Ничей ее монстр (СИ) - Соболева Ульяна. Страница 6

Я смотрела на нее и пока ничего не понимала… А она снова в коридор выглянула и опять на меня смотрит.

– Ночью тебя выведу отсюда. Позаботились о тебе. Человек один… сказал, знакомы вы.

Сердце тревожно подпрыгнуло… неужели это тот аноним, что мне писал раньше? Только он и может быть. Больше некому. А может, это Ян нашел способ? Или кто вообще осмелился у Барского под носом вот так?

– Если продолжишь скальпелем размахивать, тебя транками накачают и вычистят. Поняла?

Я кивнула и положила скальпель на поднос, тяжело дыша.

– Вот и молодец, я сейчас чай принесу с лимоном, а ты присядь на стул и успокойся. Врач вернется с санитарами, надо чтоб в адеквате тебя увидел. Скажи, бес попутал, гормоны, все дела. Опомнилась и сама готова.

Я снова кивнула… не знаю почему, но я ей поверила. Наверное, потому что больше некому. Постепенно заставила себя успокоиться, села на стул, регулируя дыхание и сжимая дрожащие руки. Когда в коридоре послышались голоса, стало страшно, что сейчас скрутят и что-то вколют, бросила взгляд на скальпель и все же сдержалась.

Врач вошел в кабинет и удивился, когда увидел меня, мирно сидящей на стуле с самым несчастным выражением лица.

– Простите… я просто испугалась. Я очень извиняюсь.

Он бросил взгляд на одного санитара, потом на другого и повернулся ко мне.

– Такое поведение совершенно недопустимо в стенах моей клиники, даже несмотря на ваши протекции.

– Я… я понимаю. Мне было очень страшно. Я не ожидала… и… не надо медикаментозно. Вдруг все сразу не выйдет, и все равно чистка. А так с наркозом, и открою глаза – уже нет ничего. Можно ведь так?

Врач кивнул санитарам, и те вышли в коридор, не забыв прихватить с собой поднос со скальпелем и инструментами.

Доктор сел за стол, у него слегка подрагивали руки. Я явно его напугала. Так ему и надо, сволочь бездушная. Циничная и мерзкая сволочь! Жаль, что сильнее его не порезала… хотя вина здесь не его, и порезать не мешало бы того… с холодными и волчьими глазами. Того, кто решил все за меня.

– Можно и так. Анализы у вас в норме. Противопоказаний для анестезии не вижу.

Выдохнул, раздув щеки. Явно успокаиваясь и чувствуя облегчение от моего согласия. И до меня с ужасом доходит, что так бы и было. Меня б скрутили, обкололи чем-то, и все сделали насильно.

– Сегодня операционная занята, поэтому уже завтра. Сегодня отдыхайте, вам дадут витамины, поставят капельницу. И ведите себя адекватно, иначе мне придется принять меры.

– Да, конечно. Простите, пожалуйста.

Когда меня увели в палату, я и сама уже чувствовала облегчение. Мозг начал постепенно работать, а боль я загнала в дальний угол и не дала этой твари прямо сейчас истязать себя. Медсестре я не дала ничего уколоть и от капельницы отказалась. Она усмехнулась, но не настаивала. Шепнула только, чтоб я была готова после двенадцати ночи. Поставила пакет в мой шкафчик. Едва она вышла, я бросилась к пакету и посмотрела, что там внутри. Увидела вещи. Значит, я смогу переодеться, так как мою сумку отобрали и переодели меня в больничную пижаму. Еще в один маленький пакет был завернут мой паспорт и билет на поезд. Сердце застучало еще сильнее, и Есения наполнила меня силами бороться дальше. Не будет, как он решил. Не будет! Я сбегу от него. Я вырвусь на свободу. Не пропаду. Я что-то придумаю и справлюсь. Ближе к двенадцати я выглянула в коридор и, прикрыв дверь, начала быстро переодеваться в какое-то неприметное простенькое платье и красную кофту. Показалось, что она слишком заметная, но потом я вспомнила, что эти кофты полгорода носит. Пригладила волосы, заплела косу и спрятала под кофту. Документы положила в карман. Было страшно, что и в этот раз не выйдет, что Барский опять узнает и догонит. Но волка бояться… Я рискну. Если это мой шанс спасти малыша, я его использую.

Ровно в двенадцать никто не пришел, и я уже начала нервничать, поглядывая на простые белые часы, висящие на стене, и на дверь. А вдруг все сорвется?

Но она пришла. Скользнула в палату и приложила палец к губам. Подошла к кровати, начала запихивать подушки под одеяло, якобы это я там лежу. Потом подала мне шапочку и халат.

– Надевай сверху на одежду и идем со мной. Если кто-то остановит, я буду говорить, а ты молчишь.

Я кивнула и послушно надела халат с шапочкой. Когда вышли вместе в коридор, сердце забилось быстрее и адреналин запульсировал в висках. Но медсестра была спокойна, она прошла со мной к лифту, нажала кнопку этажа парковки и ободряюще мне улыбнулась. В этот момент лифт остановился, и в него зашли те самые санитары, которых я видела в кабинете врача. Я отвернулась тут же к стене, а медсестра сделала шаг вперед, оттесняя меня назад.

– Что, Петров, смену закончил?

– Щаз. Я сегодня сутки пашу. Хочу в киоск сбегать, сигареты кончились. Санек со мной. Может, к нам на кофеек? И новенькую возьми.

– Отстань. Мне не до кофейка, сам знаешь, какая кукла у нас лежит, и кто о ней печется. Мне глаз да глаз.

– Да уж. Психованная какая-то. Доктора порезала. Я б на его месте…

– А что ты на его месте? Потом бы остался без работы, а может, и в морге бы оказался. Ладно. Харе болтать. Я вниз в лабораторию.

Они вышли на первом этаже, а она шумно выдохнула, и я вместе с ней. Когда вышли на парковку, повеяло сыростью.

– Дождь опять идет. Не лето, а какой-то кошмар. Я даже в отпуск из-за погоды этой не поехала.

Я промолчала, просто шла рядом, и мозги не работали совершенно. Я не знала, что будет со мной завтра, куда мне идти и как я выживу без денег. Может, там на кредитке, которая в пакете, что-то и есть, но что? И кому я обязана этим спасением?

Мы подошли к машине, судя по шашкам вверху – такси. Неприметная старенькая «семерка» синего цвета с молодым водителем за рулем. Медсестра наклонилась, постучала в окошко, и водитель опустил стекло.

– Довезешь куда надо, и чтоб без приколов. Ясно?

– Какие приколы, Ир. Ты ж меня знаешь. Все будет в лучшем виде.

– Смотри мне.

– А деньги?

Она посмотрела по сторонам и сунула руку за пазуху, достала конверт, протянула водителю.

– Вот, здесь половина суммы. Потом получишь еще. Все. Некогда болтать. Ты, – она постучала по моему плечу, – давай халат и шапку, надень капюшон.

Я протянула ей вещи и села в машину, пребывая в каком-то оцепенении. Словно я – не я и тело не мое совершенно. Я на каком-то чудовищном автопилоте. Голова абсолютно не работает.

Мы отъехали от больницы, и водитель увеличил звук радио, повернулся ко мне, постукивая пальцами по рулю.

– Жизнь дерьмо, да, сестренка?

– Дерьмо, – подтвердила я и уставилась в окно.

– Вопросов не задаю. Но ты неважно выглядишь. Как с того света. Вроде клиника хорошая. Здесь сестра моя лежала пару раз. Один раз аборт от одного придурка сделала, а во второй решила все же оставить, так какие-то проблемы полезли, и, в общем, замер он. Вот по знакомству здесь аккуратно все сделают. Ты если не против, я ее по дороге подхвачу, тебя на вокзал отвезу в город, а с ней сюда в клинику обратно. Нам просто по дороге. А потом я через мост вернусь, быстрее будет.

– Да, конечно.

Отвернулась опять к окну. Бывают состояния, когда никого жалеть особо не хочется. Потому что сама как онемела и оглохла, как будто под каким-то наркотиком, не притупляющим боль, но притупляющим все остальные эмоции и чувства.

– Я в частный сектор заверну. Это на пару минут. Мы успеваем.

Продолжаю кивать, даже не глядя на него.

– Тань, я уже подъезжаю. Выходи. Ааа, ты на остановке? С ума сошла? Дождь такой, еще простудишься. Да ладно, не говори ерунду. Давай, я скоро буду. Сумку, деньги и документы не забыла? Вот и молодец. Не реви. Все что не случается, все к лучшему.

Мы заехали куда-то, и машину беспощадно трясло и бросало из стороны в сторону. Водитель затормозил у остановки, и в кабину юркнула девушка вся мокрая от дождя.

– Блин! Вся промокла, и у меня кофты нет. И печка не пашет. Зачем рано вышла?