За морем - Уильямс Беатрис. Страница 95

— О Джулиан… — Не в силах вынести обезоруживающей красоты его лица со странной, непривычной решимостью в глазах, я опустила взор, разглядывая едва проступающий узор на его бледно-голубом галстуке.

— Послушай, что я скажу, Кейт, — продолжил он, взяв меня за подбородок. — Пожалуйста, взгляни на меня. Мне не найти слов, чтобы описать, насколько я счастлив. Могу сказать лишь одно: где бы и когда бы я ни был, я всегда буду оставаться твоим мужем. Эта истина соединила нас навеки. Ты понимаешь меня?

— Да, — прошептала я.

Я ожидала, что после этих слов Джулиан снова меня поцелует, однако он лишь еле ощутимо провел большим пальцем по моим губам, потом еще раз.

— А теперь иди наверх и собирайся, — хрипло произнес он. — Пока гости не приехали.

Кивнув, я оторвалась от него и поспешила по лестнице. Дойдя до верхней площадки, оглянулась вниз — Джулиан не отрываясь смотрел мне вслед, и лицо его было проникнуто неизмеримым счастьем.

— О! — застыла я в сводчатом проеме перед гостиной спустя примерно полчаса. — Вы, должно быть, профессор Холландер?

Расположившийся на диване седоволосый мужчина живо поднялся, тут же распрямившись во весь свой недюжинный рост.

— А вы, надо полагать, — протянул он ко мне руки, — Кейт Эшфорд. Должен сказать, вы еще прекраснее, нежели описывал вас Джулиан.

Приблизившись, я взяла его за обе ладони.

— Значит, он вам все-таки сказал! А я думала, мы всех тут сможем удивить. — Подавшись, я расцеловала его в обе щеки. — Я так рада познакомиться с вами, доктор Холландер! Знаю, это прозвучит как расхожее клише, но у меня и правда такое чувство, будто я давно уже вас знаю. Пожалуйста, прошу вас, садитесь! Могу я вас чем-то угостить?

В ответ он указал рукой на кофейный столик, где в низком и гладком стакане с кусочками льда был налит похожий на виски янтарный напиток.

— Джулиан об этом уже позаботился, благодарю. Разумеется, ему ничего не оставалось, как все мне сказать. Обычно я никуда не выезжаю без веских на то причин.

Я опустилась на диван рядом с Холландером.

— У меня к вам просто десятки вопросов, но сейчас я вас, пожалуй, пощажу.

Моя реакция на профессора удивила меня саму. Едва увидев этого человека, я сразу поняла, кто он такой, и вся исполнилась восхищения. Возможно, причиной была его внешность: не отличавшийся особой красотой, с темнеющими среди множества морщинок глазами и налетом этакой изысканной, аристократичной рассеянности, Холландер, казалось, обладал очень открытой и доброжелательной натурой. На вид ему было лет шестьдесят-семьдесят, а рост был явно больше шести футов. А главное — он являлся признанным во всем мире знатоком жизни и творчества моего супруга.

— Прежде всего, — улыбнулась я профессору, — хочу вас поблагодарить, что на протяжении стольких лет вы были Джулиану хорошим другом. Как представлю, насколько тягостно ему пришлось в самые первые годы пребывания здесь, когда даже не с кем было и словом перемолвиться, я просто… Догадываюсь, как ему было ужасно. И тогда вы очень поддержали его. Слава богу, что вы оказались с ним рядом.

Холландер блеснул на меня глазами.

— О, вы чересчур добры ко мне! Все эти годы я, видите ли, полагал как раз обратное. Только вообразите, что объект моих исследований в один прекрасный день собственной персоной вдруг входит в кабинет! Самая немыслимая фантазия историка внезапно стала явью!

— А где он сам? — огляделась я. — Не мог же он вас тут оставить в одиночестве.

— О нет, что вы! Ему позвонили с минуту назад, — кивнул он на раздвижные двери библиотеки, которые сейчас были плотно закрыты.

— Уж простите ему это. Со мною он все время так поступает: спаситель Уолл-стрит! — И я шутливо закатила глаза, чтобы показать, что не вижу в этом ничего необычного.

Профессор угрюмо нахмурился. «Старый закоренелый марксист», — вспомнила я отзыв о нем Джулиана.

— Если хотите мое мнение, ему давно следовало послать все это к чертям собачьим, — заявил Холландер.

— Что вы говорите! — усмехнулась я. — Вы сейчас, между прочим, разговариваете с инвестиционным банкиром. Ну, точнее, с бывшим банкиром. Но в любом случае — с самой что ни на есть «капиталистической свиньей». И я жду не дождусь, пока мы с вами подружимся поближе, чтобы привести вам увесистые, разящие наповал аргументы.

Холландера разобрал смех.

— Ах, миссис Эшфорд, я, кажется, начинаю понимать Джулиана! Так редко удается встретить красивую женщину, которая к тому же весьма приятный собеседник!

Я покачала пальцем перед ним:

— Ой вы хитрец, решили мне польстить! Мне надо быть с вами настороже! Но, прошу вас, называйте меня Кейт. Один Джулиан зовет меня миссис Эшфорд.

Хохотнув, он глотнул виски.

Тут что-то вдруг дернуло меня за язык:

— Мы с Джулианом так волновались минувшим летом, когда вы внезапно исчезли. Надеюсь, теперь все у вас в порядке?

— О, все замечательно, спасибо, — сказал он настолько бодро, что мне стало ясно: профессор врет. — Просто в последний момент нарисовался один исследовательский проект. Настоятельно попросил один… мой хороший друг.

— В самом деле? А какого рода проект? Снова где-нибудь на поле брани?

— Ну, с позволения сказать… — начал он, и в этот момент позвонили в дверь.

— О, разрешите вас ненадолго покинуть? Прилетела вся моя семья! Да, и не забывайте — для них это сюрприз! А фамилия Джулиана для них — Лоуренс.

— Вы им ничего не говорили? — удивленно спросил Холландер, когда я уже подскочила с дивана.

— Можно подумать, они в такое хоть на каплю поверят! — дернула я плечом.

В ресторан мы отправились на двух разных машинах. Джулиан взял с собой Холландера в «Мазерати», усадив по бокам от него на заднем сиденье Мишель и Саманту. Генри, с Эриком на переднем сиденье, вез всех остальных в «Кадиллаке».

Мы на несколько минут припозднились. Джефф и Карла уже ожидали нас в баре, беседуя с Артуром Гамильтоном. Вид у всех троих был довольно кислый, хотя Карла, по крайней мере, попыталась напустить на лицо улыбку.

— Привет, Кейт! — с притворной живостью развернулась она ко мне и многозначительно подмигнула, посылая воздушный поцелуй.

Тут же от стойки оторвался еще один мужчина и поспешил в нашу сторону. В противоположность остальным его круглое лицо аж раскраснелось от волнения и восторга.

— Миссис Лоуренс! — вскричал он, воздев в мою сторону руку. — Передать не могу, как я рад с вами познакомиться! Представиться вам должным образом и по всей форме! Эндрю Поулсон, — кивнул он.

— Сержант Поулсон! — От его энергичного рукопожатия моя рука сотрясалась, как отбойный молоток. — Джулиан мне не сказал, что вы придете. Какой замечательный сюрприз!

Поулсон сиял такой широкой радостной улыбкой, что, не назови он своего имени, я ни за что бы не распознала в нем того отчаянно-подавленного индивида, который повстречался нам в мае на Парк-авеню.

— Берегите его, миссис Лоуренс, берегите. Что может быть счастливее, как видеть, что мальчик попал в такие чудесные руки.

— Мальчик? — недоуменно переспросила мама над моим плечом.

— Мистер Поулсон — мой очень давний друг, миссис Уилсон. Еще с Англии. Просто он переехал сюда всего несколько месяцев назад, — объяснил Джулиан.

Я снова внимательно посмотрела в лицо Эндрю. Сейчас он, пожалуй, казался не старше Джулиана, хотя изначально, по датам рождения, их разделяло не меньше десятка лет.

— Понимаю, — произнесла мама, и в ее тоне, таком знакомом мне с еще тинейджерской поры, как будто прозвучало: «Я не куплюсь на это, детка».

Метрдотель провел нас через зал в большую приватную комнату этажом выше. В центре ее стоял большой овальный стол с белоснежной скатертью и бокалами только налитого, пузырящегося шампанского напротив каждого места. На каждой тарелке, как я могла заметить, имелась карточка с именем гостя.

Войдя, Джулиан на правах радушного, гостеприимного хозяина сразу призвал всех рассаживаться. В последний момент он обернулся ко мне с нежной, немного задумчивой улыбкой и пожал мою руку: