За морем - Уильямс Беатрис. Страница 85

— И все же, можешь ты понять одну вещь? Я совсем не похожа на тех женщин, с которыми ты бывал знаком, Джулиан. Я привыкла быть независимой и полностью отвечать за свою жизнь. И вдруг, представь себе, я больше ни над чем не властна! Какую я, к примеру, найду себе теперь работу, зная, что все вокруг жаждут твоего покровительства? Я больше не могу вернуться на Уолл-стрит. Я теперь вообще не представляю, чем буду заниматься дальше.

Тогда он кинулся ко мне и, опустившись на колени, взял мои ладони в свои.

— Я в твоей власти, Кейт! В полной твоей власти. Только спроси — и я все сделаю для тебя. Все, что захочешь.

— Ты. Да, это все, чего я жажду. Только ты. Никаких рубинов, никаких нарядов от-кутюр, никаких телохранителей. Только ты, весь ты. Чтобы ты валялся со мною в траве с золотыми на солнце волосами. Это все, что я когда-либо попрошу у тебя, — страстно сплела я свои пальцы с его.

— Любимая! — воскликнул он срывающимся голосом. Я соскользнула с дивана и тут же утонула в его глубоких любящих объятиях. — Прости меня! И за сегодняшнее, и за все остальное.

Я подняла глаза к его лицу. Свет из коридора отбрасывал от его скул резкие суровые тени.

— Вообще-то, — заметила я, — единственный, кому нужно за все отплатить, так это Джефф.

— О да, ему воздастся, — мрачно ответил Джулиан.

Я села обратно на диван и взяла его руки в свои. Что-то заставило меня вдруг взглянуть на его кисти.

— Бог ты мой! Что случилось?

Он тоже опустил взгляд на широкую багровую ссадину на костяшках его правой руки.

— Да ничего.

— Ты кому-то крепко врезал! — с укором сказала я, снова вглядываясь в его лицо, которое внезапно словно наглухо закрылось от меня. — Когда это произошло?

Молчание.

Я прищурилась.

— Ладно…

Взяв Джулиана за руку, я потянула его в коридор и оттуда в нашу спальню.

— Ох, нечистая сила! — вскрикнул он, увидев маленькую голубую аптечку первой помощи. — Это же никакая не рана, Кейт!

Ничего не ответив, я открыла чемонданчик и вытащила проспиртованные тампоны.

— Черт возьми, я выжил на Западном фронте без этой дурацкой канители! — ворчал он, мужественно морщась от боли. — В совершенно невообразимых антисанитарных условиях!

— Это был Баннер, верно? — Я кинула тампон в мусорную корзинку и отвинтила крышечку с «неоспорина».

— Ну, мы обменялись парой слов. Я выразил ему свое недовольство его оскорбительной манерой обхождения.

— Защищая мою честь, да? — Краешки губ у меня невольно дрогнули в улыбке, и я наклонилась к его руке, чтобы этого не показать.

— Беда нынешней эпохи или одна из бед — в том, что таким невоспитанным идиотам вроде Баннера позволительно впадать в дурное помешательство, оскорбляя чужих жен…

— Но я пока не являюсь твоей женой. К тому же он был в стельку пьян.

— Мужчины, которые не умеют пить, не должны прикладываться к спиртному. И ты, насколько я считаю, как раз моя жена… О нет, только не пластырь, Кейт!

— Тебе «Губку-Боба» или «Хелло, Китти»?

Он свирепо глянул на меня.

— Шучу. Ну, порадуй меня на ночь глядя! Ты же можешь снять его утром до того, как кто-либо тебя с ним увидит.

Я стала удалять с пластыря защитные наклейки.

— Кейт, — вздохнул он, — мне казалось, я сделал все самое мыслимое, чтобы приспособиться к обычаям этого мира. Я подогнал себя под новую реальность, осовременился, как мог, всячески адаптировался, изменил себя. Но единственное, от чего я никак не могу отступиться, — это от моего права вышибить искры из глаз у любого, кто осмелится тебя оскорбить. И вовсе не из-за твоей якобы беспомощности — видит бог, ты вовсе не такая. А потому что мужчина не смеет праздно стоять и смотреть, как бесславят его кумира.

Я последний раз хорошенько прижала клейкую полоску и подняла лицо, надеясь, что он не заметит блеска в моих глазах.

— Что ж, думаю, с этим я смогу ужиться. Только постарайся при этом сам не покалечиться, ладно?

Джулиан тихонько фыркнул.

— Нынешние мужчины не имеют и малейшего представления, как надо драться. Так что уже никакого удовольствия от этого.

— Так и что сделал Баннер, когда ты его ударил?

Какое-то мгновение на его щедрых чувственных губах блуждала неясная усмешка.

— Попросил у тебя извинения. — Джулиан мягко обхватил ладонью мой подбородок. — Ну что, теперь я прощен?

Я взяла его руку, переплетясь с ним пальцами.

— Беда с тобой, Эшфорд: на тебя ну совершенно невозможно подолгу злиться. А потому, пока я полностью перед тобой тут не растаяла, поведай мне наконец-то полную версию истории. Что в твоей нынешней жизни делает Артур Гамильтон?

Джулиан пожал плечами.

— В одно прекрасное утро, когда мы только начали работать, он вдруг заявился к нам в контору. В офисе были лишь мы с Джеффом, да еще один сотрудник из бэк-офиса. При виде Гамильтона Джефф в самом буквальном смысле вывалился с кресла. У него в ту пору, знаешь ли, стояло дешевенькое, изрядно подержанное кресло, — с усмешкой добавил он. — У Артура тогда еще не было ни малейшего опыта на финансовых рынках, и мы взяли его к себе заниматься чем-то вроде маркетинга, просто чтобы дать бедному малому какую-то работу.

— То есть он тогда типа… переместился?

— Ну, в общем, да. Среди его бумаг имелись точные указания, как нас найти.

— Как все же это странно. В том смысле, как все это происходит?

— Поверь, я бы согласился отдать свою левую руку, лишь бы только это узнать. — Джулиан откинулся вместе со мной на подлокотник и прижал меня к груди. — В случае Артура это, на мой взгляд, явилось скорее проклятием, нежели благодатью. Видишь ли, он с малолетства не отличался бойцовским духом. И если совсем быть объективным, был даже несколько труслив. Все его письма были донельзя наполнены ощутимо наигранной веселостью. Начальство — что было очень мудро с его стороны — определило его должностью при штабе, за линией фронта в Амьене, однако это, увы, оказалось ненадолго. Уже через несколько недель после моего исчезновения он перешел в полевое командование. Могу лишь предположить, насколько жалким он себя чувствовал, изо всех сил пытаясь командовать своими людьми.

— Но разве сейчас он не рад тому, что выжил?

Легко, даже как-то рассеянно Джулиан принялся гладить меня по волосам.

— Я не очень в этом уверен… Понимаешь, это крайне непросто — оторваться вдруг от всего, что так тебе знакомо. Это чертовски сбивает с толку, просто дезориентирует. Человеку непременно надо найти, ради чего существовать. Мне часто кажется, что Артур так и не прижился в этом новом, современном мире. С одной стороны, он ужасно тоскует по Флоре — она ведь была главной его поддержкой, с детства всегда заступалась за него, ну и так далее. И теперь он, похоже, не представляет, что с собой поделать и куда себя применить. Мы пытаемся как-то расшевелить его, встряхнуть, вернуть к жизни. Причем все это главным образом свалилось на Джеффа, который делит с ним кабинет. Бедолага, — покачал он головой. — Такое впечатление, будто его душа осталась где-то позади. Будто ее просто забыли перенести с ним вместе.

Нас снова окутало молчание, но на этот раз куда более легкое и светлое. Я ощущала, как его рука скользит по моим волосам, слышала под самым моим ухом мерное биение его сердца, и более не чувствовала себя ни никчемной куклой, ни птичкой в клетке, ни шлюхой. Я чувствовала себя лишь самой собой.

— А если бы я завтра стала твоей женой, ты бы рассказал мне все?

— Нет.

— Когда тогда?

— В свое время, любимая. Когда-нибудь ты все узнаешь. И главная моя задача — оберегать тебя, пока этот момент однажды не наступит.

— Чертова паранойя.

— Боюсь, что так. С этим ты сможешь примириться?

— Придется. Я ведь не смогу жить без тебя.

— Тогда, — голос его упал до еле слышного шепота, — ты останешься здесь со мной? Не станешь больше заикаться о сборе чемодана?

Я прикусила губу.

— Так нечестно, Джулиан. Ты говоришь, что полностью принадлежишь мне, что сделаешь все, что я ни попрошу, а я опять остаюсь ни с чем. Ты снова меня обыграл. Уже в который раз.