Неприрученный вампир (ЛП) - Бакстер Кейт. Страница 66

Гуннар недоверчиво покачал головой.

— Я думал, ты можешь забыть об этом после вчерашнего, — он поднял руку вверх и прошелся пальцами по волосам, откидывая их на одну сторону головы. — Я думал… — мужчина недоверчиво рассмеялся. — Черт возьми, я не знаю, о чем думал.

— Я заслуживаю ответов, — сказала Шелль. Неужели он не понимал этого?

— За счет потенциальной разблокировки чего-то, что никогда не должно было быть открыто?

— Мы не можем этого знать, — возразила Шелль. — Существует так много мифов.

— И ты знаешь один из них, который оказался правдой, — указал Гуннар. — Так зачем же сбрасывать со счетов это?

— Я должна знать, — Шелль не могла выразиться яснее. — Я должна знать, кто я.

— Ты вампир! — прокричал Гуннар. — Боги! С тобой все в порядке, Шелль! Ты не монстр и не урод! И не что-то еще. Ты позволяешь собственному проклятому страху овладеть тобой.

Девушка отвела взгляд.

— Хотела бы я, чтобы ты хотя бы попытался понять.

— О, я прекрасно понимаю, — сказал Гуннар с отвращением. — Ты ценишь свои ответы больше, чем свою пару.

У Шелль отвисла челюсть.

— Это неправда.

Взгляд Гуннара ожесточился. Он схватил штаны и засунул в них одну ногу, потом другую. Он застегнул молнию с сердитым рывком и схватил рубашку.

— Тогда докажи это. Оставь эти поиски. Верь в нашу связь и не оставляй меня на полпути вокруг проклятого богами мира.

Их связь никого не защитит, если ее силы выйдут из — под контроля.

— Гуннар, пожалуйста. Не надо.

Дальше последовали носки, за ними — ботинки.

— Это все, что мне нужно. Ты выбросишь все, что у нас есть для твоих нелепых поисков.

Шелль сжала кулаки. Неважно, что она стояла голая посреди своей спальни и кричала на разъяренного оборотня. Гуннар пересек черту.

— Нелепых? Ты отбрасываешь мои чувства! Не обращаешь внимания на мои страхи! Вот как должен вести себя любящий, поддерживающий друг?

Он ответил ей возмущенным фырканьем. Не говоря больше ни слова, Гуннар засунул руку в карман. Шелль нахмурилась, он бросил на кровать свою треть Александрийского ключа.

— Возьми, — прорычал он. — Это все, что действительно важно для тебя.

Он повернулся на пятках и направился к двери, распахнув ее с гневным рывком, который чуть не сорвал чертову штуковину с петель. Оборотень бросил последний испепеляющий взгляд через плечо, прежде чем дать двери захлопнуться за собой.

Шелль тупо смотрела перед собой. Она вздрогнула, когда хлопнула входная дверь коттеджа, и прислушалась к звуку собственного автомобиля, который заводился и выезжал с подъездной дорожки. Мило. Он разбил ей сердце и угнал ее машину за пять минут.

Слезы навернулись на глаза Шелль, но она хотела, чтобы они оставались на месте. Она полагала, что заслужила все, что получила, и даже больше.

Она стояла посреди спальни, казалось, часы, глядя на дверь, которую Гуннар захлопнул перед ее лицом. Ее грудь сжимали тиски, и она подавила рыдание. Поставила ли она свои эгоистичные потребности выше их связи? Неужели она проигнорировала их связь, уменьшила ее ценность в пользу квеста, который мог бы принести ей только больше вопросов без ответов?

Шелль никогда в жизни не испытывала такого противоречия. Девушка почувствовала слабость в ногах и опустилась на кровать. Она размышляла о последних нескольких неделях. С тех пор как ее привязали, она определенно успокоилась. Ей удалось контролировать свою жажду и мысли других, которые она не могла блокировать. Теперь, она должна была искать мысли, чтобы слышать их, они больше не были нежеланным белым шумом. Точно так же, вампирша не была атакована воспоминаниями, которые ей не принадлежали. В течение нескольких месяцев ее разум был похож на вихрь, поглощающий воспоминания и случайные мысли так быстро, как она могла их вобрать. С тех пор, как ее привязали, этот водоворот замедлился до спокойных вод. Воспоминания все еще были там, плыли как облака, но они держались на расстоянии, а она держала свои. Ее сила и исцеление не уменьшились, и способность принуждать была все еще экстраординарной, но, возможно, это было не так уж плохо. И Шелль действительно не могла жаловаться на свой иммунитет к серебру. Удалось ли Гуннару успокоить бурю, которая бушевала в ней с момента обращения? Была ли их связь всем, что ей было нужно, чтобы успокоиться?

«И ты собираешься пересечь ради какого-то дурацкого квеста полмира».

Зазвонил телефон Шелль, и она вздрогнула. Ее сердце заколотилось, когда она наклонилась и вытащила телефон из тумбочки. Она провела пальцем по экрану и не смогла собрать силы для сердечного приветствия.

— Что?

— Шелль?

Обеспокоенный голос Джиллиан на другом конце линии заставил Шелль сесть прямее.

— Да. Что случилось?

— Ты должна сказать Гуннару, чтобы он не возвращался сегодня домой.

«Дерьмо».

Шелль скрежетала зубами, покусывая нижнюю губу. Она слизывала кровь.

— Он уже ушел. Он ушел минут пятнадцать… двадцать назад, — черт возьми, может, и дольше. Кто знает, сколько она просидела здесь, питая жалость к себе. — Что случилось?

— Арен здесь, — сказала Джиллиан. — Он говорит, что Гуннар непригоден быть Альфой, так как сформировал связь с вампиром и держал ее в секрете от стаи. После того, как будут соблюдены формальности, Гуннар не сможет отказаться. Они будут бороться за превосходство и контроль над стаей.

Шелль знала, что есть только один способ покончить с этим: убить одного из них.

— Я уже в пути, — она понятия не имела, что будет делать, когда доберется туда, но отказалась сидеть здесь, пока ее мужчина борется за свою жизнь. Она не могла позволить Гуннару думать, что он ничего для нее не значит. Что их связь ничего не значит для нее. В этом мире есть вещи более важные, чем ответы. Все это на тарелке. Ничто не имело значения больше, чем Гуннар. Ничто. И пришло время доказать это ему.

***

Гуннар заехал на подъездную дорожку, чувствуя себя так, словно его сердце вырвали из груди ржавой ложкой. Его волк издал скорбный вой в глубине души, и Гуннар хотел сделать то же самое. Все, что угодно, чтобы облегчить боль, которая чувствовалась так, будто ему рвут надвое.

После всего, через что они прошли, Шелль предпочла свои поиски ему. Она не верила в их связь, чтобы позволить ему постичь тайны своего неповторимого существования. «Ты же не предлагал свою помощь, тупой ублюдок. Нет». Вместо этого Гуннар позволил темпераменту взять верх над собой и выбежал из ее дома. Шелль не из тех существ, с которыми можно иметь дело, используя доминирование и силу. Вместо этого, ее нужно брать лаской. Она была диким существом. Он должен был относиться к ней с заботой и уважением, как к дикому существу. Черт побери. На этот раз он действительно облажался.

Входная дверь дома распахнулась. Яркий свет прорезал тьму, прежде чем толпа тел хлынула через порог.

— Гуннар Фальк! — в тихой ночи раздался глубокий голос Арена. — Ты недостоин того, чтобы быть Альфой стаи Форкбеард. Я оспариваю твое право на главенство!

Магия покалывала кожу Гуннара. Не та магия, которую он чувствовал в крепости Сортиари, а скорее инстинктивная магия, которой обладали все оборотни при переходе. Он был такой же частью его, как и волк, и требовал, чтобы Гуннар повиновался.

Вызов был брошен. Ни шагу назад.

Он должен был отдать Арену должное, амбиции ублюдка не имели границ. Не имело значения, что они следили за ним. Что он будет изгнан или что еще хуже, за предательство. Нет, глупый сукин сын вальсировал прямо через парадную дверь, зная, что в ту же секунду, как он бросил вызов, он стал неприкасаемым для всех, кроме Гуннара. Он выровнял игровое поле несколькими словами. Изгнание было бы лучшей альтернативой смерти. Но изгои считались париями среди стаи оборотней. Возможно, эго Арена отказалось позволить ему жить какой-либо жизнью изгоя. Он всегда жаждал власти. Союз с берсеркерами придал ему смелости. Теперь у него не было выбора, кроме как убить Гуннара или умереть.