На главном направлении - Антипенко Николай Александрович. Страница 37

Большая заслуга в организации этих перевозок принадлежала органам ВОСО фронта и, в частности, заместителю начальника ВОСО полковнику Г. Е. Неловко. Своим неутомимым трудом, находчивостью, отличным знанием обстановки, умением согласовывать свою работу с высоким начальством из НКПС (я имею в виду заместителя наркома В. А. Гарныка) он добивался того, что поезда нигде не застаивались, быстро разгружались, а порожняк своевременно возвращался.

Не каждый понимает, что значит своевременный возврат порожняка. Нарушив этот процесс, мы создаем «пробки» на дорогах и резко снижаем их пропускную способность. Сколько принял вагонов, столько же и сдай за сутки — такой непреложный закон железнодорожного движения. Не зря же пропускная способность железных дорог исчисляется не числом поездов, а числом пар поездов, иными словами: сколько поездов может пропустить данный участок или все направление (с учетом наиболее узких мест) туда и обратно в течение суток. Но в данной операции нам пришлось нарушить этот принцип. Ввиду чрезвычайно острой обстановки решили в течение нескольких дней допустить одностороннее движение поездов — только в сторону фронта. Оперативные эшелоны шли один за другим, а порожняк приходилось отгонять на свободные тупики и на малозначимые железнодорожные станции.

Необходимо ли это было? Да, необходимо.

Хорошо ли это было? Хорошо, но не со всех точек зрения.

Мы тут же почувствовали и отрицательные последствия такой меры: тысячи вагонов, заполнившие прифронтовые участки железной дороги, представляли очень соблазнительную цель для авиации противника. А сколько «шуму» было со стороны начальства! Надо было ждать, и мы ждали, выговора либо в приказе по всей Красной Армии для всеобщего назидания, либо в «персональной телеграмме». Однако на сей раз все обошлось благополучно. Часть порожних вагонов мы отправили в тыл сдвоенными поездами, а большую часть, с разрешения центра, переправили через Калинковичи, Овруч, Коростень, Киев соседу слева — 1-му Украинскому фронту.

Немалую помощь оказал нам В. А. Гарнык, который видел на месте всю сложность положения.

Противник следил за движением на дорогах. Его авиация патрулировала и фотографировала, а наши зенитки грохотали днем и ночью, отгоняя немецких наблюдателей. Разумеется, врага привлекал не только порожняк, скопившийся на малых станциях. Он выслеживал и более ценные составы, и ему удалось нанести несколько сильных авиационных ударов по станциям Ново-Белица и Гомель. После одного такого налета движение поездов временно прекратилось.

Однажды на рассвете нас разбудили разрывы бомб и грохотание зениток в непосредственной близости к той окраине Гомеля, где размещалась наша оперативная группа и где был оборудован мощный узел связи. Выйдя на улицу вместе с Гарныком, мы увидели группы фашистских бомбардировщиков, волнами налетавших на железнодорожный мост и узел Ново-Белица. Казалось, мост будет разрушен. Но наши зенитчики работали настолько дружно, что противник не сделал ни одного точного попадания. Движение поездов приостановилось лишь из-за того, что недалеко от моста сошел с рельсов паровоз воинского эшелона.

Мы с Гарныком помчались на «виллисе» к месту происшествия. Приходилось дорожить каждой минутой, тем более что над остановленным эшелоном авиация противника могла появиться вновь. Мы увидели паровоз, врезавшийся тремя парами передних колес в шпалы и насыпь. Он сошел с рельсов под действием воздушной волны от близкого разрыва мощной авиабомбы.

Что делать? Никаких подъемных механизмов поблизости не было. И тут помогла смекалка старого паровозника Гарныка. Повернувшись ко мне, он сказал:

— Если бы можно было собрать побольше людей с бревнами, я бы попробовал решить задачу без механизмов.

Мне быстро удалось собрать сотню солдат и офицеров, укрывшихся в блиндажах и щелях. Виктор Антонович руководил устройством нескольких рычагов из подручного материала, подведением их под колеса, сошедшие с рельсов. Он поставил в три цепочки людей с бревнами вокруг паровоза: одна линия упора бревен проходила у самого низа паровоза, другая — чуть повыше, а третья — еще выше. Сам Гарнык подставил свои могучие плечи под передний крюк. Мне он поручил подавать команды: «Раз-два, взяли!» И произошло чудо: громадная металлическая масса была приподнята и установлена на рельсы. Казалось, что сам Гарнык заменил собой не меньше пяти «лошадиных сил»! Через несколько минут паровоз отогнали с главного пути…

Хорош был заместитель наркома!

Задание по сосредоточению войск выполнили 20 июня 1944 года — в последний день отведенного на перевозку времени.

Каждый из нас понимал, что готовится грандиозная битва. Об этом свидетельствовал также и тот факт, что недалеко от Гомеля на вспомогательном КП фронта находился заместитель Верховного Главнокомандующего маршал Г. К. Жуков, который, как известно, зря не приезжал, а появлялся только в чрезвычайных случаях, когда надо было координировать боевые действия фронтов на том или ином стратегическом направлении. Он присутствовал при последнем инструктаже, проведенном генералом К. К. Рокоссовским с командирами правого крыла фронта перед началом Белорусской операции.

Ежедневно я докладывал командующему фронтом о ходе оперативных перевозок в целом; каждый представитель рода войск из моей группы докладывал по своей линии о прибывших личном составе, боевой технике.

В то время совершался грандиозный маневр силами и средствами тыла фронта с левого крыла на правое. Ведь совсем недавно мы сосредоточивали усилия на левом крыле, а теперь все надо было перебазировать направо и по возможности скрытно от противника.

Около 4 тысяч транспортных машин 18-й автомобильной бригады под командованием полковника Б. Н. Кугутова, загруженных боеприпасами, горючим, инженерным и другим имуществом, совершили переход из района Сарны в район Гомеля — километров 300–400. Сюда же переместились многие госпитали фронта, находившиеся до этого на левом крыле. Поезда с боеприпасами и горючим, шедшие из центра в направлении на Ковель, заблаговременно повернули через Бахмач на Ново-Белицу и далее они следовали на армейские базы снабжения.

На соседних фронтах этого направления проходила такая же подготовительная работа и накапливались материальные средства. В итоге наступательная операция в материально-техническом отношении была обеспечена на уровне требований Ставки и командования фронтов.

В каком же количестве создали запасы для обеспечения Белорусской наступательной операции?

К ее началу обеспеченность фронтов характеризовалась следующими данными [14]:

Из таблицы видно, что обеспеченность фронтов была более или менее достаточной, хотя и не вполне равномерной, особенно по горючему. Нелишне сказать, что в то время пробег машины на одной заправке составлял всего лишь 150 километров, поэтому на четырех заправках больше 600 километров не проехать. А если принять во внимание довольно частые случаи работы моторов на месте, а также всевозможные объезды и заезды, то четырех заправок хватит не более чем на 400 километров (или 200 километров в один конец). Как известно, фактическая глубина операции составляла для большинства фронтов свыше 600 километров; в связи с этим трудность обеспечения войск горючим в ходе боев была неимоверно велика.

Думаю, небезынтересно знать, во что обошлась Белорусская операция нашему государству в смысле расхода материальных средств. Боеприпасов израсходовали свыше 400 тысяч тонн, горючего — около 300 тысяч тонн, продовольствия и фуража — свыше 500 тысяч тонн. Если считать, что в зимне-весенний период в боях за освобождение одной шестой части БССР было израсходовано не менее 300 тысяч тонн боеприпасов, горючего и продовольствия, то в целом операция, в результате которой Белоруссию освободили полностью, потребовала не менее 1,5 миллиона тонн основных видов материально-технических средств, не считая сотен тысяч тонн всевозможных материалов, израсходованных на восстановление железнодорожных и шоссейных мостов.