Сказки голубых ветров - Сенюк Михаил Александрович. Страница 62
— Чуть позже, — ответил я. — Вначале покушаем, а потом отнесем цветы.
И я пошел в обратный путь. Теперь я уже не бежал. У меня на руках была драгоценная ноша, и теперь я долго высматривал, куда сделать следующий шаг.
Медленно, шаг за шагом, я приближался к своим товарищам, ждавшим меня у кромки минного поля.
И все же мне не повезло. Оставалось всего несколько шагов, как я почувствовал, что наступил на тщательно спрятанную мину. Раздался взрыв. Перед глазами сверкнула яркая молния, и затем я погрузился в полную темноту.
Очнулся я через несколько дней в какой-то незнакомой комнате. С трудом приоткрыв глаза, я увидел нечеткие контуры двух женщин в белых халатах, склонившихся надо мной. Мое тело болело, казалось, все тело порезали на кусочки и каждый пронзили острыми иглами.
— Кажется, очнулся, — прошептала одна из них.
— Где девочка? — с трудом шевеля губами, спросил я.
— Раз говорит о девушках, значит, жить будет, — улыбнулась одна из женщин.
— Я спрашиваю не о девушках, а о маленькой девочке — Альен, — прошептал я.
Ответа мне не довелось услышать. Я вновь потерял сознание.
И вдруг боль исчезла. Мне стало легко и хорошо. Я вдруг увидел мир, залитый светом. Присмотревшись, я увидел, что иду по небу. Тело стало невесомым, и я легко шел по небу, позволяя себе раз за разом запрыгивать во влажные облака и купаться в них.
А внизу подо мной проплывала огромная земля, опаленная войной. Но даже на этой выгоревшей земле то тут, то там распускали первые листики березки, клочками пробивалась нежная зелень травы.
Идя по небу, я вдруг заметил, что прямо подо мной проплывает моя родная деревня. Я узнал знакомые очертания дворов и хат моего села. Повсюду на улицах веселились люди, до меня доносилось лишь одно слово, повторяемое ими: «Победа!»
И только несколько женщин, одетых в черные одеяния, стояли у околицы деревни и непрерывно вглядывались вдаль, туда, откуда должны были появиться с войны их отцы, мужья и дети. И не хотели верить женщины, что многие из их родных уже никогда не вернутся в наше село, что заплатили они своими жизнями за возможность людям произнести только одно слово — «Победа!»
Приглядевшись, я увидел, что впереди всех стоит моя Арлика. И так мне стало жалко ее, так захотелось быть рядом с ней, что слезно просил я Бога позволить мне еще немного пожить на этой грешной земле. Внял моей просьбе Господь и произнес только одно слово: «Живи».
И вновь меня пронзила сильная боль. Я открыл глаза. Надо мной стоял добродушного вида старичок в белом халате.
— Очнулся! — радостно произнес он. — А мы, грешным делом, уже и не чаяли, что очнешься. По всем признакам, ты умирал.
— Меня отпустили пожить еще немного, — прошептал я.
— Кто отпустил? — недоумевая, спросил старый доктор.
— Самый главный — тот, кто решает наши судьбы, — прошептал я.
— А ты везучий, — сказал доктор. — Выжил после такого взрыва! Только ногу пришлось до колена ампутировать. Но это ерунда, на протезе танцевать будешь. Главное, что остался жив, везучий!
— Фамилия у меня такая, — прошептал я и закрыл глаза.
С тех пор мои дела пошли на поправку. Правда, мне еще немало пришлось поваляться по госпиталям, прежде чем увидела меня Арлика, идущего домой по пыльной сельской дороге. Вот такая история, — закончил я.
— А вы что-нибудь знаете о судьбе спасенной вами девочки? — спросил рыжий мальчишка.
— Совсем немного, — ответил я. — Говорят, что ее после войны удочерил лейтенант Иванов. Я пытался ее найти, но все безрезультатно.
— Ребята, есть еще вопросы? — спросила Мария Ивана.
В этот момент дверь класса открылась, и в класс вошли директор и красивая молодая девушка.
Ребята, как по команде, встали, приветствуя вошедших.
— Садитесь, ребята, — сказал директор. — Простите, Мария Ивановна, что прерываю ваше мероприятие, но уж дело больно неотложное. К нам в школу прибыла новая учительница математики, которая будет вам преподавать эту великую науку. Знакомьтесь, ее зовут Иванова Альен Владимировна.
— Альен? — переспросил я. — Уж больно редкое у вас имя.
— Так назвали меня родители, — ответили девушка. — А почему вы спрашиваете?
— Да так, — уклончиво ответил я.
Девушка внимательно посмотрела на меня и неожиданно спросила:
— Это правда, что вы потеряли ногу на войне, на минном поле, спасая маленькую девочку, собирающую цветы?
— Да, это правда, — ответил я. — А откуда вы это знаете? Вы слышали мой рассказ?
— Нет, — покачала головой девушка и в ее глазах появились слезы. — Не слышала. Я все это видела. Я та самая маленькая девочка, которую вы спасли на минном поле. Вы ведь капитан Везучий?
Теперь уже выступили слезы и на моих глазах.
— Я так долго вас искала, — сказала девушка, обнимая меня. — И так неожиданно нашла.
С тех пор мальчишки перестали больше дразнить меня. Наоборот, они стайкой приходили к моей лавке, садились полукругом возле нее и терпеливо ожидали окончания моей работы, чтобы услышать мои новые рассказы о войне и о героях, защитивших нашу великую страну.
Тертений на мгновение замолчал и улыбнулся.
— Вот и вся история о моем самом страшном дне на войне, вот и вся история о том, как любовь Арлики спасла меня от смерти и вернула к жизни.
— Теперь нам пора пройтись к монументу, — сказал дед Аксентий. — Люди, поди, уже собрались возле него и празднуют День Победы. Идемте!
Дед Аксентий и Тертений надели пиджаки со Звездами Героев Великой войны, и все вместе мы пошли к монументу солдату-победителю.
Целый день мы провели возле монумента, сооруженного когда-то скульптором Тертением в честь Героя войны Аксентия Орлова. А вечером небо над монументом раскрасили яркие огни праздничного салюта.
— Совсем, как тогда, в том далеком победном мае, — дрогнувшим голосом сказал дед Аксентий. — Только теперь нет рядом со мною моей любимой Ларники. Эх, годы, годы, — вздохнул старик.
На следующий день я уезжал из Замятино.
— Приезжай летом, — пригласил старик. — Летом отпуск большой, времени много. Представляешь, сколько сказок я успею рассказать?
— Разве я только за сказками приезжаю? — спросил я. — Я приезжаю за добротой. В городе мы все спешим, у нас даже нет времени, чтобы сказать доброе слово друг другу. Да и, чего таить, временами нет и желания сказать об этом. И только здесь, в деревне, я почувствовал, какими добрыми, человечными могут быть люди и как много мы теряем в погоне за призрачным успехом и всякими благами. Мы теряем часть своей души.
— Так ты приедешь? — с надеждой спросил дед Аксентий.
— Конечно, приеду, — пообещал я. — Даже не сомневайся. До встречи!
Мы крепко обнялись на прощание, и я зашагал по дороге к монументу воина, туда, где останавливался автобус, направляющийся в большой город.
