Моя любимая рыжая ведьма (СИ) - Лунёва Мария. Страница 24

Сколько он уже здесь?

В душе царила паника. Я понадеялась на то, что еще раннее утро и потеряла всякую бдительность.

Жеан, наконец-то, отмер, и на его лице появилась неожиданно мягкая и провокационная улыбка,

— Теперь ты точно будешь только моей, — выдохнул он. — Я заполучу тебя и в свою постель и в свой дом, даже если мне придется украсть тебя. Я это сделаю.

Оглушив меня таким заявлением, он просто развернулся и ушел. При этом я отчего-то поняла, что видел он, ой, как много. И купалась я явно не одна, а при свидетелях.

Натянув немного нервными движениями платье на влажное тело, я с мокрым плащом в руках рванула обратно в лагерь. По пути мне встретились две сонные магички. Не могли эти клуши раньше прийти, спугнули бы моего незваного зрителя. Но, несмотря на то, что я была раздосадована, на душе вспыхнул какой-то проказливый уголек любопытства.

Значит, Жеану понравилось то, что он увидел?

Лично меня позавчера вид его обнаженной груди и живота очень впечатлил. Красивый мужчина, если бы не вдолбленная с детства мысль о том, что женщина должна ложиться в постель только к жениху или супругу, то я бы уже соблазняла этого ведуна вовсю. Мимо такого мужчины сложно пройти и не облизнуться.

Вернувшись в палатку, я обнаружила все еще спящую и даже довольно посапывающую Рояну. Так и хотелось над ее ушком проорать мужицким басом: «Подъем!» и хоть раз отомстить ей за все три года совместного проживания в одной комнате общежития. Но стоило глянуть, как это милое чудо с темным нутром нежится, зарываясь носом в одеялко, я погасила в себе жажду мщения. Да пусть спит. Тем более что на улице дождик и утро раннее.

В палатке делать было нечего. Скинув влажную одежду, я переоделась в сухое. Свою грязную обувь поставила просыхать у входа. А сама бесцеремонно залезла в сумку Рояны, нашла ее старый плащ, который подруга прихватила просто так, чтобы был, надела ее же туфельки и отправилась обследовать лагерь.

Выскользнув наружу, решила сначала сходить к беседкам, в которых мы завтракали, обедали и ужинали. Там явно наблюдалось какое-то оживление. Правда, пришлось сделать небольшой крюк и снять белье с сушилки, которое мы оставили на ночь. Влажные тряпки я бросила на сумки. Выглянет солнце - досушим. А после я как новичок походных приключений отправилась изучать, что это за зверь такой - полевая кухня. Ведь завтра нам с Рояной предстоит готовить завтрак и мыть посуду после ужина. Учитель Сальвовски заранее распределила всю работу и обозначила, кто, когда и чем будет занят.

Добравшись до беседок, я обнаружила в первой милующихся супругов соф Валлари. Ночи что ли им не хватает? Вспомнив, как наш высокомерный профессор на постоялом дворе в своей комнате отжигал со своей супругой, пожалела одногруппницу. Если они вот так же дома спинкой кровати стены рушат, то недолго ей осталось - сотрется под мужем вся. Как она еще высыпаться умудряется, вернее, когда она спит?

Быстро пройдя несколько пустующих деревянных конструкций, я зашла в крайнюю беседку и села на лавку. Буквально в трех шагах от меня девушки с нашей группы под чутким руководством учителя Сальвовски готовили завтрак. В здоровущем котле, в который и баран бы целиком поместился, булькала пшеничная каша. На ее поверхности растекалось огромное желтое пятно масла, которым, видимо, сдобрили еду. Все это очень даже аппетитно пахло и смущения не вызывало. Птичек над котелком не наблюдалось, ветер тоже молчал, так что только мелкий моросящий дождик мог внести в кашу неожиданные ингредиенты, да и то, что может быть страшного в дождевой воде?

Рядом с котелком на низком деревянном столике, сложенном из тонких стволов деревьев ютилась гора посуды. Глубокие миски, деревянные чашки и ложки. И все это сложено в несколько шатких стопок. Мда, посуды мыть вечером придется много. Это опечалило.

Учитель Сальвовски крутилась возле котелка и проклинала погоду. Костер шипел, и женщина постоянно подбрасывала в него сырые поленья. А сходить и попросить помощи у профессора соф Эсгера, гордая ведьма не желала. У него, естественно, тут огневики - студенты водились. Но, нет, сама тут мучиться и проклятья на стихию насылать будет, но, чтобы обмолвиться, что не справляется, – да что вы? Это же позор! Вот же, ведьма закостенелая! Нет, такую в жены только последний дурак возьмет, ну или ведун, на худой конец, позарится.

Еще раз глянув на котелок и поразившись объему готового завтрака, я ужаснулась. Как же тут угадать: сколько воды, сколько крупы, сколько соли и не ошибиться. У нашего повара Фаяра в таверне таких кастрюлек не было. Ну, максимум литров на десять.

Вытянув руки на бревенчатом столе, я положила на них голову. Как-то я эту практику не так себе представляла.

— Малика. Чего ты там скучаешь? – меня окликнула Саманта. – Пойдем, поможешь. Мы на обед картошку чистим.

Я вскинула брови вверх и засмеялась.

— Ты шутишь, да?! – воскликнула я. - А у меня каникулы. Так что картошку, морковку и прочие овощные прелести, я буду чистить в учебный период и исключительно в рамках наказания.

Услышав моё заявление, Саманта скисла. А я представила, сколько там картошки, если нужно накормить тридцать ведьмочек и шестьдесят молодых магов - воинов. Объём вырисовывался нехилый. Моя совесть имела неосторожность пробудиться.

— Ладно, давай сюда свою картошку. Раз уж мне подвезло не маяться с ужином и обедом, так тебе помогу. Но помни моё добро! – поддела я ее.

Все-таки староста бывает очень полезной, особенно, если ты проспал, но не хочешь видеть в журнале отметку о твоем отсутствии.

На стол передо мной быстренько водрузили металлический таз с картофелем и вручили нож.

— И куда очистки? – задала я резонный вопрос.

— Да, прямо на стол чисть, потом соберем. Их парни вечером закопают за лагерем, – пробурчала Саманта.

Взявшись за нож, я принялась быстро и умело счищать кожуру. Все-таки долгие часы на академической кухне даром не прошли. Сколько я этой картошки перечистила, лука перебрала, морковки отмыла. Настоящая хозяюшка теперь. Я из-за проделок Рояны частенько получала в наказание направление на отработку на кухню. Был в этом, конечно, и еще один плюс - там очень здорово кормили. А вкусно поесть я любила всегда. Так что одна сплошная польза от наказаний.

Я погружалась в свои думы - картошка в тазу стремительно заканчивалась. Деревянный стол утопал в очистках. Дождик методично стучал по крыше беседки, то тут, то там стекали тонкие струйки воды. Зябко поежившись, я плотнее укуталась в плащ, но он практически не грел. Ткань, из которой он был пошит, дешевая. Отделки никакой. А подкладку еще в том году Рояна отпорола, потому что она истрепалась и протерлась по нижней кромке. Не ценила моя подруга вещей. Это единственное, чего в ее жизни было в достатке.

Неожиданно на мои плечи опустился толстый добротный черный явно мужской плащ, отделанный стриженым мехом. Чьи-то руки ласково прошлись по моим волосам. Подняв голову, я второй раз за это утро попала в плен черных глаз ведуна.

— Холодно, Малика, - чуть слышно шепнул он, - так и простыть недолго. И еще, в озеро больше не лезь. Погода коварна, не заметишь, как и заболеешь.

Развернувшись, он удалился в сторону леса, а я осталась сидеть с ножом в одной руке и с очищенной картошкой в другой, и в тёплом плаще, от которого пахло мелиссой.

— Я ведь говорила тебе, кажется, Малика, держаться от профессора соф Эсгера подальше, – негромко шикнула на меня учитель Сальвовски, - или ты плохо понимаешь?

Я недоуменно перевела взгляд на учителя. Ей-то что за дело до того, кто там на меня смотрит? Я в принципе никогда у нее в любимицах не ходила. С чего вдруг такая навязчивая забота?

— Я не могу от него держаться подальше, учитель, - промямлила я. - Мы находимся на одной полянке где-то в дремучем лесу, едим с одного котла, умываемся в одном озере. К тому же его палатка следующая после нашей. Что же мне в землю на оставшиеся пять дней закопаться, чтобы не мельтешить у него перед глазами?