Сны Эйлиса (СИ) - "Сумеречный Эльф". Страница 51

— Илэни, значит… Илэни… совсем ожесточилась, — вздохнул Сарнибу, убирая чудесный малахит обратно в секретер; чародей замер на несколько секунд, отвернувшись, сдавленно продолжая: — Я так и не смог уберечь ее от самой себя. Внушила себе, будто она монстр. И ей внушили.

Софья остерегалась спрашивать что-то еще, но в тот миг новый знакомый показался ужасно одиноким и расколотым. Он стоял, опершись мощными руками о крышку секретера, затем с силой опустил ее, точно закрывая шоры для неприятных мыслей, которые ни на секунду не оставляли в покое. Мужчина хмурился, он повернулся к гостье, стараясь улыбнуться. Но даже в легкой тени, искривившей неуверенно губы, проскальзывало что-то вечно извиняющееся, словно за беды Софьи льор сокрушал отчасти себя. Иначе как объяснить, что он долго глядел на зажившую щеку? Илэни… Что-то связывало его с этой женщиной. Хотя не верилось.

— Зачем вы помогаете мне? — невольно сложила руки в умоляющем жесте Соня. Льор тем временем пригласил ее сесть на диван с витыми ножками. Уставшая гостья охотно послушалась, хотя после всех ловушек янтарной башни боялась любой мелочи. И последнее время с ней играли, точно с переходящим призом.

— А не должен? — удивился Сарнибу, почти оскорблено пожимая плечами. — Думаешь, я что-то потребую взамен? Бедная ты девочка. — Глаза его вновь сочувственно потеплели. — Я узнал из своего зеркала, что в нашем мире новая гостья с Земли. Пока ты была во владениях Раджеда, я ничего не мог сделать. Но когда ты попалась Илэни, я понял, что быть беде. Не бросать же тебя. Я умею становиться невидимым, так и обошел всю защиту башни.

Льор поглядел на свои крупные руки, словно силился удержать ими кого-то, поймать на краю пропасти. Но, кажется, он не удержал самого важного для себя человека, которым, по злой иронии, являлась именно Илэни. Софья надеялась, что ее теории ошибочны, но чаще всего они подтверждались фактами. К тому же в Эйлисе уцелело не так много людей, чтобы заблуждаться.

— Я бы всех спас, кого мог, — вздохнул льор, повесив голову на грудь. — Да только… почти никого не осталось. Никого, — чародей с участием обратился к Софье. — Отдохни пока, хотя бы умойся, переоденься.

— Благодарю, льор, но я бы предпочла остаться в этой одежде, — насторожилась невольная гостья, сжимаясь комком нервов, из которого, казалось, полезли ежовые иголки. Вот и вся она — крошечный зверек, сила которого только в том, чтобы свернуться, спрятаться. Еще слишком отчетливо она помнила путы роскошного платья. Не лучше цепей.

— Как скажешь, — махнул рукой льор, стряхивая мановением волшебства грязь с джинсов и футболки, заштопывая многочисленные дыры, истрепавшие ткань за время странствий.

Соня уже без восторга или страха глядела на такие чудеса, за короткое время она разучилась удивляться. Наверное, она всегда верила в множественность миров, об этом любил рассказывать отец, хотя добавлял, что все это не совсем научно. Но вот мудреные сказки детства обратились пугающей былью. И как же не хватало в этом мире отца, его защиты, не хватало мамы с ее добротой и бабушки с верными советами. Но что они, обычные люди, противопоставили бы силе неземного колдовства?

Пусть не силой, зато они обладали великим даром, который утратили льоры — они любили друг друга, поддерживали и помогали в трудную минуту, деля печали и радости. Впрочем, при взгляде на малахитового льора почудилось, что и он бы так сумел. Но он мучился от одиночества в своей башне. Его терзала эта война всех против всех.

— Поешь хотя бы, тебе нужны силы, чтобы добраться до дома. Отсюда путь неблизкий, — говорил Сарнибу, грустно рассматривая испуганно выпрямившуюся Софью, мужчина почти рассмеялся: — Я тебя не заколдую. Думаешь, я людоед, который ест маленьких девочек на ужин?

Соня помотала головой, сознавая, как по-детски выглядит с приподнятыми бровями и пугливо надутыми губами. Но усталость не позволяла еще как-то управлять выражением лица.

Сарнибу щелкнул пальцами, по его велению в комнату влетел стол, накрытый белой скатертью и уставленный всевозможными яствами, поданными без лишней вычурности.

— Поешь. Как только гость вкушает еду, то мой дом — его дом. Мы не имеем права причинить гостю никакого вреда. Древняя традиция, не нарушалась даже в военное время.

— Раджеда это как-то не остановило, — вспомнила свои скитания по рудникам Софья, впрочем, она в башне так ничего и не отведала по совету загадочного Стража. Сарнибу же говорил просто и искреннее, без желания произвести впечатление.

Желудок перехватывало от голода, поэтому гостья все-таки приняла приглашение льора разделить старинную традицию, которую соблюдал и Аруга Иотил. Неудивительно, что в тюрьме у топазовой чародейки ей и стакана воды не предложили, дабы цинично соблюсти давние приличия. Впрочем, вряд ли для тех существ остались хоть какие-то правила. Соня с содроганием вспоминала горящие глаза Нармо, его кривую ухмылку. И радовалась, что не все льоры одинаковые.

— Воронцова… — возобновил затухший разговор Сарнибу, разделывая вилкой и ножом сочное жареное мясо, точно подавая пример гостье. — Кстати, вы случайно не в родстве с дворянским родом из вашего мира?

Соня нахмурилась, вспоминая, о ком вообще речь. Она хорошо знала историю, собралась даже сдавать ее как экзамен в ВУЗ. Экзамены… А раньше-то казалось, что это самое жуткое событие, которое может произойти в ее счастливой жизни. Чтобы поддержать беседу, Софья напрягла измученный разум, вспоминая о том, что такую же фамилию и правда когда-то носил дворянский род. Но их семья не слишком жаловала такое сравнение.

— Вряд ли, — ответила собеседница, проявляя уважением к осведомленности аристократов Эйлиса о жизни на Земле. — Если только мои предки когда-то были их крепостными крестьянами. Не думаю, что во мне есть хоть капля аристократической крови. Мы никогда не стремились искать дворянские корни. К тому же они уже ничего не значат.

Соня неуверенно склонилась над тарелкой, рассматривая свое отражение в драгоценной посуде, которая даже у самых богатых подавалась бы только на большие праздники. Вероятно, льоры не привыкли беречь вещи, ведь все поддерживала и восстанавливала их магия. А когда она иссякала, все поглощал камень. Не для кого беречь.

— Не значат? — изумился Сарнибу, озадаченно скрещивая руки. — Хм… То есть, и императорской фамилии больше нет в твоей стране?

Софья захлопала глазами, точно разбуженная:

— Уже больше ста лет.

— Сто лет… Подумать только, — крайне удивленно поскреб темно-русые короткие волосы льор. — Как мало сведений до меня доходит последнее время. Значит, и Елизаветы Воронцовой больше нет?

— Конечно, давно нет, — охотно рассказывала Соня. — Она жила в восемнадцатом веке, как и Петр III, а у нас уже двадцать первый.

Похоже, льоры плохо представляли, как соотносятся их жизни и короткий людской срок, потому застревали в тех эпохах, которые больше нравились. Разве только Нармо показался каким-то уж слишком современным, точно он ненавидел все прошлое, все, что связывало его с Эйлисом и собственной фамилией. Впрочем, к конкретным выводам прийти не удалось за короткий срок крайне неприятного знакомства.

— Время-время… — вздохнул с присвистом малахитовый льор. — Как быстро оно течет для людей. Даже для ваших королей. В чем же тогда их отличие от простого народа, если они так же живут и умирают?

Софья с гордостью расправила плечи, вскидывая непреклонно голову, поражаясь своей смелости, когда высказала то, что и так давно мучило, то, во что она с детства верила:

— Ни в чем. Я никогда не понимала, почему у кого-то больше прав властвовать над другими. А в чем ваше отличие от обычных людей? — в ее словах сквозили обида и вызов, ведь даже клетка не сломила ее дух. — В том, что вы долго живете и управляете силой камней? Поэтому вы перестали считать себя людьми, поставив себя на более высокую ступень?

Сарнибу, как ни странно, не нахмурился, подобно Раджеду, которому безотчетно и адресовалась бойкая тирада. Малахитовый чародей сначала слегка удивился неожиданной смелости гостьи, затем смиренно сцепил руки в замок, поднося их ко лбу, словно голова его налилась невероятной тяжестью. Он только кивнул в ответ: