Для тебя, Ленинград! - Чероков Виктор Сергеевич. Страница 44

Меня тронули строчки из блокадного дневника ленинградской школьницы Майи Бубновой, находящегося сейчас в Музее обороны Ленинграда: «У нас в Ленинграде — все герои. Но когда я вижу человека с Ладоги, мне хочется поклониться ему, как доблестному среди доблестных!»

Не случайно народ назвал Ладогу Дорогой жизни. Это была единственная магистраль, питавшая огромный сражающийся город летом и зимой. Коммуникация, созданная волею Коммунистической партии и народа, действовала беспрерывно, несмотря на все усилия противника нарушить ее.

Много лет прошло с тех пор, но и сейчас еще можно встретиться с заблуждением, что Дорога жизни проходила только по льду, что только одной ледовой трассе Ленинград обязан своим спасением от голода. Это неверно.

Дорога жизни — это единая коммуникация, включавшая в себя водную, ледовую, воздушную трассы через Ладожское озеро, а также железнодорожные и шоссейные дороги, связывавшие Ленинград с Ладогой, а Ладогу — со всей страной. Она пролегала и по воде, и по льду, и по воздуху.

Сейчас, когда враг был отброшен за пределы Ленинградской области, можно было подвести итоги деятельности ладожской магистрали.

За весь период блокады Ленинграда через Ладогу было перевезено в обоих направлениях 1 848 645 человек и 2 335 051 тонна грузов. Из всего этого количества на ледовую трассу приходится 736 145 человек и 645 965 тонн грузов, а на водную трассу — 1 112 500 человек и 1 689 086 тонн грузов.

Перемены на фронтах сказались на всей нашей жизни. С ремонтом кораблей (им руководили новый начальник технического отделения флотилии инженер-капитан 1 ранга Андрей Матвеевич Прокопенко) мы справились вовремя. 29 марта я уже доложил Военному совету флота, что корабли флотилии находятся в суточной готовности к выходу.

Четвертая военная навигация началась исключительно рано. Уже в марте после ремонта вышли в озеро канонерская лодка «Бурея» и транспорт «Чапаев», 1 апреля — канонерская лодка «Нора». Но потом внезапно с севера нагнало лед. «Шексна», вышедшая 14 апреля из Морье, за сутки продвинулась на 50 метров и только на пятый день совместно с канонерской лодкой «Бурея» пробилась к острову Сухо, доставив гарнизону снабжение, в котором он нуждался после длительной зимовки.

На новую навигацию план перевозок нам был значительно сокращен. Ленинград теперь в основном снабжался по вступившим в строй железным дорогам. На нашу флотилию ныне возлагались главным образом боевые задачи по содействию флангам наших приозерных армий, развивавших наступление на побережье Ладоги. Большие задачи возлагались на нас по обеспечению нормального судоходства по озеру и реке Неве.

Моряки 1-го и 2-го дивизионов катерных тральщиков, объединенных в один отряд под командованием старшего лейтенанта Бориса Алексеевича Коковихина (ныне контр-адмирал, заместитель начальника кафедры Академии Генерального штаба) очистили Неву от контактных и неконтактных мин на участке Шлиссельбург — деревня Новая. Ниже траление осуществлялось силами Ленинградской военно-морской базы.

Работа была тяжелая и опасная. Чтобы ликвидировать донные магнитно-акустические мины, тральщики со специальными тралами должны были проходить над одним и тем же местом десятки раз. И это по фарватерам, загроможденным затонувшими судами и различной боевой техникой. У железнодорожного моста возле деревни Кузьминки донная магнитная мина взорвалась под электромагнитным тралом лишь на 14 импульсе. Одновременно инженеры и минеры флотилии разоружали мины и фугасы, которыми враг усеял оба берега реки. Сразу вслед за тральщиками на Неве появлялись суда наших гидрографов и путейцев пароходства. Они очищали фарватеры от затонувших плавсредств и других препятствий, устанавливали буи, вехи, створные знаки. И быстрая Нева снова становилась судоходной.

Тщательное траление Невы дало нам многое. По ней к нам стали поступать новые боевые корабли, по ней же перебрасывались в Ленинград и Кронштадт освобождавшиеся на озере плавсредства. По Ладоге и Неве перешел в Ленинград отряд кораблей под командованием капитана 2 ранга А. Ф. Аржавкина, действовавший до этого на озере Ильмень, а к нам из Ленинграда прибыли еще три подводные лодки — «М-90», «М-90» и «М-102» под командованием капитан-лейтенантов Ю. С. Русина, Н. И. Карташева и Н. С. Лескового.

С изгнанием врага за пределы Ленинградской области Ладога утратила свое значение как основная коммуникация, связывавшая Ленинград со страной. Порты Северо-Западного речного пароходства, созданные во время войны, были расформированы. Стали налаживаться перевозки, как и в мирное время, по рекам Паша, Свирь, Сясь, Волхов, по Новоладожскому каналу, по приведенной в судоходное состояние Неве.

По Ладоге для Ленинграда теперь шли главным образом лесоматериалы. Этим занимались наши друзья-речники.

Ослабление оперативной обстановки позволило нам еще в начале года разоружить канонерскую лодку «Лахта» и передать ее в состав Балттехфлота. В феврале мы передали тресту «Ленрыба» 13 мотоботов, а в марте Северо-Западному речному пароходству — транспорт «Совет» и несколько тральщиков, вновь ставших обыкновенными буксирами.

Враг на берегах озера особой активности не проявлял, охранение караванов теперь не требовало привлечения больших сил, но мы продолжали поддерживать наши корабли, соединения и части в состоянии высокой боевой готовности.

С апреля штаб флотилии возглавил капитан 1 ранга Аркадий Васильевич Крученых, до этого воевавший на Северном флоте. Мы когда-то вместе учились в училище, а затем в Военно-морской академии (академию он тогда не закончил, так как уехал добровольцем сражаться в Испанию). Аркадий Васильевич, приняв дела от А. П. Александрова, переведенного с повышением на Балтику, быстро освоился на новом месте и немало сделал для совершенствования управления силами флотилии. По его инициативе с руководящим составом было проведено большое учение на тему «Совместные действия разнородных сил флотилии» с фактическим выходом в озеро.

Под руководством Аркадия Васильевича штаб разработал план активных боевых действий, цель которых заключалась в том, чтобы держать силы противника на озере в постоянном напряжении. Корабли наши периодически выходили в озеро с различными боевыми задачами.

Так, 25 мая катера «МО-198» и «МО-206» (командиры старший лейтенант М. А. Шевчук и лейтенант В. А. Фетисов) под руководством командира группы капитан-лейтенанта И. П. Волошенко обстреляли скопления живой силы противника и причал в поселке Вуохенсало. Вражеские береговые батареи открыли ответный огонь, и это позволило определить их позиции и калибр орудий.

Спустя три дня катера «МО-199» и «МО-228» (командиры старшие лейтенанты С. Я. Прихот и А. А. Сыпайло) во главе с командиром дивизиона малых охотников капитан-лейтенантом П. С. Колесником обстреляли поселок Лошийоки. Для противника удар оказался неожиданным. Вражеские части понесли ощутимый урон.

Немного позже я послал эти же катера под командованием Колесника к острову Верккосари, чтобы высадить там разведчиков, как мы делали в 1942 году. Но на этот раз не получилось: катера были встречены огнем двух вражеских батарей — враг, по-видимому, разместил на острове свой гарнизон.

В мае бронекатера «БК-99» и «БК-100» под командованием старших лейтенантов И. И. Певнева и Г. А. Бровкина обстреляли Видлицу. Мы старались нанести повреждения станционным сооружениям и находившимся на станции железнодорожным составам. Действия катеров прикрывали корабли и авиация.

30 мая к острову Коневец вышел наш возрожденный сторожевой корабль «Конструктор» под командованием капитан-лейтенанта Н. И. Мартыничева в охранении катеров «МО-198» и «МО-206». Корабли шли под флагом командира отряда канонерских лодок капитана 1 ранга В. Н. Лежавы. Они имели задачу выявить калибр и дислокацию расположенных здесь береговых батарей. Противник открыл интенсивный огонь, снаряды калибром от 88 до 152 миллиметров падали всего в 20–25 метрах от кораблей. «Конструктору» и охотникам пришлось прибегнуть к противоартиллерийскому зигзагу. «Сотки» сторожевого корабля поработали с полной нагрузкой. С наших кораблей видели на острове разрывы и пожары. А главное — с большой точностью были засечены вражеские береговые батареи.