Погребальная похоть - Блиденберг Саид. Страница 51

— Ты в порядке?

— Да. Просто тупняк какой-то наплыл, — она поднялась и подошла к окну, — и когда ты собираешься домой?

— Не скоро. Мне вообще не хочется туда возвращаться.

— Остался бы здесь?

— Ох... Сложный вопрос. Пожалуй, остался бы.

— Будешь искать невесту с жильём?

— Боже, как звучит-то! Ну, как минимум, у меня есть основания сомневаться, что я имею шансы. Плюс характер...

— Да ладно? Только не надо ля-ля, красавчик, — перебила она и бросила добрый взгляд, — ты же не просто так на парфюм тратился.

— Я на него вообще не тратился, это чужой.

— Ты ещё скажи, что тебя насильно побрызгали.

Тут он не выдержал и засмеялся, и она следом тоже, а потом весело сказала:

— Я понимаю, конечно, что такая страшная, но думаю, что тупо без всяких ассоциаций и самоунижения ты можешь честно ответить на вопрос.

Без всяких ноток раздражения и даже позитивно он парировал:

— А я понимаю, конечно, что ты тоже имеешь право на самокритику и даже на переоценку некоторых своих субъективных недостатков, но за меня попрошу не решать, детка!

Кристина улыбнулась, подошла к импровизированному столу, взяла свою полупустую бутылку и допила. На какое-то мгновение в её глазах отразилась невероятная тоска. Швырнув, не оборачиваясь, стекляшку в мусорную кучу, она проморгалась и посмотрела на него испытующе сверху вниз:

— Ну хорошо, извиняюсь. Моё решение недействительно. А у тебя, похоже, есть мнение?

Она правда не совсем понимала, как на самом деле воздействовал такой взгляд; и тем более не могла знать, что за тяжелый случай находится перед нею, и что под таким взором может испытывать... Кристина была бы готова к любому лицемерию, лжи или оскорблению, но Юзернейм молча поднялся, обнял её и несколько мгновений подождал, когда она тоже возьмется за него, ожидаемо робко, и начал нежно целовать, в щёчки, губки, и куда получится – сперва она немного сопротивлялась; но потом неумело пыталась ловить его губы сама, ощущая эти не отпускающие руки и чувствуя, как тает многолетний лёд внутри. Такого она никак не ожидала. Юзернейм сделал это доблестно – не примяв груди, не потревожив промежности. Бюст её, кстати, он мельком заметил а потом и ощутил – грудь была крупнее, чем у Светы, что объяснялось возрастом, конечно.

Вечно злая, одинокая и разумная сущность внутри Кристночки била в набат и призывала оттолкнуть его посильнее, быстро отворить дверь и бежать прочь! Но утешившись, они ещё подержались друг за друга и сели по местам.

Выражение её лица, в лучших его традициях, было слегка отстранённым, безмятежно потерянным; в ней явно что-то происходило, и через несколько минут она просияла. Йусернаме хоть и сидел себе спокойно, задумчиво поглядывая то на неё, то в окно, но совсем забыв даже о не исчезавшей из поля зрения своей бутылке пиваса, и только сейчас заметил и продолжил. Кристина тоже подключилась. На улице, тем временем, стихло.

Юм был почти полностью уверен, что даже если бы здесь были все условия, и можно было удобно устроиться с феминой на мягкой поверхности, её девственность наверняка обнаружилась бы на верном месте и утехи пришлось реализовать как-нибудь иначе. Однако, он не мог знать, что у девушки имелась целая история её околосексуального развития в совершенно изолированной пуританской домашней жизни, и только с появлением постоянного интернета в семнадцать лет она узнала обо всех ключевых особенностях человеческой сексуальности. Лет до девятнадцати её либидо себя не проявляло, а парни из ПТУ вызывали либо презрение, либо жалость. Но с тех пор каждую следующую весну (и иногда в отдельные недели разных сезонов) на неё вдруг нисходила сильная похоть, и девочка самоудовлетворялась, как умела. Постепенно этого становилось мало, и она пыталась по всякому усилять яркость ощущений, но всё либо рано или поздно приедалось, либо прямо упиралось в известную причину. Время шло. Она закончила учёбу, целый год далее отшельничая дома, в жуткой апатии и депрессии. Это длилось и всё начало 2012 года, но с приходом весны ей как обычно полегчало, и вскоре после своего двадцать первого дня рождения, она совсем отчаялась и решилась на радикальный шаг. Кристина дефлорировала себя собственноручно. Она достаточно разочаровалась в жизни и была также совершенно уверена, что покончит с собой до тридцати лет, посему не видела смысла терять время в ожидании какого-то парня, которому если бы и было откуда взяться, то она не обещала бы ему хорошей жизни. Процедура прошла успешно, и постепенно девушка собрала скромную коллекцию из интимных игрушек.

Завязался типичный и долгий разговорчик о учёбе, работе и хобби. Йус узнал, что девушка бросила своё первое училище на середине первого курса, а потом училась два с половиной года на неназванную примитивную профессию, но тоже много прогуливала и ничем не утруждалась. В виду неприхотливого, а вернее конченого, покойного образа существования, она никогда особо не нуждалась в деньгах, совершенно бессовестно сидела на низкооплачиваемой родительской шее, и потому подработками занимается нечасто и исключительно со свободным графиком. Отработав в течение двух прошедших лет единственной расклейщицей объявлений у частного предпринимателя, который теперь из-за кризисных проблем в её услугах более не нуждался – Кристи была отрекомендована им, в знак благодарности, в одно рекламное агентство. И вот уже три месяца она работала в новом формате, выходя пару ночей в неделю дабы прогуляться пяток километров и разложить под стеклоочистители автомобилей маленькие листовки, что, между прочим, прямо попирает букву закона, так как является де-прикосновением к чужой собственности, но именно поэтому эта работа оплачивается выше. Сейчас у неё в сумке лежали три пачки по пятьсот визиток, каждую из которых она прикончит за один выход, получив за каждый листочек по пять рублей оплаты.

Пиво было выпито, закуски съедены, Йусернэйм собрал весь их мусор в пакет и объявил, что выбросит куда следует, на что Кристиночка зловеще рассмеялась ему в лицо, напомнив, что весь мир – одна большая помойка. Обоим неминуемо захотелось слить наполнившиеся баки, Юзернейм сдержался от перверсивного предложения и вышел за дверь подождать. Затем, уступив караул и войдя, он дополнил оставленную ею лужу. Отливая, он думал, что если бы это происходило где-нибудь на чистой улице, или, даже лучше, на природе – он бы ещё присел и понюхал её мочу в чистом виде, но тут было элементарно отвратительно. Также посетила мысль, что он не удивился бы, если б сейчас не обнаружил её за дверью – и с интригой направился на выход. Кристина ждала там и вручила ему спиртовую салфетку.

Спустившись на первый этаж, пара заглянула в подвал – он был просторный и сводчатый, и лет сто назад служил складом. Сейчас же всё было, как и сверху, тотально загажено и завалено громоздким мусором. На одной из стен торчали воткнутые мошонками на крючки для одежды резиновые пенисы, причем довольно натурального цвета и размера. Юзернейм, конечно, хохотнул, но выглядело это жутко. Вдруг раздались негромкие голоса в стороне, и луч её фонарика выхватил развалившихся в дальнем углу ребят со жгутами на предплечьях. Бояться их было бы напрасно, и ещё немного побродив, готы направились на выход.

Вскоре они спокойно вышли из подворотни – воздух оказался невероятно свеж. Проглянулось солнце, озаряя сырую улицу. Он гордо нёс пакет с пустыми бутылками, но заметив отсутствие помоек и наличие одного-единственного контейнера для строительного мусора у реконструирующейся церкви, закинул мусор в него. Пара чёрных фигур шествовала неспеша, но путь всё равно сгорал со страшной скоростью. А Юзернейм ещё не решил... Впрочем, намечать что-либо сейчас всё равно было необязательно, так как времени на раздумья ещё было достаточно. Однако, ещё поднимаясь с нею по разломанной лестнице в доме, он был уверен, что спустится обратно, точно зная, какой этой фемине вынесет вердикт. А сейчас они держались за руки.

Они так и держались, пока не остановились в пустой курилке некоего ресторана для легального перекура. Юзернейму даже хотелось стрельнуть и посмаковать никотиновую палочку его некогда фаворитных красных ковбойских сигарет, но чудом сдержался. Он заметил эту давно не испытываемую, уже забытую щекотку затронутых нервишек. Фактически, не потому, что его могли бы уже искать по поводу одного несчастного, но попахивающего криминалом случая; а потому, что он раздумывал – стоит ли затевать второй, почти неотличимый от чистого криминала?... Кристина достала старый телефон – массивную чёрную раскладушку, глянула время на маленьком внешнем дисплее и заговорила: