За морем - Уильямс Беатрис. Страница 71

Но совершенно точно кто-то это делал.

Я торопливо сложила панки обратно по боксам, метнулась к комоду поправить ящики. И замерла… Над ним, вверху зеркала был прилеплен листок из блокнота, на котором мною от руки, едва разборчиво было выведено: «Не пропусти, что доктор прописал».

Что доктор прописал? Как же я могла об этом забыть?!

Ну да, конечно, ведь календарь-то с напоминаниями остался в моем прежнем «Блэкберри». Ну что же, распишем новую схему приема. Мне, кстати, как раз пора обновить рецепт…

«Ах!.. Боже ж ты мой! Вот черт…»

У меня вмиг похолодели пальцы. Я опустилась на стул, пытаясь умерить безотчетное кружение мыслей.

Как же долго это продолжалось? Я ведь, наверное, до жути много пропустила!

Мой компактный чемоданчик с косметичкой остался в прихожей. Оглушенная своим открытием, я вышла в гостиную, где Чарли стоял перед телевизором и смотрел новости по каналу «Си-эн-би-си».

— Слышь, — сказал он, не отрываясь от экрана, — снаружи уже установлены камеры. Пару секунд назад запечатлели, как твой приятель туда заходит.

— Что, правда? — Я подхватила чемодан, быстро унесла в спальню и расстегнула молнию.

Дорожная косметичка лежала на самом его дне, под кое-каким кружевным бельем, что я положила с собой так, на всякий случай. Не торопясь я открыла ее и принялась методично перетряхивать содержимое. Ага, вот и она — круглая розовая коробочка с противозачаточными таблетками. Я всегда брала упаковку только на двадцать один день, поскольку меня раздражало в оставшиеся семь дней цикла принимать пустышки, зная, что нужны они лишь для отсчета времени. Вот разве что при таком варианте приема нетрудно забыть вовремя начать новую упаковку. Просто раз — и забываешь. И незаметно для себя отходишь от этой каждодневной привычки. Особенно когда влюбляешься до головокружения и беспамятства. Тут уж по-любому мозги далеко не всегда работают на прежних оборотах.

«Ладно, успокойся, — велела я себе. — Когда закончился последний цикл? Ведь не так уж и давно, верно?»

Во вторую неделю августа. Это я знала точно, поскольку завершилось все как нельзя более вовремя — накануне нашей прогулки на катере до Ньюпорта, где мы собирались провести столь долгожданный уикенд. И когда Джулиан открывал ключом дверь нашего номера в тамошнем отеле, я вполне вольна была поддаться накатившему на меня озорному настроению испорченной девчонки, несмотря на то что уже давно носила на пальце его кольцо, что к августу мы уже так сильно прикипели друг к другу, что предстоящая свадебная церемония казалась лишь пустой формальностью. Джулиан заказал самый роскошный номер в гостинице с шампанским, шоколадными трюфелями и пунцовой спелой земляникой, охлаждающимися на ночном столике. Едва успев закрыть за нами дверь, Джулиан подхватил меня в объятия и принялся жгуче целовать.

Впрочем, в невероятно ярких воспоминаниях о тех днях запечатлелись не какие-то особенные моменты — сам небывалый накал чувств размывал в памяти отдельные детали, — а один час безмятежного отдыха субботним вечером, когда пробивавшиеся через окно солнечные лучи осторожно подкрадывались к лицу уснувшего Джулиана.

Прежде мне не доводилось видеть его спящим. Каждую ночь мы засыпали вместе, и он неизменно пробуждался раньше меня и исчезал уже на рассвете, оставив на подушке какое-нибудь трогательное послание. И потому на сей раз, пользуясь случаем, я очарованно разглядывала его, словно боясь упустить малейшую подробность. Он спал лежа на животе, и все его черты были проникнуты величайшим умиротворением. Обнаженный торс Джулиана, словно перечеркнутый белой простыней как раз по выпуклостям ягодиц, вздымался и опадал в неторопливом, размеренном ритме дыхания. На правом предплечье, лежащем у лица ладонью вниз, я различила уже знакомую причудливую линию шрама, бегущую по руке меж золотистых, поблескивающих на солнце волосков.

«Господи, спасибо тебе, — мысленно взмолилась я в немом восхищении, — я безмерно благодарна. Обещаю, я буду нежно заботиться о нем».

Наконец я поднялась. Сам этот городок не мог не напомнить мне о свербящем до сих пор вопросе насчет личности таинственного отправителя книги Холландера. Джулиан ни в коей мере не давил на меня и не отговаривал, однако после нескольких попыток позвонить по раздобытому номеру, когда я всякий раз нарывалась на голосовую почту, я сдалась и переключила свой энтузиазм на куда более приятные действия. Между тем номер по-прежнему хранился в моем смартфоне, и, пока Джулиан мирно почивал на постели, я тихонько выскользнула в гостиную и попыталась позвонить еще раз.

В телефоне раздался один гудок, после чего трубку сняли.

— Уорвик, — послышался хриплый голос.

Я сбросила вызов.

Чуть позднее, вечером, пристроившись в объятиях Джулиана, я тихо спросила:

— Почему ты не сказал мне, что это Джефф Уорвик отправил мне книгу?

Джулиан не ответил сразу, лишь погладил меня по руке, пробежав кончиками пальцев до плеча и обратно, как часто это делал. Наконец, после долгого молчания, он поцеловал меня в висок и сказал:

— Потому что он мой самый близкий друг, и мне бы хотелось, чтобы вы с ним поладили.

— Тебе следовало бы больше мне доверять.

Джулиан тихонько фыркнул.

— Если совсем честно, то едва я узнал, что это сделал не кто-то для нас опасный, это сразу потеряло для меня значение. Я, можно сказать, и забыть успел обо всем этом. — Он прильнул губами к моему обнаженному плечу. — Ты сердишься?

— Немного. Хотя теперь это, пожалуй, надо считать забытой историей. — Я развернулась в его руках, оказавшись к Джулиану лицом. — Только в следующий раз все говори мне, ладно?

Он нежно чмокнул меня в кончик носа:

— Ладно.

Вскоре мы уснули, а наутро отплыли обратно в Лайм. Тогда-то я как раз и забыла начать новый месячный курс противозачаточных.

И вот теперь я опустилась на кровать, обескураженно глядя на пустую коробочку из-под таблеток в моей руке.

Паниковать не стоит. Вспомним обычную статистику: вроде один шанс из десяти на месяц, даже без контрацептивов. Или один на три?.. Блин горелый! Я положила ладонь на живот. Да нет, не может быть… Бог ты мой! Джулиан бы меня убил. Хотя нет, конечно же, нет. Он, наверно, только рад был бы такому предлогу поскорее подвести меня к алтарю. Вот только я сама себе не прощу, если таким образом, получается, женю его на себе.

Ну как же меня угораздило об этом забыть? Просто взять и забыть! Вылетело, видите ли, из головы, причем на целый месяц! У меня — всегда такой пунктуальной и организованной. Где только были мои хваленые мозги? Хоть бы раз мне пришла в голову мысль: «Черт возьми, Кейт, ты вообще когда в последний раз таблетки принимала?» Ведь не вспомнила ни разу! Как будто специально хотела залететь. Как будто меня охватило какое-то подсознательное низостное побуждение…

Да нет. Не может быть.

У меня затряслись пальцы. Какое сегодня число? Двадцать девятое августа, верно? И сколько это дней получается? Я попыталась подсчитать, но быстро бросила это занятие. Вполне достаточно — если все же это случилось, значит, уже случилось. Оставалось просто ждать. Забыть об этом на недельку, пока не смогу убедиться уже точно. Кроме этого, хватает и других беспокойств.

Я встала и принялась спешно складывать в чемодан вещи: туфли, которых мне порой так не хватало, любимый платок на голову, когда волосы совершенно не лежат, несколько футболок, джинсы. Наконец застегнула молнию, запихнула боксы с документами обратно под кровать и вышла в гостиную.

— Мать, тут вообще атас, — прокомментировал Чарли, все так же глядя в экран телевизора. — Там уже на выходе Бартиромо,^[54] пытается брать интервью. И без конца гоняют кадры, где Лоуренс заходит в здание. Глянь, опять.

Скосив глаза на телевизор, я увидела Джулиана с золотисто поблескивающими в свете телевизионных прожекторов темно-пшеничными волосами. В темно-синем костюме и красном галстуке от «Эрмес» он уверенно шагнул к вращающейся двери, напоследок коротко махнул рукой целой фаланге репортеров, выкрикивавших разные вопросы. Он потрясающе фотогеничен! Неудивительно, что раз за разом крутят этот ролик.