показалось узкой площадкой, но едва Арон последовал его примеру как воздух вокруг пошел волнами и все изменилось.

Они стояли посреди малого императорского зала для аудиенций. Вернее, посреди того, что выглядело в точности как императорский зал. Единственной лишней деталью была уходившая в потолок лестница.

Стоило Арону подумать об этом, как лестница осыпалась каменной пылью, а пыль моментально впиталась в пол. Теперь копия зала была идеальна, никаких лишних деталей.

— Когда наступает переломное время, Владыка выбирает того, кто не даст миру смертных скатиться в хаос, — сказал септ, и голос его, отражаясь от стен, прозвучал гулко и холодно. — Выбор был сделан и подтвержден, но вы, господин Тонгил, все… усложнили. Теперь вам придется развеять сомнения Владыки.

— Каким образом?

— Вам нужно выйти отсюда, — септ улыбнулся. — Выйти живым. Удачи.

Сказанное жрецом Многоликого последнее слово еще звучало, а тело его уже начало осыпаться черным песком. Будто не человек, а конструкт, оживленный магией. Пара секунд, и песок впитался в мраморный пол — так же, как каменная крошка лестницы до него.

— Позер, — прокомментировал за спиной Арона голос, показавшийся одновременно и знакомым, и незнакомым. — Каким при жизни был, таким и остался.

Арон развернулся, заранее понимая: то, что он сейчас увидит, ему не понравится. Очень не понравится.

За его спиной, вальяжно развалившись на императорском троне, сидел… он сам. Он — Арон Тонгил, а не он — Тибор Цинт.

Однажды Арон уже видел себя со стороны — когда попал в царство Многоликого, и бог явился ему, приняв облик Тонгила-прежнего. Но сейчас — уверенность в этом была абсолютной, хотя северянин не взялся бы сказать, что ее породило — сейчас перед ним был не Многоликий.

— Вижу, признал, — сказал двойник. — Как же я мечтал об этой встрече — посмотреть в глаза вору, укравшему мою жизнь.

Вот, значит, каким было обещанное Арону испытание. Встреча с настоящим хозяином тела, которое он занял. С самым сильным и самым проклинаемым Темным магом империи.

За месяцы, проведенные Ароном в новом мире, бывший хозяин тела почти ничем не давал о себе знать. Да, было два странных сна и несколько инстинктивных призывов магии, но северянин списывал это на осколки памяти, оставшиеся от Тонгила-прежнего. Отчего-то казалось — душа того исчезла и не вернется. В самом деле, что еще ему следовало думать? Сам Арон, будь он на месте Прежнего, никогда не позволил бы чужаку распоряжаться собственным телом, не сдался бы без борьбы.

Прежде собственная внешность северянину нравилась, но сейчас он разглядывал Тонгила-прежнего со все возрастающей неприязнью — его-свое бледное лицо, лишенное как загара, так и румянца, его-свои ненормально светлые глаза, промораживающие насквозь, его-свои губы, искривленное в злой усмешке.