Притяжение (СИ) - Резник Юлия. Страница 31

- Меня?

- Того, что будет…

- Удовольствия не надо бояться.

Медленно-медленно, по миллиметру, он приблизился к её губам ртом. Скользнул языком к уху и вниз… по шее, по аккуратным ключицам к ямке под горлом. Соня задрожала еще сильнее. Она не могла совладать с этой дрожью, всем тем, что пробуждалось в ее сознании, теле, душе! Соня могла лишь бестолково цепляться за его футболку и что-то бессвязно шептать. А он не давал ей спуску. Мягко и настойчиво заманивая в прочные сети желания. Опускаясь губами все ниже и ниже… К до боли напряженной груди, согревая соски жаром своего дыхания, покусывая их и посасывая, прямо через футболку. Тяжело дыша, Соня запрокинула голову, вжалась затылком в стену, понимая, что большего просто не вытерпит. И он, будто почувствовав это, стремительно изменил их положение, усадив её на старый деревянный комод. Раздвинул ее длинные ноги и потерся пахом там, где все сладко сжималось в ожидании ласки. Заворчал на своем языке. Чуть потянул на себя, еще сильнее раскрывая. И, опустившись на колени, накрыл ее влажную плоть ртом.

София даже не пыталась протестовать. Она тихонько поскуливала и ерзала, ощущая что-то страшное и необратимое. К ласкам языка добавились пальцы, они растягивали ее и готовили для полноценного вторжения. Медленно, но настойчиво и неумолимо. Его губы там, его пальцы… это не могло продолжаться долго. Она разлетелась на миллион звенящих осколков. От нее прежней ничего не осталось.

Глава 18

Он тоже помнил ту ночь. Помнил, отчетливо, в мельчайших деталях. Её тихие беззащитные слезы удовольствия, ее нежный запах, ее вкус на губах. Дрожь, которая зарождалась в животе и скользила вниз по ногам, заставляя сокращаться мышцы. У Амира было много женщин. Но никогда, ни до, ни после он не испытывал такого дикого первобытного чувственного восторга. Соня была такой откровенной в своей страсти, такой честной. Ничего показного или наигранного. Горячая, смущенная, одуряюще вкусная. Она взорвалась у него на языке, током пронеслась по вкусовым рецепторам к самому центру удовольствия, вызывая мгновенное привыкание. Это невозможно было объяснить. Ни тогда, ни сейчас. Это просто… было! Было чем-то большим, нежели все остальное.

Удивленный силой собственных чувств, Амир встал с коленей, чтобы продолжить вечер и… недоверчиво хохотнул. Соня спала. Действительно спала! Привалившись к стене, сидя на древнем комоде. Темная голова чуть склонилась к плечу, слегка влажные ресницы-стрелочки лежали на безупречно гладких щеках. Футболка сбилась и обтянула ее маленькую, но безупречную грудь.

В паху тянуло от острого сокрушительного желания. Напряженная до боли головка мучительно сладко пульсировала. Другой бы он не позволил так себя продинамить. Хотя бы потому, что его удовольствие было первоочередным. Но с Соней… С Соней все было совершенно иначе. Он осторожно подхватил ее на руки и отнес в собственную спальню. А потом едва ли не до утра с интересом ее разглядывал. Сам себе удивляясь.

Она не проснулась ни в семь, ни в восемь, ни в девять утра. Даже когда Карина вскочила, Соня продолжала спать глубоким здоровым сном.

- Папочка, ну, давай разбудим Соню! Я хочу оладушков!

- Нет, малая, давай сегодня мы ограничимся сухим завтраком. С вкусным молоком, которым с нами поделилась Зорька.

- Но я хочу оладушков! – стояла на своем Карина.

- А как же Зорька? Она обидится, если нам не пригодится ее молоко.

Карина все же съела предложенные отцом кукурузные шарики с молоком, но настроение у крохи от этого не улучшилось. Она бродила следом за ним все утро и требовала разбудить няню. За каких-то пару месяцев Соне удалось не только найти подход к его дочери, но и влюбить ту в себя.

Соня проснулась ближе к обеду. Вышла на крыльцо, смущенно отводя взгляд. Ему нравились ее кротость, ее смущение. Это было правильно. Так, как должно. Он кайфовал, наблюдая, как легкий румянец опускается вниз по ее щекам, шее и прячется в скромном вырезе тонкого свитерка.

И опять они катались на лошади, а потом отправились бродить по весеннему одуряюще пахнущему лесу. Карина была в полном восторге. Она с удовольствием повторяла незнакомые для себя слова – Соня настойчиво продолжала учить ее языкам, и просто весело болтала, не закрывая рта. Вот… вот каким должно было быть детство его ребенка. Безоблачным и счастливым. Таким, каким его сделала Соня.

- О боже… О боже мой, Карина… Ты только посмотри, какая красота!

Соня смотрела поочередно то на воспитанницу, то на огромную, поросшую дикими фиалками поляну. А он… он, заражаясь каким-то странным бесшабашным восторгом, смотрел на неё. И она почувствовала его взгляд. Оглянулась. Амир хотел бросить Соню на эти цветы, сминая их... Стянуть с нее дурацкие спортивные штаны и ворваться в неё, заявляя свои права. Он даже протянул руку, но, вовремя вспомнив о дочке, замер.

- Жаль, что мы возвращаемся домой. Здесь очень красиво и хорошо…

- Мы можем задержаться, – неожиданно для себя сказал Амир.

- Я не могу, - растерялась Соня, - у меня Сережа… И лекции, которые мне нельзя пропустить. Извините…

Амир хмыкнул. В этом тоже была вся Соня. Она ему запросто могла предпочесть брата или какую-нибудь заумную книжку. Нет, он знал, что сможет заставить ее передумать, заманив в сети соблазна, но не хотел. Ему было интересно, как скоро она сама не захочет уходить. Как скоро он станет для неё всем. А он ведь станет.

Они еще долго бродили по лесу, пока голод не вышел на первый план. Уставшие и немного продрогшие, вернулись домой. Карина уснула рано, начав клевать носом еще за ужином, и отец сам отнес ее в кровать.

- Я тебя люблю, папочка, - невнятно пробормотала девочка, зевая.

- Я тебя тоже люблю…

Конечно, он хотел сына. Но когда родилась дочь… нисколько не пожалел. Сначала нянька, потом лялька. Так, кажется, говорят. Амир не сомневался, что следом родится сын, да не один. На этот счет он не волновался. Ему неоткуда было знать, что все его планы пойдут псу под хвост.

Амир накрыл дочь одеялом и вышел за дверь. Соня плескалась в ванной. Он миновал коридор и прошел на веранду. Глядя на зависшие в небе звезды, здесь хорошо думалось. Если верить врачам, Имана приходит в себя. Её анализы в норме. Все анализы! В том числе и на инфекции, передающиеся половым путем. Амир безрадостно хмыкнул. Похоже, его угрозы возымели действие. Может быть, она и правда ни с кем не спала в последнее время. Ему же было достаточно того, что Имана таскалась до брака. Каримов так и не простил жене, что не стал для нее первым, что, безусловно, предполагалось.

Он думал о том, что будет делать дальше. Как жить? Куда двигаться? Простить жену он не сможет. Как и уважать. Но ему нужны наследники. Нужна картинка… Сможет ли он не думать о прошлом и попытаться начать все заново? Если и Имана постарается? Если до нее в кои веки дойдет? Если она станет нормальной мамой их дочери? Сможет?!

И как ему, в таком случае, быть с Софией?

В кухне загорелся свет. Амир отбросил прочь сомнения и зашел в дом. Соня мыла посуду, оставшуюся после ужина, и не слышала его шагов ровно до того момента, пока он не подошел к ней вплотную. Жар дыхания опалил затылок. Сильные неумолимые руки легли на живот. Медленно, завораживающе поглаживая. Гипноз…