Ноа (ЛП) - Ди Кара. Страница 8

Может быть, дом однажды тоже будет принадлежать ему, но пока я хотел, чтобы он принадлежал моим родителям. Было слишком рано во всём разбираться, и мне не нужны были деньги. Я накрою мебель и найму кого-нибудь для уборки, пока не буду готов.

— Дай мне знать, если понадобится помощь с завещанием твоего отца.

— Со мной уже связался наш семейный адвокат, — ответил он. — Дед сказал, что разберётся с этим за меня. Мне плевать. Я ничего не хочу.

Однажды ему это будет полезно, когда он почувствует себя лучше.

— Я знаю, что мы не близки, — сказал я ему, — но ты всегда можешь приехать ко мне в ЛА.

Я должен был это сказать. Я больше не мог оставаться в Питтсбурге. В этом городе боль была слишком чертовски сильной, и у меня не было энергии ехать с ним в Берлин, если он хотел остаться там.

Теннисон не так уж тонко предложил мне попробовать терапию или консультации для скорбящих, и, может быть, это была хорошая идея. Но мне нужно было оказаться на своей территории, и только в своём лофте я чувствовал себя как дома.

Джулиан не ответил на моё предложение, к чему я отнёсся нормально. Я не знал его мысли или его нужды.

— Ты серьёзно имел в виду то, что сказал на службе? — тихо спросил он спустя некоторое время. — О том, что не знаешь, как продолжать жить.

Я медленно кивнул, мои мысли уже туманились. Я помнил большинство того, что сказал, но так как это не было отрепетировано, помнил я не всё. Но я знал, что имел в виду каждое слово.

— Да.

Он громко сглотнул.

— Я тоже не знаю.

Как взрослый, так сказать, я считал, что в этот момент у меня должен быть какой-то золотой совет, но у меня всё было дерьмово.

Отчасти мне хотелось закопаться в работу, хотя я ни за что не мог с ней справиться. Я не смогу ничего выполнять и оставаться преданным. Не было никакой мотивации или вдохновения.

— Ну, моё предложение в силе, парень, — я похлопываю его по ноге, вставая. — Приезжай, когда захочешь. Наверное, я буду не лучшей компанией, но у меня много места, и в ЛА есть на что отвлечься.

Я начал идти обратно к дому, затем вспомнил, что хотел ему сказать, так что остановился и развернулся.

— Джулиан, ты специализировался на музыке?

Он поднял голову так, будто она весила тонну.

— И на рисовании. А что?

— Это очевидно. Ты сегодня был великолепен.

— Оу. Спасибо, — он снова опустил взгляд. — Я не был уверен, что следует это делать. Папа был не в восторге, что я выбрал не одно, а два направления, с которыми непросто найти работу.

Мои губы приподнялись, даже если совсем немного. Определённо звучало так, как сказал бы Джеймс.

— Так поступают родители. Думаешь, мои предки были в восторге, когда я сказал, что хочу изучать фильмы? — но как и мои, мама и папа Джулиана были... раньше были... хорошими людьми. — Но знаешь, что сделал мой папа, когда я получил свой первый большой проект? Он отвёл меня в бар выпить пива и был счастлив признать, что ошибался. Джеймс сделал бы то же самое.

Он медленно кивнул.

— Хорошо.

Я наблюдал за ним, думая, есть ли какой-то протокол, о котором я не знал. Я должен был надавить? Что я вообще скажу в таком случае? Я был потерян и подумал, что, наверное, лучше дать ему пространство. Любо он мне поверил, либо нет. Или ему нужно было усвоить информацию, чёрт его разберёт.

У него был мой номер, мой адрес и мой и-мейл. Если он захочет помощи или чего-то ещё, он мог связаться со мной в любое время.

С этой мыслью я направился обратно в дом, чтобы заставить себя что-нибудь съесть. Я бы перешёл сразу к выпивке, но это могло подождать до тех пор, пока я не останусь один.

На следующий день Теннисон и Софи полетели обратно в ЛА, а вслед за ними пришла очередь Дэниела и Зейна. Они полетели домой в Нью-Йорк, но не раньше, чем Дэнни настоял, что мне нужен личный помощник. Мне он определённо был не нужен, но я полагал, что не помешает иметь кого-то, кто будет приносить еду не из ресторанов быстрого питания.

На утро после этого пришла моя очередь покидать Питтсбург.

Полностью опустошённый и встревоженный, я сел на рейс и проверил свою почту, пока самолёт заполнялся. Я подтвердил платежи садовнику и горничной, которых нанял для дома родителей, проверил родителей Джеймса и кинул быстрое сообщение Софи, чтобы сказать, когда приземлюсь.

У меня было несколько лишних минут, так что я написал сообщение и Джулиану. Я не слышал ничего от него с того вечера службы, и что-то говорило мне уделить ему внимание.

«Улетаю в ЛА. Береги себя, малой. Не стесняйся звонить, если что-нибудь понадобится. Ноа»

Остальное в моей разрывающейся от сообщений почте могло подождать. Я давал себе месяц, чтобы побыть эгоистичным придурком и утопить свои печали в алкоголе. После этого, может быть, я вернусь к жизни. Возможно.

Я посмотрел в окно, когда самолёт поехал по взлётной полосе, и появилась дрожь тревоги и иррациональный страх. Но, возможно, я путешествовал слишком много, чтобы со мной случилась авария. Статистика успокаивала, и от этого полёт оставался... слегка утомительным и совершенно скучным.

В ЛА крушение самолёта было старой новостью, и я вернулся к своей малой популярности. В киноиндустрии люди знали меня хорошо, но в остальном я был интересен папарацци, только когда гулял с Софи или приходил на премьеры.

Я взял такси из аэропорта и по дороге включил телефон. Компания перевозок прислала новости насчёт двух коробок фотоальбомов, которые я пересылал из Питтсбурга, и ещё пришло сообщение от Софи.

«Единственная плохая вещь в нашем доме это отсутствие швейцара. Кто-то впустил Эмму, и она не уходит. Дай мне знать, если хочешь, чтобы я с ней разобралась».

Я тихо простонал и ущипнул себя за переносицу. Она была права. Наличие швейцара не помешало бы. Очень жаль, что я никогда не был человеком, который хочет особняк. Я любил свой лофт, ощущение Нью-Йорка, высокие потолки и открытое пространство. Что я не любил, так это то, что моя бывшая разбила лагерь у моей двери.

С тем же успехом можно было всё забыть. Наш эффектный разрыв резко закончился, и я знал, что увижу её снова. Несмотря на то, что она годами не была в лофте, там был её хлам.

Примерно через год после того, как мы сошлись, мои соседи по квартире разъехались по своим квартирам, так что с их отъездом и теперь, когда Эмма забирала свои вещи, я подумал, что у меня мало что останется.

Ну и к чёрту.

Когда мы, наконец, добрались до моей улицы, я испытал одновременно облегчение и тревогу. Как только разберусь с Эммой, я останусь один. Наконец-то, чёрт возьми. Я не мог дождаться, когда отключусь от всех и буду страдать. Но в то же время я боялся этого, потому что знал, что всё станет худо. Как бы сложно ни было держать себя в руках — каким-то образом — ради других, это так же не давало мне осознавать, как глубоко я упаду, как только всё отпущу.

Я расплатился и вышел из такси, и не был слишком удивлён увидеть Теннисона, который ждал рядом с нашим домом. С ним была его дочь и их новый щенок.

— Дядя Ноа! — Иви замахала рукой, чуть не роняя поводок.

— Привет, солнышко, — искренне улыбнулся я, подходя к ним. — Сколько у вас уже собак, ребята?

Теннисон и его брат управляли благотворительной организацией по спасению собак, включая большое реабилитационное ранчо в Сан-Диего. У них с Софи было как минимум четыре собаки в их доме в Мендоцино. Кто-нибудь постоянно там жил, просто чтобы заботиться о собаках.

— Недостаточно, — весело сказала она. — Верно, папа?

Теннисон хохотнул и взъерошил ей волосы.

— Как скажешь, детка, — будто он не был согласен. Его улыбка слегка померкла, когда он повернулся ко мне. — Она ждёт у твоей двери, — он говорил об Эмме. — Софи пыталась её прогнать, но пока не вмешаются власти, мы мало что можем сделать.