Сердечные риски, или пять валентинок (СИ) - "Awelina". Страница 12

— Ты на Вадю не серчай, ладно? — грудной голос Киры прозвучал с ленцой. — Ну изучает твои анкеты, я, кстати, у него на столе папку с твоим личным делом видела. Ну черную работу поручил. Так это ерунда. К ногтю тоже может прижать, но, поверь, тут ничего личного. Просто-напросто испытательный срок. А так, он босс на миллион.

С этой навешенной на лицо кроткой улыбкой и блеском сочувствия в остающихся безучастными глазах, она не внушала мне неприязни. Больше — вытягивающего нервную энергию желания открыть, чего же именно она хочет, куда ведет русло разговора.

Она сказала правду про Вадима Савельева — ни толики лести и преувеличения. Он действительно был руководителем на миллион, в чем я успела убедиться за ту неделю, что прошла после его возвращения. Неделю работы с ним, можно сказать, бок о бок.

Казалось, он с легкостью подбирал ключ к любому, кипел энергией и задором и вкладывал их в тех, перед кем ставил задачи. И даже если после в них не пылало пламя того же энтузиазма, искры его были ощутимы.

Виртуозно исполнял несколько ролей одновременно: целеустремленный начальник, авторитетный наставник, друг, вдохновитель. Не было ни одной области в работе агентства, в которой он бы не разбирался от и до.

Мне было с чем сравнить. С кем сравнить. Младший брат — тип инертного, чрезмерно либерального руководителя, мало интересующегося процессом и однобоко подходящего к его результату. Вадим, как выяснилось, душа «Мэнпауэр», любимец и кумир многих сотрудников.

Я ни разу не видела, чтобы человек мудро сочетал в руководстве ум, осторожность, смелый творческий подход и лидерство, рожденное не фактом субординации, а признанием и искренним расположением людей.

Все в офисе были рады его преждевременному возвращению. Даже Зинаида Егоровна, флегматичная, грузная, молчаливая женщина, которой было за пятьдесят и на плечах которой держалась вся бухгалтерия, будто расшевелилась. Чаще улыбалась и показывалась из своего кабинета… Будто еле двигающийся механизм наконец-то узрел благословенную смазку и заработал активнее и продуктивнее.

Савельев знал подробности и детали жизни всех своих работников, ко многим обращался просто по именам, для всех у него находилась как четкая, корректно выраженная инструкция, так и улыбка, шутка и доброе слово. Для всех. Кроме меня. Со мной он был немногословен, сух, сдержан и как будто скован. Наблюдал, и очень часто, за моей работой. Контролировал. Временами всматривался в мое лицо так, словно желал влезть под кожу и прочесть мои мысли. Глубокие серые глаза, две едва прочерченные морщинки в их уголках… Нет, не давал советов, не выражал пожеланий, лишь каким-то отстраненным тоном задавал вопросы, заставляющие меня напрячься, привлечь для ответа все имеющиеся знания и опыт, скрупулезно подобрать разбегающиеся слова: «А как вы думаете, Арина Витальевна, как следует подойти к решению этой проблемы?», «Что вы скажете о том, какая группа сработает эффективнее?» Всегда вникал в любую деталь сказанного мной. Несколько раз я улавливала момент, когда уголок его рта дергался, что походило на одобрительную улыбку, но он вдруг машинально, коротко кивал, будто спохватывался, а затем — вновь испытующий взгляд.

Я возвращала его ему. А он тут же отводил глаза.

Отличный руководитель, по сути. Если не сказать, что близок к идеалу. Пусть и с другими, не со мной.

И совсем не умеет следить за собой. Его галстуки и сорочки не в тон им испытывали мое терпение. Достаточно организованный человек, но не в плане поддержания порядка и умении одеваться. Веселый, общительный, непосредственный, но такой ли он внутри? Склонна думать, что это лишь тщательно, до мелочей отрепетированная линия поведения. Маска, за которой прячется властность, стремление к полному контролю и вполне приземленные эгоистичные амбиции, заменяющие сердце и сантименты.

— … и Вадим такой: «Знаешь, Паш, это самое глупое предложение, которое мне когда-либо делали, но ты его преподнес просто с завидным умом». И все до слез хохотали. — Кира захихикала, прикрыв густо накрашенные глаза. Не дождавшись от меня какой-либо реплики на уже как-то слышанную мною офисную историю, сделала очередной глоток кофе и продолжила:

— В общем, для того, кто с нуля начинал, Вадя неплохо продвинулся. Начал сразу после выпуска с экономического. Открыл с однокурсником магазин канцтоваров. Тот, правда, скоро свою долю продал, женился и… — плавный жест рукой, непонятная гримаска на лице, мелькнула вспышкой белая эмаль на ногтях, — исчез с горизонта, короче.

Снова смешок. Кофе. Умолкла, с выжиданием посмотрела на меня.

Моя очередь что-то произнести.

Историю успеха Вадима Савельева я также уже слышала. Восемь лет постоянного движения вперед от крошечного магазина к сети магазинов. Затем, продав этот, он вложил деньги в бизнес, связанный с аудитом и бухгалтерскими услугами. Эту фирму он сумел не просто удержать на плаву, но и возродить после колоссальных растрат и воровства прежнего владельца. А теперь — вот уже практически четыре года — агентство найма и рекрутирования. И это не конец: оказалось, Вадим крайне заинтересован еще и в области предоставления рекламных услуг, открывает агентство в Петербурге… Пожалуй, для мужчины тридцати двух лет от роду это даже слишком большой разброс сил, интересов и умений, увенчавшийся, однако, успехом.

Он или неоправданно рисковый, или же феноменально удачливый. Или же редкостный случай — он шестым чувством знает, что, когда и как должен делать.

— Да, я слышала, — улыбнулась Кире, уточнила:

— Артем как-то рассказывал в подробностях.

В темных глазах моей собеседницы, наконец допившей кофе и поставившей чашку на столик, зажегся такой интерес, что я насторожилась, инстинктивно подалась в сторону. Вцепилась в жесткую обивку диванного подлокотника.

Вот оно. То, что ей нужно.

— А-а, Артемка Кожухов! Вы сдружились, я знаю, — Кира довольно улыбалась, пальцы запорхали по черному шелку волос. — Он такой лопух, скажи?

Закатила глаза. Не прекращала приторно улыбаться мне, с неослабевающим вниманием глядя на меня. Я тоже не отступала, сохраняя непроницаемое выражение лица, и за этим экзальтированным блеском охоты в ее взгляде искала человека.

Для чего? Что заставляет ее к каждому пришпиливать ярлык, а затем разносить по агентству вести о том, насколько тот или иной отработал полученное звание, сделав то-то и то-то?

— Хороший и отзывчивый парень, — я скопировала ее улыбку, подавляя поднимающуюся желчь неприязни.

Нужно как можно меньше с ней пересекаться. И прервать беседу. Не понимала и никогда не пойму таких людей.

Отвернувшись к окну и бросив последний взгляд на неугомонный снегопад, выбеливающий подступающие сумерки, я пошевелилась и встала.

— Ага, хороший рохля. Качественной выделки. — Кира презрительно хихикнула, следом за мной забрала свою чашку со столика, поднялась с дивана. — Подожди, пойдем вместе вымоем. Ты в курсе, что у него до сих пор нет девушки и он с мамой живет?

Гнусавый голос Киры, следовавшей за мной в туалетную комнату, отражался от стен узкого коридора, которым мы шли, и ударял в барабанные перепонки. От нее, от этих слов, покидающих ее жирно накрашенный рот, от мелочных мыслей и суждений я испытывала дискомфорт.

Резко дернув кран, я открыла воду, выдохнула, прекратила кусать губу изнутри и сосредоточилась на том, чтобы как можно быстрее и тщательнее помыть свою чашку, ложку и блюдце. Кира встала рядом, соприкоснувшись со мной локтями, и я отодвинулась. Делая вид, что целиком занята разглядыванием в зеркале нюансов своего макияжа, она продолжила:

— Артем вообще не вариант. По идее, у нас тут все варианты женаты. Есть только два холостых, пока держатся, — деланный смешок. — Ну, первый ты уже опробовала…

С режущим слух звоном ложка выпала из моих дрогнувших пальцев в раковину.

— А второй, — Кира не обратила внимания, кончиком мизинца растушевывая тени, — это Вадим. Мне достоверно известно, что, с тех пор как он в марте прошлого года разбежался со своей… Как там ее?… Соней, вроде бы. Собственно, они всегда больше друзьями казались, чем парой. Короче, с этих пор у него нет никого. А жених он завидный, м?