Погребальная похоть - Блиденберг Саид. Страница 54

Окончив ласки, Сильвия таки быстро разлила кофе по поллитровым чашкам, Юзернейм сразу же спохватился и накидал ледышек и сахара, она плеснула молочного коктейля, настреляла поверху сливок и дрожащими руками застучала ложками в обеих чашках, пытаясь размешивать! Он взял её за правую руку, изъял ложечку и принялся спокойно помешивать. Она оглянулась, с горящим взглядом, улыбнулась и постаралась повторить – более менее успешно. Его лицо было перемазано в помаде, он стоял с сияющим бивнем и спущенными до колен штанами, размешивая кофе. Суккуба засмеялась, и он следом тоже, додумавшись стянуть ногами свои джинсовые оковы. Как ни крути, а в такой ситуации сколь угодно медленное распитие напитков было бы всё равно торопливым. Кофе, всё таки, был горяч, и делая небольшие глотки, они не спускали друг с друга глаз, горящих глаз, горячее всякого кофе. Внезапно, вероятно осознав, что им не справиться – они выпили, сколько смогли, малость обжёгшись, но взвинтив в себе бушующие энергии; она схватила со стола коробку коктейля и баллон сливок, и засмеявшись, побежала в комнату.

Там она облила коктейлем грудь, и увидев эти молочно-розовые потёки по её сумасводящему телу, Юзернейм потерял над собой контроль – Сильви одним махом распустила волосы и упала спиной на кровать, он запрыгнул над ней и принялся вылизывать сверху, жадно припав языком к грудям, слушая её возбуждённое дыхание и томящиеся стоны; он спускался всё ниже, целуя каждый сантиметр, и встретился с промокшей в молочке чёрной полоской растительности, ощутив, что сердце перестало колотиться уже давно, и засосал этот радостно выглядывающий клитор, и направился вылизывать эту киску в самой настоящей реальности, позабыв обо всём. Вскоре они устроились в шестьдесят девятую и суккуба-старшая, верхом на его лице, заглатывала член по самые яйца, удерживая по десять чертовых секунд, и ему становилось как никогда хорошо, он яростно вылизывал ей всю промежность, тая в розовом блеске. Скоро в ход пошли взбитые сливки.

Когда она выпустила из своей глотки его елдак в очередной раз, он смачно шлёпнул по заднице и свалил с себя женщину. В её демоническом взгляде уже не осталось ничего кроме зверской похоти, и казалось, ей было совершенно всё равно, кто это – этим взглядом и оскалом она приглашала вонзить в неё, погрузиться вглубь, и погружаться до последнего вдоха, до последней капли; отдаваться и фанатично самозабвенно служить ей; до последнего шага прочь с ума, в одержимый сексуальный делириум! Он сознавал всё это в доли секунд, потянув её к себе ближе за ноги, и впервые загнав в это нутро, очень многозначительное лоно, в тоннель удовольствий – и вцепившись в груди, припал к ним и сосал, будто сломавшись надвое и уже не отвечая за ту заходящуюся в сакральном танце часть себя, очень сконцентрированную в хрящах, глубоко в этой прекрасной самке и образующую теперь уже часть одного с нею целого!

Незаметно, он уже оказался на спине, а мадэмуазель прыгала на нем, поглощала своей волшебной, чудотворною пустотой, кричала, выла, распевалась! Круговорот звука хороводом ходил вокруг его головы, изображение двоилось и троилось, мыслей и слов не осталось – сумасшествие было здесь, погружалось на него и вновь отпускало, горячо и скользко, он хотел смеяться, но только ахал. Блаженное безвременье настигло их здесь – они испробовали все позиции.

Блудница же своё дело знала, и оказавшись снова верхом, дойдя до точки, ловко соскочила – и окатила его по лицу горячим фонтанчиком из святого источника. Йусернэйм встал во весь рост на кровати и подошел, а далее она всё поняла демонстрировала чудеса проглота, обильно смазывая слюною орган, которым он вскоре почтительно похлопал её по личику с блядскими подтёками косметики. Поставив попкой к верху, Юм облизал и смочил слюной врата её заднего храма; постучался, потёрся головкой змия и запускал неглубоко, раз за разом, какбы смягчая; присовывая поглубже, массируя, и вдруг зайдя подальше, вызвав сиренский вой, но подбодрив мессалину грубым шлепком; и натужно проник, загнав под корень, дальше, вкуснее; и продолжал, обретая скорость! Продев руки чрез подмышки, он поднял её, выгнул, терзал за груди, запускал в рот пальцы, сношая её, воющую, как последнюю суку; долбил, не чувствуя себя, а вскоре повалился спиною в мягкость матраса, о коей и забыл совсем, всё в том же ритме выбивая мнимую старость из этих ягод окаянных, вышлёпывая приятную тяжесть прожитых лет, слушая её обезумевший лепет через беспрестанный шлёп их жаркой содомской забавы! Так продолжалось ещё сколько-то ещё истинно чумных мгновений – он выбивал, он насаждал, и весь воспрял, за гриву за взял, вверх потащил – и по собачьи уложил, шлепков поддал, и вдруг отстал! Юзернейм перевернул партнершу, и увидел в её глазах истинную блажь. Елдак его, казалось, мелко бился током, но он осмелился и пристроившись поверх, взял ещё благословений с её уст и горловых глубин, она охотно помогла, но он велел остановится, ибо хотел эякулировать красиво. Подтянув подушку, он поднял и примостил женщину сладостью повыше, и велел ей вытерпеть последний заход, стоя на коленях и штурмуя утомлённую, но смиренную Богиню, как рабыню, попеременно в оба тоннеля, и наконец выбрал задний – подтянув её ещё выше, поставив на постели на самые плечи, чуть не затылком, так чтоб она видела своё тело и мучителя снизу вверх; и встав над ней, он удерживал её за ноги и штурмовал задний проход и яростно рыча, зашатавшись в оргазме, налил полную кишку! Тут же достал, пошлепал, и её анальные конвульсии выделяли семя обратно, и смешно булькающе, сперма наполнила впадинку сфинктера и с новым импульсом извергла белую лаву стекать вниз по киске, капая на груди и лицо мадэмуазели – без сомнения, сразу понявшей, как волосатый чёрт захотел с ней разделаться. Полюбовавшись на анальное семяизвержение, он уронил самку, подполз и она сама приняла его в глотку, чтоб получше смазать, и теперь надрачивала, получая буйные фонтанчики на уже окроплённое личико и груди! Юзернейм излил всё, похлопывая по её требующему язычку и упал без сил. Какое-то он время он наблюдал подтекающую из её попки сперму.

Отдохнув минут пятнадцать, они направились в душ, где романтично целовались, словно тайком встретившиеся подростки в летнем лагере; и растирали друг друга мылом, будто впервые знакомясь с голым телом особи противоположного пола.

Выйдя из ванной в полотенцах, они встретили Светочку, одетую, неожиданно, в новое красное платье, она засмеялась над ними, подбежала и расцеловала обоих, была очень радостна.

XIII : ПРИГЛАШЕНИЕ НА КАЗНЬ

А затем стала ещё более радостна, когда в течение следующего получаса оформила с Йусом по три хапки сативы, и красовалась, переодеваясь в немногочисленные новые шмотки, перед зеркалом и своим ненаглядным. Со свойственным ей специфическим вкусом девушке было сложно приобретать одежду в магазинах для челяди, и если уж что-то нравилось, она покупала, как бы дорого это ни обходилось.

Но прежде всего, как только они остались наедине, она спросила, как всё прошло – на что он смог только улыбаясь кивать. Света очень удивилась и даже к собственной неожиданности ощутила восторг. Прежде чем приступить к курению, он рассказал, во всех подробностях, как прошла встреча. Светочка осталась довольна и восхитилась его находчивостью.

Между первым и вторым напасом было решено не откладывать и ехать завтра на дачу.

— Послушайте, Света. Случай уникален ещё и тем, что когда я решил фильтровать пользовательниц на ластэфэме, то понимал, что аудитория разделится как на просто обывателей-меломанов, слушающих суицидальщину из любопытства, или, как вариант, с какой-то неважной фоновой депрой; так и на крохотную, добывающую из себя дофамины целевую аудиторию. И вот увидев в её профиле фото кровавой плоти, и общаясь с ней, я начал понимать, что было бы гораздо проще придушить какую-нибудь основательно заблудшую овечку, как я изначально и хотел, чем казнить такую личность, осознанную и совершенную в своём духовном упадке. Даже с какой-то эфемерной волей к лучшей, но недостижимой жизни! Нет, я её, конечно, освобожу, о да! Но это будет... Убийство единомышленника, единомечтателя, единокровоистекателя! Впрочем, если я пасую и не сделаю этого на днях, то она сама вершит через какое-то время. Выход полюбому один. Как по вашему, дорогая?