Время безмолвия (ЛП) - Фритти Барбара. Страница 32

Он прав. Было невероятно жестоко повторить уход его матери. Она так сильно обидела его, этого человека, которого якобы любила, раз жила с ним и даже родила ему ребенка. Как она могла пойти на это? Она не считала себя жесткой и холодной стервой – такой, какой он ее описал. Но разве можно отрицать факты?

– Думаю, я ненавидела себя не меньше, чем ты, – пробормотала она.

– Невозможно. – Лицо Джейка помрачнело, рот напрягся, пульс на шее ускорился. Он вскочил на ноги так быстро, что даже опрокинул стул. – Хватит на этом разговоров. Что бы между нами ни было – все кончилось. Пусть останется так, как есть.

Это были его последние и запоздалые слова, что заставили ее осознать, как сильно он боролся сам с собой. Она почти боялась спросить, но слова все же вылетели:

– Хочешь сказать, что ничего не закончилось?

– Ну, для тебя, похоже, да. Разве нет? – накинулся он на нее.

– Возможно, ты прав. Может когда я вспомню, кто я такая, я также вспомню, что все еще люблю тебя.

Он очень долго смотрел на нее.

– Я действительно тебя любил, Сара, – произнес он, его голос охрип от нахлынувших чувств. – Я думал, ты была идеальной женщиной, но ты оказалась лишь плодом моего воображения.

– Но случившееся между нами реально, – возразила она.

– Это не так. Все твои слова были ложью.

– Не все. Я живой человек, даже если и продолжала менять имена. Мои любимые блюда остались теми же.

– То есть Сара Такер и Саманта Блейк или Бог знает кто там еще обожают говядину по-монгольски и курицу с жареным рисом. Да кому есть до этого дело? – рявкнул он.

– Мне есть, так как может случится, что та, кто сидит глубоко внутри, не меняется. – Она замолчала, пытаясь найти правильные слова. – Я чувствую, что я другая, а не тот ужасный человек, которым ты меня описываешь. Я чувствую, что мне тоже делали больно, и эта боль… она невероятно огромная, и, если я дам волю ей, она меня просто поглотит.

– Хочешь, чтобы я тебя пожалел?

– Нет, чтобы понял.

– Что? На данный момент никто из нас не знает правды о тебе. Ты не можешь объяснить собственных действий, а я не могу их понять. Вот, где мы с тобой остановились, Сара. Ты должна найти способ, чтобы расправиться с блокировкой в твоей голове. Если это страх и боль, тогда борись с ними.

– Я не знаю, как мне это сделать.

– Нет, знаешь. Я видел, как ты взбиралась по тремстам семидесяти двум лестницам по всему Сан-Франциско на дрожащих, усталых ногах, но с такими воодушевлением и решимостью. Ты знаешь, как добираться до вершины, ты не из тех, кто все бросает на полпути.

– Мне жаль, – прошептала она. – Но я действительно боюсь узнать, что оставила тебя таким жестоким способом, как ты и сказал, что случилось нечто ужасное с моей дочерью, пока я заперта в этом затерянном мире в собственной голове. Я просто в ужасе от того, что тот, кто пытается меня убить, добьется успеха, а я даже не вспомню его вплоть до нужного момента. – Ее начало трясти, и казалось, что она уже не остановится. Ей было очень холодно, и она почувствовала себя такой потерянной. Может, она раньше и не сдавалась никогда, но сейчас она точно это сделает. Переполненная сомнениями и ложью гора, растущая перед ней, казалась непреодолимой.

Через мгновение, к ней подошел Джейк, поднял ее на ноги и, прижимая голову к груди, крепко обнял ее. Она вдохнула его запах, и ее тело согрелось. Долгие, молчаливые минуты шли, и Сара примкнула к нему сильнее, впитывая его силы, и впервые, как проснулась в больнице, она почувствовала себя в безопасности.

В какой-то момент их объятия изменились. Она вдруг очень ярко услышала, как сердце Джейка бьется напротив ее груди, почувствовала жар в тех точках, где их тела когда-то касались друг друга, и то, как идеально подходили их бедра, а ноги переплетались. Джейк погладил ее по спине, вызывая пожар, охвативший всю спину.

Его дыхание изменилось, ускорилось. Она хотела двинуться, но не могла и шагу от него ступить. Ее тело из расслабленного стало напряженным… но это был иной вид напряжения, иной вид необходимости.

Джейк положил ладонь ей на подбородок, приподнимая голову, чтобы встретиться с ней глазами.

– Будь ты проклята, Сара!

Она задыхалась от его откровенного взгляда, полного желанием.

– Мы не можем, – прошептала она.

– Да, не можем, черт возьми, – согласился он, касаясь большим пальцем края ее рта.

Губы распахнулись. Она и не думала приглашать, но он воспринял все иначе, обрушив свой рот на ее в жестком поцелуе, состоящего из микса гнева и страсти. Она не знала, где начиналась одна эмоция и заканчивалась другая, лишь понимала, что не хочет, чтобы поцелуй прекращался. Но он должен был закончиться. Это просто необходимо.

Джейк отстранился первым – его дыхание обрывисто, а глаза сверкают. Он сжал ее руки, напрягая пальцы так сильно, чтобы она могла почувствовать их отпечаток на своей коже. Затем он оттолкнул ее и отпустил, отступив на несколько шагов назад, оставив между ними небольшое расстояние. В течение долгих минут они лишь смотрели друг на друга, затем Джейк развернулся, зашел в ванную комнату и хлопнул дверью.

Сара выдохнула, опускаясь на стул, и тогда услышала, как включили душ.

Он что, всегда так ее целовал? Неудивительно, что она столь быстро переспала с ним. Ее тело горело в огне. Но она чуть не совершила ошибку. Она не может заниматься любовью с Джейком, она не знает его. Теперь он для нее лишь незнакомец.

Но проблема была… она почувствовала, что знает его. Ее тело узнало его, пусть даже разум нет, а сердце желало слиться с его. Она испытала не только физическую, но и эмоциональную привязанность. И Джейк тоже это почувствовал.

Несмотря на все, что она ему сделала, он все еще желал ее… и ненавидел себя за это. Она абсолютно была уверена, что его поход в душ будет долгим, холодным и карающим.

Сара просидела несколько минут, тяжело дыша и пытаясь успокоиться, но продолжала чувствовать вкус Джейка на своих губах, его руки на своих руках. По крайней мере, у нее появилось воспоминание о нем, совершенно новое воспоминание, и оно было потрясающим.

В конце концов, ее сердце успокоилось и забилось ровнее, и она заставила себя сосредоточиться на том, что ей нужно было делать дальше. Не испытывая явного присутствия Джейка, Сара попыталась расслабиться и представить себя в том месте, которое она называла домом в течение последних нескольких месяцев. Где-то в этой квартире должна быть подсказка к ее новой жизни. Она каждую ночь спала здесь. Она ела за этим столом, готовила еду на этой кухне, смотрела, как ее ребенок засыпал в кроватке. Ее глаза пробежались по комнате.

Что-то ее беспокоило, что-то этакое играло на задворках ее памяти.

Детали отсутствовали. Быть может, все дело в расположении мебели? Или этой кривой фотографии? А может, что-то не так с тем, как висит занавеска над окном? Она медленно прошла по комнате, развернулась и снова прошлась. Под ногами скрипнул пол. Она остановилась и снова осмотрела квартиру.

Что там говорил Джейк?

Что когда она делала фотографии, ее мозг всегда фиксировал странные детали, что делали снимки более интересными.

На полу лежали три маленьких коврика, что придавали цвет и жизнь в этот изношенный коричневый ковер. Один находился перед входной дверью, второй лежал перед кухней, а третий – у окна.

А почему не перед ванной комнатой? Там бы он смотрелся лучше.

Она подошла к окну и присела, затем одним резким движением подняла коврик. Вдруг у нее возникла мысль, что она уже так делала. Под ковриком обнаружился люк. Ну и зачем ей класть коврик на вентиляцию?

Она просунула руку сквозь решетки вентиляционного отверстия и потянула на себя этот кусок металла, испытав странное чувство дежавю.

Убрав в сторону металлическую решетку, она заглянула в маленькую темную дыру. Засунув руку, она достала кучу карточек и откинулась на пятки, чтобы осмотреть содержимое. Она положила найденное на пол, удивленно обнаружив, что это водительские права, на разные имена с разными адресами, но все – с одним и тем же лицом… ее лицом.