Зеркало войны (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 26
Она этого не ждет!
Это не прописано в кошачьих мозгах. Мыши не нападают на кошек!
Осажденные должны сидеть смирно, отбиваться, и никак не пытаться прорваться из окружения. Особенно из такого, где холм взяли в три кольца! Не должны!
Роман Ифринский об этом не знал, да и знать не хотел.
Добежать, почти доскользить, упасть сверху вниз, перелететь через заграждение, на плечах, на руках, обрушиться на головы врага, который просто не ждет - у них есть луки и арбалеты, но нету копий, слава богам, их просто нет! Не то бы ждала Романа участь медведя.
Даже если копья и были где-то там...степняки - не регулярная армия. Налетчики, которые попросту растерялись, давая осажденным так необходимую им фору.
Удар.
И еще один.
Палаш в руках Романа почти танцует, голова степняка не отделяется от тела, но откидывается назад, из перерубленных артерий щедро хлещет поток крови, окатывая тех, кто стоит с ним рядом, тело еще не успевает осесть, а Роман разворачивается - и еще один степняк с воем хватается за живот.
Кожаная куртка иногда плохая замена кольчуге.
На землю выпадают сизые внутренности, словно клубок червей.
Степняк воет, а Роман идет дальше и дальше. Падают люди, падают на землю чудовищными плодами отсеченные руки и головы, кто-то кричит, брызгает на лицо кровь, Роман даже не вытирает ее - не яд, и идет вперед.
И рядом с ним бесчинствуют Виктор Лейнский и Эрон Шорский. Бросать друга они не собирались.
Шесть гвардейцев, четырнадцать пехотинцев...
И степняки отшатываются назад.
Так человек врезается в волну - и на миг отталкивает ее своим телом. Потом волна обнимет его, захлестнет, повлечет за собой, но это - потом, потом...
А сейчас - удар!
И еще один! Получи, гадина! И - сдохни!
Они зубами выгрызают пару минут передышки.
Степняки в ужасе отшатываются от этих чудовищ, которые с ног до головы покрыты кровью, и больше похожи не на людей, а на древних демонов. И обозники, которые выскочили вслед за вояками из лагеря, успевают утащить к себе несколько щитов - действительно, телеги, даже колеса есть.
Вот и отлично, то, что надо!
- Роман!
Виктор встряхивает друга за плечо. Ифринский дергается, поворачивается на голос... знакомый?
Он пьян от крови и усталости, почтим безумен от ярости, но друга Роман узнает. И медленно опускает палаш.
- Назад! Отходим назад!
Роман прищуривается, обводит взглядом окрестности. И верно, степняки начинают собираться для отпора. Кто-то в красной шапке бежит, кричит...
И плевать!
Пусть приходят, он их всех здесь положит!
Всех, все-е-ех...
Виктор размахивается, и что есть силы бьет Романа открытой ладонью по щеке.
Есть что-то волшебное в пощечинах. Есть. Что-то такое... изначально неприятное и гадкое. Но сейчас это только на пользу - Роман приходит в себя. И кивает.
- Отходим!!! НАЗАД!!!
И медленно начинает пятиться, прикрывая своих.
Степняки уже опомнились, они уже хватаются за луки, в плечо Романа бьет стрела, но кольчугу не пробивает. Видимо, лук плохой, стрелок поторопился или стрела на излете ударила.
Но синяк будет!
И плевать!
Важно другое. Из двадцати человек в лагерь возвращаются шестнадцать. Еще четверых принесли. Не всем повезло так, как Роману.
Рид пожимает ему руку и хвалит, а Ифринский смотрит на него, и все яснее понимает - надо уходить. Глупо класть свою жизнь под мечи этих грязных тварей, глупо! Не нужна ему война, в которой он не победит!
Каган Хурмах. Район Интары, Аллодия.
Грамотка от Мурсуна прилетела достаточно быстро. Мальчишка гнал коня, что есть сил, и попал к кагану вскоре после завтрака.
Говорят, сытые тигры благодушны.
Врут нагло. Или каганы - зверюги похуже тигров.
Получив известие, что Мурсун наткнулся на авангард противника под командованием маркиза Торнейского?
Маркиза Торнейского?
Хурмах едва не взвыл от радости.
Попался, шакал?! Достаточно ты нервов потрепал, достаточно крови попил! Пришла пора ответить за свои злодеяния!
Убитые тобой степняки требуют отмщения!
Тот факт, что Рид первым в Степь не ходил, он просто отлавливал налетчиков, ну и вешал, а что с ними еще делать, в сознании Хурмаха не умещался. Никак.
Рид был виноват. Рид был убийцей. И сейчас судьба отдавала мерзавца ему в руки.
Хурмах быстро чиркнул ответ.
Атаковать.
Взять врагов живыми, и побольше, побольше, Торнейского обязательно, остальных как получится. Хурмах же идет к Мурсуну. Он желает лично насладиться смертью врага.
Трубить общий сбор!
Войско степняков дрогнуло, разворачиваясь в ту сторону, где стоял маркиз Торнейский.
Рид добился своего. Равель получил небольшую, но отсрочку, а того и надо было.
Симон спешно эвакуировал людей, укреплял город, писал в столицу, ждал...
Теперь у него было на это дополнительное время. Пусть два-три дня, пусть это совсем немного! Иногда и меньшего хватает, чтобы выжить!
Хурмах же...
Он вызвал к себе старую Бурсай, и приказал глаз с Шарлиз не спускать. А случись что...
Живой она уйти не должна. Ни в коем разе. Обратно Торнейский свою невесту не получит, особенно если он ее любит. А разве нет? Что его еще могло сюда привести?
Только Шарлиз. Но ведь не станешь кидаться в бой, если не любишь, так? И есть, есть там, что любить. Хватает прелестей. Лично оценил, так-то.
Бурсай выслушала приказ, и поклонилась.
- Я все исполню, мой каган.
Хурмах довольно кивнул. Интересно, удастся ли взять Торнейского живьем? Надо будет дать ему посмотреть на утехи кагана с его невестой. Тоже пытка. Не обязательно прижигать человека огнем, чтобы ему стало больно, иногда хватит поиздеваться над его близкими. Чаще всего этого хватает.
Ничего, возьмут врага живым, куда он денется? Тридцать тысяч человек, кто сможет устоять против такого войска? Сколько их там... Мурсун написал - тысяча? И половину они положили?
Надо будет взгреть кал-рана! Что это такое - не раздавить жалкую тысячу противников? Давно бы уже уничтожили нахалов?
С другой стороны - Торнейский?
Ладно. Сильно карать Мурсуна не будем, так, поругаем для острастки.
Приняв это решение, Хурмах принялся отдавать приказы.
Выступаем!
Аланея, королевский дворец. Аллодия.
Остеон чувствовал себя просто отвратительно.
Голова болела так, что даже травяные отвары не спасали. Кружилась, а в виски словно гвозди вбивали. Раз за разом, поворачивая их, чтобы больнее было.
Барист честно пытался что-то объяснить королю, но Остеон понимал в лучшем случае одно слово из трех, так что Тальфер плюнул, махнул рукой и начал просто подсовывать его величеству бумаги на подпись. Со всем уважением.
Остеон тоже махнул на все рукой, решив довериться Тальферу, так что мужчины быстро управились, и его величество кивнул на балкон.
- Составишь мне компанию?
- Это честь для меня, ваше величество.
- Пошли...
На балконе Остеон опустился в кресло, кивнул Баристу на второе. Да, честь. Но преданным и умным людям можно многое простить и позволить.
- Что хорошего расскажешь?
- Про что вы хотите послушать, ваше величество? По зерну у нас будет более-менее нормально, вот я еще разберусь как закрыть внешние долги...
Остеон махнул рукой.
- Я не о том. О леди Френсис.
Барист помрачнел.
Л-леди, видали мы таких леди! Но...
- Мои люди пока не говорят ничего нового. Следят, но молчат.
- Может, и нет ничего?
Барист пожал плечами. Может - нет, может - есть, он ведь не скажет королю, что его интересует рыбка пожирнее?
И отвернулся, склонился над столиком, пряча лицо от короля. Дураком он своего господина не считал, нет. Иначе не смог бы с ним работать.
- Налить вам отвара, ваше величество?
Остеон не ответил.
Барист повернулся.
- О, нет... Восьмилапый, ты не мог найти худшего времени!