Пепел Вавилона (ЛП) - Кори Джеймс. Страница 42

—Ну, как там? Порядок? — спросил Бертольд, пока она открывала тактические схемы.

— Всё хорошо. Только Джозеф решил обдолбаться, а моя работа не слишком хорошо идёт под наркотический мистицизм.

Едва сказав это, Мичо ощутила укол сожаления, хотя знала, что Бертольд поймёт её резкость. И всё же, если посреди всеобщего разрушения распадётся и её семья, она этого просто не вынесет. Она нуждалась в опоре.

И хорошо, что она у Мичо есть.

— Ты хочешь, чтобы и я... — спросил Бертольд, и она продублировала ему свой дисплей. 

Все корабли, все маршруты. Последнее опровержение теории единого корабля. Человечество со всеми его разногласиям и противоречиями. Мичо вернулась к своим расчетам. Распределить четверть необходимых ресурсов и потерять только два корабля. Доставить десятую часть, но не тем, кто больше всего нуждается в припасах. Или же сохранить корабли — и не достичь больше ничего.

— Похоже на амёбу, рожающую близнецов, — сказал Бертольд. — Зер фео.

— И правда, уродство, — сказала Мичо, загружая другой вариант. — Бессмысленно, расточительно и жестоко.

Бертольд вздохнул. Когда они только поженились, Мичо до безумия была влюблена и в него, и в Надю. Они разделяли с ней страсть, теперь переросшую в близость, которую она ценила больше, чем секс. Доверие, позволявшее ей говорить всё, что думает. Услышать горькую правду, сказанную её собственным голосом.

— Если мы собираемся этим заняться, мне придётся кое-что сделать, такое, что мне не нравится.

— Знали ведь, на что шли, разве нет?

— Не знали деталей.

— Всё так плохо?

В ответ она сбросила параметры на тактическом мониторе. Теперь появились новые, которых не было прежде — покрыть шестьдесят процентов и не потерять ничего. Припасы для пяти станций с самым большим риском коллапса и возможность удерживать Марко подальше от Япета. Контроль доступа к Ганимеду, по меньшей мере на несколько недель. Бертольд всё больше хмурился, разбираясь с тем, что сделала Мичо и каким образом. И вздохнул, когда понял.

— Это утопия, — сказал он.

— Нет, соглашение. Два врага готовы его соблюдать до тех пор, пока совпадают их интересы.

— Так ты подставляешь себя Палачу станции Андерсон.

— Ну да. Это так. Но я знаю, что он из себя представляет. Я не повторю ошибки, не доверюсь ему. Он попытается нас использовать — если сможет. С моей стороны глупо не отплатить ему тем же. Если бы Марко на нас не нацелился, всё было бы по-другому, но он охотится за нашими кораблями.

— Задета его гордость, са са?

— Всё, что нам нужно — чтобы Объединённый флот согласился не палить в нас, а мы по нему, и это откроет нам зону, куда Марко нет доступа. Безопасную гавань.

— Безопасность означает забиться под крыло Джонсона. И ждать, когда он обратит оружие в нашу сторону.

— Я знаю, — сказала Мичо. — А время Джонсона ещё придёт. И тогда нас там не будет.

— План паршивый, капитан.

Но голос Бертольда звучал мягко. Он уже понял.

— Всё так. Это лучший план из плохих.

Он вздохнул.

— Да.

— Что ж, — сказала она. — Попробуем действовать методом Марко.

— Не думаю, что получится, — сказал Бертольд.

— Я тоже.

— А как насчёт станций и кораблей, которые мы снабжаем? На многих наверняка есть орудия. Есть охрана.

— Оставить без помощи, если не станут драться и умирать за нас? — спросила Мичо. — Пусть мрут от голода, если откажутся? Я не говорю «нет», я тебя спрашиваю. Что хуже — требовать от людей стать солдатами ради нас, или торговаться с Фредом мать его Джонсоном?

Бертольд прижал ладонь ко лбу.

— У этой монеты нет третьей стороны?

— Умереть с честью? — предложила Мичо.

Бертольд рассмеялся, потом заговорил серьёзно.

— Зависит от того, чего хочет Палач.

— Согласна. Значит, нужно его спросить.

— Вот чёрт, — сказал Бертольд. В его глазах отражался её собственный страх, гнев, унижение. Он видел, как тяжело ей даже планировать это. Безжалостность, с которой она заставляла себя принять необходимое решение. — Я люблю тебя. Ты же знаешь. Всегда.

— Я тоже, — сказала она.

— Ну вот, мы же всегда можем договориться, да?

— Вперёд, — сказала Мичо, вызвала управление связью и запросила контакт с Церерой.

Глава двадцатая 

— Опасность преувеличена, — сказала Бобби, нависая над столом, так что он стал казаться меньше в размерах. — Они нас подначивают. Мы заработали пару легких побед, и это искушает пойти дальше, попытаться их сломить. Выглядит так, будто они отступают. Но на самом деле мы только оцениваем его силы. А он наблюдает за нами.

— И что нам делать? — спросила Наоми, передавая миску с яйцами и тофу под острым соусом.

Бобби зачерпнула немного и задумчиво пожевала. Наоми сидела напротив нее и тоже пыталась жевать. После того как Маура Патель модифицировала систему приготовления пищи, острый соус на «Роси» слегка изменил вкус, но Наоми уже начала к нему привыкать. Есть своя прелесть в новизне. Но она ощущала и привкус ностальгии по утраченному. И не только в еде. Так во всем.

— Вряд ли кто-нибудь знает, — сказала Бобби. — Мой наставник по тактике в учебном лагере, сержант Капур, был энтомологом...

— Сержант в учебном лагере был энтомологом?

— Это же Марс, — пожала плечами Бобби. — Там это в порядке вещей. В общем, он говорил, что перемена стратегии — это как середина метаморфозы у насекомых. Когда гусеница сплетает кокон, она растворяется. Становится жидкой. А потом остатки гусеницы собираются вместе и образуют мотылька, бабочку или что там еще. Нужно найти новый способ собрать существующие части и получить нечто другое.

— Похоже на протомолекулу.

— Хм... Ага. Типа того.

Бобби снова зачерпнула яйца, уставившись на дальнюю стену. Она так долго молчала, что Наоми не могла понять, слушает ли она вообще.

— Но он же имел в виду тактику? — спросила она.

— Да. Изменение стратегии похоже на это. Ты думаешь о ситуации под определенным углом, а потом что-то меняется. И либо ты застрянешь с прежними идеями, либо посмотришь на всё по-другому и найдешь новую форму. Мы как раз на пути к поиску новой формы. Авасарала изо всех сил пытается сохранить остатки Земли после экологической катастрофы, но как только положение стабилизируется, постарается захватить Инароса и всех, кто дышит с ним одним воздухом, и поставить их перед судом. Она хочет, чтобы это было преступлением.

Из лифта появилась Сандра Ип, кивнула им и взяла грушу с чаем из распределителя.

— И почему, по-твоему? — спросила Наоми. — В смысле, почему она считает это преступлением, а не военными действиями?

— Думаю, чтобы показать свое презрение. Но тем временем Марс... даже не знаю. Похоже, стало ясно, что несмотря на всю нашу силу, мы очень хрупки. Не знаю, как мы из этого выкарабкаемся, но прежними уже никогда не будем. Как и Земля. А Фред? Он пытается создать коалиции и прийти к согласию, потому что занимался этим много десятилетий.

— Но ты считаешь, что у него не выйдет.

Это не был вопрос. Ип покинула камбуз, и под угасающий звук ее шагов Бобби задумалась.

— Мне кажется, объединять людей — это правильно. Обычно это полезно. Но... Наверное, мне не стоит об этом говорить. Я вроде как представитель Марса. Посольская лига юниоров.

— Но он пытается восстановить свою гусеницу, когда нам нужна бабочка, — сказала Наоми.

Бобби вздохнула, положила в рот последнюю порцию яиц и выбросила миску в утилизатор.

— Я могу и ошибаться, — сказала она. — Может, это и сработает.

— Будем надеяться.

Ручной терминал Бобби чирикнул. Она просмотрела входящее сообщение и нахмурилась. Все ее жесты, даже такие незначительные, как сейчас, излучали силу и натренированность. Но не только. Еще и раздражение.

— Вот радость-то, — сухо сказала Бобби. — Еще одна важная встреча.