Сказки голубых ветров - Сенюк Михаил Александрович. Страница 61

Видимо, разговор все же состоялся, потому что с того момента мальчишки словно возненавидели меня и принялись всячески допекать, не предоставляя мне ни минуты спокойной жизни.

Мои отношения с ними неожиданно поменялись весной. Так же, как и сейчас, тогда приближался День Победы. Перед самым праздником ко мне в керосиновую лавку заглянула учительница Марья Ивановна и попросила меня выступить перед школьниками с рассказами о войне. Я согласился и пообещал прийти назавтра в школу.

В тот день я встал еще до восхода солнца — тщательно выбрился, отутюжил свой праздничный костюм и прикрепил к нему Звезду Героя Великой войны. Даже Арлика похвалила меня:

— Какой ты у меня красивый! Вот так бы ходил каждый день!

— Не могу, — смущенно ответил я. — Ты же знаешь, какая у меня работа. Вмиг загажу единственный чистый костюм.

Я поцеловал Арлику и пошел в школу.

Учительница встретила меня на пороге школы и повела в свой класс.

Едва мы вошли в класс, как ученики встали, приветствуя нас.

— Садитесь, ребята, — сказала учительница. — Мне очень приятно представить вам нашего сегодняшнего гостя — Героя Великой войны, капитана Тертения Везучего.

В классе воцарилась тишина. Я заметил сидящего за второй партой своего знакомого Рыжего Грекха и сидящих вокруг него его друзей, которые так донимали меня во время работы в керосиновой лавке. Они жадными взглядами смотрели на мой пиджак, словно не веря, что простой продавец керосина может быть героем страны.

— Расскажите нам, пожалуйста, о войне, — попросила учительница.

И я начал рассказывать. Я рассказывал об ужасах войны, о героизме солдат, защищавших Родину, о смелости и трусости, о доблести и предательстве.

Говорил я примерно час, а когда закончил, спросил:

— Может быть, у вас, ребята, есть ко мне вопросы?

Тотчас взметнулась рука Рыжего Грекха.

— А почему вас называют везучим?

— Это не называют, это фамилия у меня такая — Везучий. И дед мой был Везучий, и отец.

— Вот почему вы меня поймали, — тихо произнес Грекх. — Вы просто везучий.

Я только улыбнулся.

— Есть еще вопросы к нашему гостю? — спросила у учеников Марь Иванна.

— Скажите, — вновь встал Рыжий Грекх, — а почему вы без ноги?

— Как тебе не стыдно, Грекх, задавать такие вопросы? — попыталась его урезонить учительница.

— Почему стыдно? — спросил я. — Если вы еще не устали, я расскажу.

— Расскажите, — попросил рыжий мальчишка. — Мы слушаем.

— Была ранняя весна, последняя весна войны. Мы освободили свою Родину и теперь воевали на территории врага.

Мне на всю жизнь запомнился тот день, о котором я хочу вам поведать. Прошло всего несколько недель, как земля освободилась от грязного, перемешанного с комьями от множественных разрывов снарядов, снега. Вся земля выглядела черной, основательно выжженной войной. Казалось, на этой обугленной земле уже никогда не прорастет ни одной травинки.

Неожиданно меня тронул за плечо сержант Кингор.

— Товарищ капитан, товарищ капитан! — взволнованно сказал он. — Посмотрите!

Я внимательно посмотрел в ту сторону, куда указывал сержант, но так ничего и не увидел.

— Чего тебе, Кингор? — спросил я. — Куда ты показываешь? Я ничего не вижу.

— Эх, вы, товарищ капитан, — разочарованно произнес боец. — Смотрите!

Он легко вскочил с пенька, на котором сидел, и быстро отбежал немного в сторону.

— Смотрите, товарищ капитан, какая красота!

Сержант присел на корточки и принялся что-то внимательно рассматривать на черной земле.

Я подошел к нему.

— Видите, какое чудо? — спросил Кингор.

Я присмотрелся и увидел на выжженной, израненной земле маленькие весенние цветы.

— Война не сумела убить землю, — сказал сержант. — Значит, жизнь будет продолжаться.

От этих, таких простых, слов сержанта, видевшего все ужасы войны, терявшего почти каждый день своих друзей и товарищей, мне стало как-то спокойно на душе. И радовали меня и теплый солнечный день, и первые весенние цветы, и скорый конец войны.

Внезапно зашипела рация, и послышался голос комдива.

— Капитан Везучий! Как слышите меня? Как слышите?

— Вас слышу, товарищ комдив, — ответил я.

— Приказываю вместе с танковым батальоном выступать к высоте 136. Как поняли? Повторите.

— Приказано выступать к высоте 136, - повторил я.

— Выполняйте! — приказал комдив, и рация смолкла.

— По машинам! — раздалась громкая команда.

Бойцы моего батальона взобрались на танки, и грозные машины двинулись вперед. Несколько часов мчались танки по полям и лугам, по бесконечным лесным дорогам. Наконец вырвались танки из лесной чащобы на огромное поле, конца и края которому было не видно.

— Стой! — раздался в шлемофонах танкистов тревожный голос командира танкового батальона. — Глуши моторы.

Стальные машины вмиг остановились.

— Что случилось, комбат? Почему встали? — спросил я у командира танкового батальона.

— Дальше пока нет дороги, — ответил он. — Видишь таблички, на которых написано «Мины»?

— Что же делать? — с досадой спросил я.

— Я уже вызвал саперов. Скоро должны подъехать и разминировать проход для танков. А пока отдыхай, пехота!

Мои бойцы расположились на отдых.

Ко мне подошел сержант Кингор.

— Товарищ капитан! Посмотрите! Что это?

— Опять увидел цветы? — с улыбкой спросил я.

— Нет, товарищ капитан, это не цветы. Это девочка, — и сержант показал рукой в сторону минной полосы.

И действительно, на минном поле сидела маленькая девочка и собирала первые весенние цветы.

— Что же она там делает? — с волнением спросил я.

— Похоже, собирает цветы, — ответил сержант. — Вон их сколько на теплом солнышке выросло.

— Вижу, что собирает цветы, — с досадой произнес я. — Но как она попала на минное поле? Она же погибнет, пока мы здесь отдыхаем.

Я подбежал к командиру танкового батальона.

— Скоро прибудут саперы?

— Обещали, что через час будут, — ответил он.

— Целый час ждать, могли бы и поторопиться, — пробурчал я.

— Так расстояние не маленькое, — попытался оправдать саперов командир танкового батальона.

Я стоял у края минного поля и смотрел на девочку. Она спокойно нарвала букетик цветов, поднялась и направилась к цветам, росшим неподалеку.

— Стой! — закричал я. — Ты погибнешь! Там же мины!

Девочка услышала мой крик, на мгновение остановилась, посмотрев в мою сторону, и пошла дальше.

И тогда я, не раздумывая, бросился бежать по минному полю к ней.

— Стой! — закричал комбат танкистов. — Остановись! Ты погибнешь!

— Я везучий! — только крикнул я в ответ.

Наверное, я действительно был везучий. Мне удалось живым и здоровым добежать до девчонки.

— Что ты здесь делаешь? Здесь же мины! — закричал я.

Девочка посмотрела на меня, прижала букетик к груди и ничего не сказала.

И тут до меня дошла простая истина, что нахожусь я на вражеской территории и девочка просто не понимает моего языка. К счастью, я знал язык своих противников.

— Как тебя зовут? — спросил я девочку.

— Альен, — опустив глаза, ответила она.

— Что ты здесь делаешь?

— Цветы собираю, — ответила девочка.

— Это я вижу, — сказал я. — Но зачем собирать цветы на минном поле?

— Они только здесь распустились, — тихо сказала девочка. — Нигде больше их нет.

— Зачем тебе цветы? — повторил я свой вопрос.

— На могилку к маме отнесу, — в глазах девочки выступили слезы. — Мама будет рада красивым цветам.

— У тебя мама умерла? — зачем-то задал я глупый вопрос.

— Она погибла, — ответила девочка. — Попала под бомбежку.

— А папа?

— У меня никого нет, — грустно ответила девочка.

— Кушать хочешь? — неожиданно спросил я.

— А у вас есть что-нибудь? — с надеждой спросила девчонка. — Я уже несколько дней не ела.

— Сейчас мы покушаем, — сказал я и взял девчонку на руки.

— А как же цветы к маме на могилку? — заволновалась она.