Пепел Вавилона (ЛП) - Кори Джеймс. Страница 10

— Смахивает на бактерию, — сказала она, довольно метко. 

С привязанными сверху и снизу по всем трём осям пушками станция напоминала нечто, увиденное под микроскопом. Например, макровирус. Или минималистичный стрептококк.

— На месте, — сказал Салис. — Готов к проверке.

— Три, — произнёс Якульски, — два, один.

Пушка под ними зашевелилась в креплении, как будто просыпалась от сна. На миг показалось, что она смещается, как тростник, подхваченный ветром. Потом пушка одним щелчком встала на место, так быстро сменив состояние, что глаза Салиса не успели уловить движение — будто насекомое дёрнуло лапкой. Она поворачивалась, выбирая цель среди попавших в поле обзора врат. По проекту, по крайней мере две пушки способны были охватить все врата, а в обзор еще трех попадала бо́льшая часть. Салис видел изображения старинных укреплений, обращённых к морю, — там, на Земле. Раньше они его не интересовали — слишком всё оно плоско, чтобы ему пригодиться — но выглядели они в точности так же. В его груди бурлили чувства — гордость, а может, и страх.

— Нормально, — сказал Якульски. В голосе слышалось что-то похожее на удивление. Как будто он ожидал, что орудия оторвутся и полетят в пустое небо. — Отходите, боевая стрельба.

— Есть отходить, — ответил ему Вандеркост. — В нас не пальнёшь, са са?

— Ага, а вы дадите мне знать, как оно, идёт? — засмеялся Якульски.

Ему-то легко, не то, что им здесь. И кроме того, не похоже, что эти орудия способны заодно разнести и Медину. Салис с командой отступили на пятьдесят километров, сбросили скорость и добавили ещё пятьдесят. Темнота раздражала. С другой стороны врат никогда не случалось такого, там всегда были солнце и звёзды.

— Остановились и закрепились, — сказала Робертс. — Ты отметил, что мы свои?

— Конечно. По вам пальнёт, только если что-то пойдёт не так. Установка цели, — ответил Якульски, и Салис повысил увеличение на обзорном экране меха. 

Инопланетная станция отображалась на нём в нереальных цветах индикации. На таком отдалении он видел три из шести орудий. 

— Есть сенсорная решётка. Огонь через три, два, один...

Орудие плюнуло струйкой пара — газ быстро расширился в стволе и придал снаряду чуть больше скорости. Мех Салиса задрожал, магнитное поле рельсовой пушки повлияло на его системы даже на таком расстоянии. Он не видел вылетевших снарядов. За то время, которое понадобилось, чтобы он услышал щелчок выстрела по радио, вольфрамовый снаряд уже прошил цель — врата. Или то странное антипространство между ними. На мониторе с неестественными цветами инопланетная станция пошла рябью, словно была шаром парящей воды и до него кто-то дотронулся. Рябь тут же затухла.

— Что видел? — спросил Якульски.

— Ничего, — сказал Салис. — Выглядит прекрасно. — А у тебя?

— Только станция светится, — ответил Якульски.

На всех тестах единственной реакцией станции на толчок от выстрела рельсовой пушки был поток фотонов.

— Больше ничего?

— Ничего.

— Сдвиг?

— Без смещения.

Всё как они и хотели. Такие рельсовые пушки настолько большие и мощные, что при установке на корабле это затрудняло стрельбу. Смонтированные, как это обычно делалось, на турелях, они играли роль двигателей в той же мере, что и оружия, двигаясь в противоположном стрельбе направлении так, что нелегко компенсировать.

На станции — другое дело.

Инопланетная станция почему-то не проявляла ни прямой, ни обратной реакции. Выделяемой энергии хватало только на выброс небольшого количества света, и похоже, никаких мер предпринимать тут не требовалось. Однако Салис совсем не жаждал возвращаться и проверять базу и посадочные гнёзда.

— Слыхали, что говорил Кэсил? — спросил Вандеркост. — Насчёт того, почему она не движется, когда мы толкаем?

— Нет, — ответила Робертс.

— Сказал, она движется, но вместе с ней смещается и пространство кольца, потому мы и не видим, как это происходит.

— Кэсил рехнулся.

— Ага.

— Нам возвращаться? — спросил Салис по радиосвязи.

— Момент, — ответил Якульски. — Бьен. Разрешаю. Будьте внимательны, там что-то не так.

«Не так» могло означать трещины в корпусе, протечку в ёмкостях с горючим, сбой в реакторе или в подаче боеприпасов.

Или что за ними следят глаза древнего бога. А то и чего похуже.

— Принято. — Салис проверил двигатели. — Выдвигаемся.

Три меха сорвались с места и двинули назад, в сторону станции. Медина плыла справа от них — по-прежнему молчащий движок, вращающийся барабан купола. Салис смотрел дальше, словно ожидая увидеть что-то знакомое, но звёзд там по-прежнему не было.

Во внутренней части купола станции Медина имелось своё солнце, освещавшее по прямой всю длину оси вращения, от командного центра до инженерных палуб. Полноспектральный свет лился вниз, на изогнутое сельскохозяйственное пространство и обширное озеро, которые когда-то предназначались для перемещения к звёздам поселений правоверных мормонов. Салис сидел в баре под открытым небом вместе с Робертс и Вандеркостом. Они пили пиво и ели белый киббл со вкусом сырного порошка и грибов. Ландшафт перед ними и позади изгибался, уходя вверх и теряясь в свечении яркого луча солнца. Справа и слева на всю длину тянулся вращающийся барабан, создавая силу тяжести, примерно как на Луне. В затылок им с оси вращения дул лёгкий ветерок — всё как всегда.

Мальчишкой Салис видел Большие пещеры Япета, прогуливался под фальшивым небом Цереры. Но из всего, что он мог представить, барабан Медины больше всего напоминал ему Землю, какой она, видимо, была прежде, чем упали метеориты — нерегулируемая атмосфера сверху и тонкая кора мантии под ногами, над ядром из расплавленной лавы. Сколько бы Салис сюда ни возвращался, это выглядело экзотически.

— Наверху опять летуны, — щурясь от света сказала Робертс. 

Салис взглянул вверх. На ярком солнце, раскинув руки и ноги, парили пять силуэтов. Казалось, они выплывали откуда-то позади Салиса, как изгибающиеся поля кукурузы и сои, хотя на самом деле не двигались. Несколько месяцев назад какой-то молодой идиот додумался до того, как проложить временную дорожку и разгоняться до скорости вращения барабана в противоположном направлении, оказываясь таким образом в невесомости. Наверное, хорошее развлечение — до тех пор, пока никто не подлетел слишком близко к искусственному солнцу или не ошибся с ускорением.

От инженерных палуб к летунам протянулись две газовых полосы, и Салис указал на них:

— Ага, до них добралась служба безопасности.

— Смертники, — Вандеркост покачал лохматой седой головой.

— Молодые и глупые. Ну, дети есть дети. — В голосе Робертс звучало больше сочувствия, но она и по возрасту была ближе к этим нарушителям. — А вы что, с детства такие трезвые и порядочные?

— Мы законопослушные, — сказал Вандеркост. — Моя дурь убивает только меня самого.

Робертс сдалась, лишь пожав плечами в ответ. На корабле — на настоящем, с правильной стороны врат, безопасность всего вокруг — всегда первоочередное дело. Дважды проверить то, что уже проверено дважды, очистить всё, что уже очищено. Безответственность и ненадёжность — самый быстрый путь к собственной смерти, гибели семьи и всего экипажа. А на больших станциях — Церере, Гигейе, Ганимеде, а теперь и Медине — есть нечто, позволяющее детишкам расти тупыми. Беспечными.

Стабильность, решил Салис. Большое пространство вроде этого барабана как-то на них влияет. Он и сам это чувствовал — барабан казался слишком большим, чтобы сломаться. На самом деле размер не важен. Сломать можно что угодно. Сломалась даже Земля. Действуя так, словно риск — это пустяки, подвергаешь опасности всех.

Но всё-таки в глубине души он жалел, что охрана станции наказывает летунов. Дети есть дети. У них всегда должно быть место для игр. Оно было у марсиан, у землян. Только астерам потребовалось угробить не одно поколение ради того, чтобы и у их глупых детишек появилась возможность играть.

Он щурился, глядя в яркое небо. Охрана и летуны уже спускались к поверхности, дымные следы скафандровых двигателей становились шире и медленно оборачивались спиралями вокруг сияющего луча солнца.