Старинные эстонские народные сказки - Крейцвальд Фридрих Рейнгольд "Составитель". Страница 66

Старик ласково взглянул на него и произнес:

— Спасибо тебе, землячок, что ты не остался глух к мольбам моих детей. В награду за твою доброту я позабочусь о том, чтобы ты никогда ни в чем не нуждался. Ты не пролил крови моих детей, и это принесет тебе счастье: не только в дровах, но и ни в чем другом ты не будешь терпеть нужды, тебе надо будет только вслух высказать свое желание. Но смотри, чтобы желания твои не были чрезмерными. Уговори также жену и детей, чтобы они ничего невыполнимого не желали, не то вместо счастья придет беда. Вот, возьми этот золотой прутик и береги его, как свою душу.

С этими словами старик дал мужику золотой прутик длиной в две пяди и толщиной с вязальную спицу, потом прибавил:

— Если захочешь построить дом или выполнить какую-нибудь другую работу, пойди к муравейнику и трижды взмахни над ним этим прутом, но осторожно, чтобы не ударить по нему и не причинить вреда маленьким существам. При этом прикажи муравьям выполнить работу, какая тебе нужна, и на другой день все будет готово. Захочется тебе есть — прикажи кухонному котлу приготовить кушанье, какое тебе требуется. Если же придет охота поесть сладкого, покажи этот прутик пчелам и вели им приниматься за дело. Они принесут тебе столько меда, что ты со своими домашними и съесть его не сможешь. Захочется тебе попить сока лесных деревьев — прикажи березе и клену, они немедленно выполнят твою волю. Ольха даст тебе молоко, а можжевельник исцелит от болезней, стоит тебе только приказать. Котел будет каждый день варить тебе рыбу и мясо, и тебе не нужно будет убивать живые существа. Если тебе понадобится полотно, шелк или шерсть для одежды, позови пауков, и они соткут тебе ткань, какую ты прикажешь. Ты ни в чем не будешь нуждаться, все будет у тебя в изобилии, в награду за то, что ты пощадил моих детей. Я — Лесной отец, которого создатель поставил повелителем над всеми деревьями.

Затем старик попрощался с мужичком и тотчас же скрылся.

Но у мужика была злая-презлая жена. Она встретила его на дворе и, увидев, что муж возвращается из лесу с пустыми руками, еще издали начала браниться.

— Где же твои дрова? — кричала она.

Муж спокойно ответил:

— Растут себе в лесу, как и росли.

Тут жена крикнула злобно:

— Эх, пусть бы все березовые ветки сами в розги связались да и выдубили твою ленивую шкуру!

Тогда муж незаметно взмахнул волшебным прутиком и тихо, чтобы жена не слышала, проговорил:

— Пусть розги на твоей спине попляшут!

И вдруг жена как завопит:

— Ай-ай-ай! Ой, как больно! Ай, как больно! Ох, пощадите, пощадите!

Она кричала, прыгала и извивалась, хватаясь то за один бок, то за другой, словно на нее градом сыпались удары. Когда муж решил, что жена достаточно наказана, он отдал волшебному прутику нужный приказ.

Так он убедился, что за чудесную вещь повелитель лесов подарил ему: волшебный прутик, сверх всего прочего, мог пригодиться и для того, чтобы наказывать злую жену.

У мужика стояла на дворе полуразвалившаяся клеть, и он захотел в тот же день проверить, как муравьи справятся с постройкой. Он подошел к муравейнику, трижды взмахнул над ним золотым прутиком и произнес:

— Постройте у меня на дворе новый амбар!

Проснувшись утром, он увидел, что приказание его выполнено.

Не было теперь на свете человека счастливее нашего доброго дровосека. О еде ему и его семье не приходилось больше заботиться. Чего бы душа ни пожелала, что бы ни приказал золотой прутик — все это котел сам стряпал и сам подавал на стол, так что людям оставалось только есть эти кушанья. Пауки ткали им различные ткани, кроты пахали землю, а муравьи засевали ее. Осенью они же и убирали урожай, так что человеческих рук нигде и не нужно было. А если у злой жены иногда развязывался язычок и она принималась бранить мужа, то сама же от этого и страдала — золотой прутик каждый раз ее больно наказывал. Тут, пожалуй, иной муж вздохнет с завистью: «Вот бы мне такой чудесный прутик!»

Обладатель золотого прутика жил счастливо до конца своих дней, потому что никогда не высказывал желаний, казавшихся ему невыполнимыми. Перед смертью он оставил волшебный прутик в наследство своим детям и наказал им, так же, как и ему самому наказывал Лесной отец, осмотрительно пользоваться этой чудесной вещью и не высказывать неразумных желаний. Дети во всем следовали наставлениям отца и прожили свой век счастливо, как и он.

Но вот случилось так, что уже в третьем поколении золотой прутик достался человеку, который нарушил запрет своих родителей, высказывал много вздорных желаний и тем зря утруждал волшебный прутик. Сперва большой беды в этом не было, так как от совсем неосуществимых желаний человек этот все-таки воздерживался. Но вскоре ненасытному этого показалось мало, и он принялся испытывать могущество прутика всякими невыполнимыми требованиями. Так, он однажды приказал прутику стащить солнце с небес, чтобы оно погрело ему спину. Прутик, правда, повиновался, но так как солнце на землю спуститься не может, то создатель обрушил на безумца пылающие солнечные лучи, и он сгорел дотла вместе со своим домом. На том месте, где стояли строения, не осталось никаких следов. И даже если волшебный прутик не расплавился в огне, все равно никто не может указать место, где его искать, и путей к нему.

В народе говорят также, что солнечные лучи, упавшие на землю в тот злополучный день, так испугали лесные деревья, что те онемели, и с тех пор люди не слыхали от них ни единого слова.

Заколдованное ружье

ил-был на свете умелый и удачливый охотник; когда бы он ни пошел в лес, летом или зимой, каждый раз возвращался с богатой добычей. Бывало чуть подвернется ему под выстрел птица или зверь — считай, что они уже у охотника в мешке: никогда не случалось ему палить в белый свет, заряд попадал без промаха в намеченную дичь.

Но вот как-то вдруг — кто с ним сыграл такую злую шутку, неведомо, — пропало его охотничье счастье. Птицы и четвероногие держались от него далеко, а если и удавалось стрелку подобраться к ним на выстрел, заряд все равно шел на ветер. Охотник, правда, тотчас же понял, что с его ружьем дело неладно; уж он его и промывал, и чистил, и зарывал на три дня под дверной порог, через который переступали женщины, — ничто не помогало.

Больше недели бродил он по лесу, исходил его вдоль и поперек, каждый день палил без толку, а в сумке по-прежнему было пусто — ни хвоста, ни рога, ни пера, ни шерсти.

Возвращаясь как-то вечером из лесу, зашел он в корчму, чтобы глотком вина залить свою досаду, но и в вине не нашел утехи. Набив трубку и закурив, охотник уселся за стол и задымил своей носогрейкой. Случайно подняв глаза, он увидел незнакомого человека, сидевшего в углу, в самом конце стола. Ни трубки в зубах, ни пивной кружки у этого гостя не было. Он рисовал мелом какие-то черточки на столе, подсчитывал их, стирал, затем принимался чертить новые, словно решал бог весть какую мудреную задачу.

Так прошло порядочно времени. Охотник велел себе подать штоф пива, изредка отхлебывал из него, чтобы промочить горло, но не произносил ни слова, занятый своими мыслями так же, как незнакомец — своими черточками. Наконец корчмарь вышел из-за прилавка и промолвил:

— Землячки, если вам от меня больше ничего не требуется и вы не собираетесь тут ночевать, то отправляйтесь по домам! Я хочу запереть дверь и лечь спать.

Охотник ответил:

— Дай мне, братец, набить трубку и закурить, и я пойду.

Закурив трубку, он взял в углу свое ружье, попрощался и вышел. Вслед за ним вышел и молчаливый незнакомец. При свете луны охотник увидел, что человек этот высокого роста, много выше его самого, и слегка прихрамывает на одну ногу. Видя, что незнакомец не отстает от него, охотник остановился и спросил: