Белые розы (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич. Страница 12

— Кушать будешь? — спрашивает.

— Нет, я уже поела. — Я сразу отправляюсь в ванную. Стягиваю с себя всю эту заблёванную одежду и встаю под ласкающие тёплые струи воды.

«Трезвей, ну трезвей же, пожалуйста!» — повторяю я себе, а в голове по прежнему вертолёты. Может, ванну принять с душистой пеной? Снова пиликает телефон; это Сашка, но я не могу посмотреть, что он прислал — у меня же руки мокрые. Затыкаю дырку в ванне пробкой. Горячим душем прогреваю дно, чтобы не ложиться на холодное. Ложусь отдыхать. Беру шампунь и наливаю, сколько не жалко, прямо в то место, куда падает из крана вода. Шампунь называется «Чёрный шоколад с хвоей». Это теперь я шоколадом пахнуть буду. Закрываю глаза и лежу, наслаждаюсь. Вода всё поднимается, согревая моё дрожащее тело. Наконец, оно полностью скрывается в пене под водой, и я ножкой выключаю воду.

М-м-м, как хорошо иногда поваляться в ванне и вдохнуть приятный запах чёрного шоколада с хвоей! Волосы я решила не мочить и аккуратно собираю их в пучок. Не так-то легко собрать в пучок такую копну волос. Реально приятно к ним прикасаться, люблю их больше всего.

Закрываю глаза и, мурлыкая, напеваю какую-то песенку. Понятия не имею, кто её поёт, просто где-то услыхала, и теперь она у меня в голове сидит. Я даже слов не понимаю. Да, слабовато я знаю английский. Закрываю глаза и расслабляюсь.

+++

Громкий стук в дверь. Я открываю глаза, кругом темно. Я лежу в холодной воде и громко стучу зубами. Пена уже давно стухла. Я шевелю ногой и чувствую, как сильно продрогла, а кожа вся покрылась пупырышками.

— Эй! Ты там? — слышу материн голос.

Пытаюсь ответить, но вместо этого громко кашляю. Жутко голова болит во рту неприятный запах перегара.

— Да, — хрипло отвечаю я.

— Ты что там, заснула, доченька? — Включается свет, и я зажмуриваюсь. Вот реально в нашей ванной слишком яркий свет, обычно приглушенный жёлтый ставят, а у нас, с тех пор как мы лампочку поменяли, яркий стал, как прожектор. Меня даже слепит.

— Вылезай! Вылезай скорее, пока не простудилась. — Мама реально за меня волнуется.

А я судорожно пытаюсь вспомнить события вчерашнего дня. Где я так напилась? Не может быть, чтобы это с одной бутылки шампанского так развезло. Ну, ещё коктейль был.

— Ты себя хорошо чувствуешь?

Во рту перегар, голова раскалывается и кашель сухой и звонкий.

— Да, — отвечаю я маме. Да ещё и холод дикий, до косточек уже продрогла, встаю, а кожа вся в крапинку. Вылезаю из ванной, вся дрожу и сразу закутываюсь в мамкин халат, чтобы хоть как-то согреться. Даже вытереться забываю.

Смотрю на себя в зеркало: губы синие, макияж поплыл. Надо было его смыть. Но вчера я такая пьяная была — некогда была этим заниматься.

— Открывай! Открывай! — стучит мама.

Я открываю дверь и начинаю методично смывать тоналку и тушь, громко стуча зубами.

— Ты что, заснула? — в которой раз спрашивает мать, заходя в ванную. Она окунает руку в воду и выдергивает пробку, чтобы воду слить.

— Вода холодная, — говорит она. — Бегом под одеяло, пока не простудилась!

Я забегаю в свою комнату и с головой запрыгиваю под огромное пуховое одеяло. У меня всегда большое одеяло, не могу уснуть под тоненьким, нужно чтобы оно реально на меня давило. А ещё я люблю обнимать подушку, когда засыпаю. Мне уже семнадцать, а я ещё ни разу не засыпала в обнимку с любимым человеком. Это надо исправить.

Встаю только для того, чтобы найти свежие трусики. Свои-то я в стирку кинула, они же вчера валялись где ни попадя. С улыбкой вспоминаю вчерашний день. Ну и натупила же я! Но с кем не бывает. Надеюсь, я не окончательно испортила свою репутацию в глазах родителей Сашки.

«Будущих свекрови и тестя», — добавляю про себя. Я реально хочу за него замуж и думаю, что так и будет. А что может пойти не так?

— Ты ещё не в кровати?! — В комнату заходит мамка. — Марш под одеяло!

— Слушаюсь, генерал! — игриво отдаю я часть и запрыгиваю в кровать. Приятное одеяло быстро согревает, и меня моментально начинает клонить в сон. Я смотрю в окно и замечаю, что на улице уже светло.

— А который час? — испуганно спрашиваю я мать. — Мне же в институт!

— Пять утра, — отвечает она. — Никуда ты сегодня не пойдёшь, дома посидишь.

— Спасибо мамочка, ты у меня такая заботливая! А что я на уроках скажу?

— Я скажу, что ты заболела — вот как кашляешь!

Я снова кашляю; кашель сухой и болезненный. Надеюсь, я не взаправду простудилась, а то это будет ну совсем по-дурацки.

— Я сегодня выходной возьму, с тобой посижу, — говорит мама и садится на край кровати.

— Спасибо, мамочка! — улыбаюсь я. Каким бы ни был Сашка, но маму я всё равно люблю больше. Мне кажется, что она — самый родной и близкий мне человек на всём белом свете.

— Ты где вчера была? Пришла, ничего не сказала, уснула в ванной, — перечисляет она. — Кто тебя домой-то подвёз?

— Дядя Вадик, — говорю. — Отец одного из одногруппников. Ты его не знаешь.

— Ладно, — говорит мама, — не буду тебя допрашивать. Захочешь — сама расскажешь.

Она заботливо задёргивает шторки, чтобы меня солнышко не разбудило, и выходит, предварительно выключая свет в комнате. А я лежу в одиночестве в своей кровати под пуховым одеялом и смотрю в потолок. Тепло мгновенно растекается по всему телу, делая тяжёлыми веки, и я засыпаю. Мне снятся Сашка и дядя Вадик. Во сне я множество раз переживаю эту неудобную ситуацию и каждый раз нахожу из неё новый выход. Почему в жизни не бывает всё так легко и просто, как во сне?

Я сплю не очень, скриплю зубами и ворочаюсь с боку на бок, я прямо сквозь сон это чувствую.

«Надеюсь, я хоть не храплю», — думаю я. Но прежде, чем я начну жить с Сашкой, я же никак этого не узнаю. Вот если он храпит — это без разницы, я люблю его таким, какой он есть. Главное — чтобы и он меня принимал со всеми этими приколами: храпом, скрипением зубами и критическими днями. И что там у меня ещё… Да почти ничего: я не пью — обычно не пью, изредка выпью. Не курю, других вредных привычек у меня нет. Я идеальная, я — совершенство. А какое у меня личико, а волосы, а ножки! А грудь… ну, тут можно поспорить… хотя, думаю, ему нравятся девушки с маленькой грудью, иначе он на меня бы внимания не обратил, а с другой стороны, всегда можно сделать пластику. Я готова. Если он скажет «надо», то я с радостью лягу под нож. Ради него, ради любви я готова на всё.

А если ему не понравятся мои «лепесточки», моя «розочка», моя «девочка», моя «кошечка»… не знаю, как ещё ласково назвать свою «киску»… Я читала, что многие пары распадаются из-за неудач в постели. Если девушка фригидна или парень импотент. Но со мной такого не случится. Я слишком помешана на сексе, чтобы оказаться фригидной. Я кто угодно, только не бревно. Кроме того, есть ещё оральный секс и анал. Я знаю: рано или поздно решусь попробовать — если он попросит, конечно. Надеюсь, к тому времени он наберётся храбрости, чтобы попросить, ну, а я не буду против. Я только того и буду ждать. Я уже этого жду. Как же мне хочется сосать!

Не просыпаюсь до конца, лежу с закрытыми глазами и чувствую прикосновение к своей ноге. Чьи-то нежные руки берут меня за стопу.

— Сашка! — Я улыбаюсь во сне.

— Так кто такой этот Сашка? — слышу материн голос и открываю глаза.

— А который час? — бешено вскакиваю я.

— Ты в институт сегодня не идёшь, ты что забыла? — говорит она. — Я твой телефон зарядила и на беззвучный поставила, а то он всё время пиликал.

Беру в руки телефон и разуваю глаза, время 10–52. Первую пару я уже проспала. И если прямо сейчас вылечу из дома, успею на третью. У меня же этот — как его? — Комплекс отличницы. Я не могу пропускать уроки. Вот не могу, и всё!

Смотрю пропущенные: Сашка, Сашка, Сашка, Сашенька, Сашулечка… нужно для него выбрать самое ласковое слово. А вот и от Катьки и от Димки сообщения. Открываю, читаю:

«Юль, ты сегодня будешь??? Мы тебя от первой пары отмазали, но за вторую уже стоит «Энка»». У нас в институте за пропуски «Энки» ставят, а потом надо пересдавать.