За Северным Ветром (СИ) - Мекачима Екатерина. Страница 65

Драгослав с трудом понимал, что происходит: битва превратилась в неясное зарево среди ночи, сквозь которое был слышен лязг мечей и шепот слов воюющих волхвов. Где-то летел небесный огонь: волхвы рахманов старались уничтожить несметное золотое войско. Дрались змеи, морской и земной, а в вышине неба сверкали молнии Богов. Драгослав замер, Агния тоже: пронзивший их обоих меч рахмана не причинил супругам вреда. Только обернулась Агния на мужа, когда почувствовала себя прикованной к нему вражеским мечом. Драгослав вынул меч из сияющей брони: оказывается, оружие пращуров могло повредить и волхвовские доспехи морских витязей. Доспехи, но не души.

Поразивший царя и царицу богатырь в белых доспехах рахмана оцепенел от ужаса, когда увидел, как Драгослав освободил себя и свою спутницу от пронзившего их обоих завороженного оружия. Рахман хотел было убежать, но Драгослав снес ему голову его же мечом.

Битва, казалось, будет длиться вечно. Сражающиеся потеряли счет времени: золотая армия медленно продвигалась вперед, к серебристому граду пращуров, который стоял на внешнем берегу реки, что окружалаНебесные Скалы. Сварогины не выдержали бы такого изнуряющего боя, если бы не золотые витязи, которые помогали людям своим словом. Рахманам давали силу слова их волхвов, только сила слов зачарованного войска Змия была, все же, сильнее, и защитники Блажена медленно отступали.

Пятиглавый крылатый змей клубком катался со своим трехглавым морским собратом, подминая под себя и своих и чужих воинов.

Битва длилась всю ночь, и, когда первый солнечный луч коснулся Небесных Скал, войско Полоза оттеснило рахманов к белокаменным стенам их величественного града.

Истошное рычание потрясло утренний воздух: пятиглавый защитник Блажена вцепился в три шеи морского змея, и Горыч отчаянно бил своим гигантским хвостом. Невыносимый гром разрезал клубящиеся над Блаженом тучи, и разряд белых молний вспорол землю рядом со сражавшимися змеями. Поверженный Полоз расправил спину подле сына и, наволхвовав из последних сил себе руки, старался освободить Горыча. Молнии ударили еще раз, и подле Полоза явился Перун.

- Ты вновь проиграл, брат, - прогремел Громовержец. – Возвращайся в свои воды, и…

Но тут, под натиском слов и стрел золотого войска, рухнула часть стены Белограда, и в пробитую брешь ворвалось войско Полоза.

Перун обернулся и посмотрел на то, что совершают сыны Сварога под руководством золотых витязей.

- Ты даже души им пленил, рабам своим, - проговорил разочарованно Перун. – Как же ты низко пал, Змий, раз бессмертием ты их заворожил. Ты же знаешь, что душам нужно идти дальше, и знаешь, что царствие Мора – лишь град на их вечном пути.

- Нет, - прохрипел Полоз и, наконец, заставил пятиглавого дракона разжать пасти. – Нет. Они не ведают об этом, они думают, что им души свои не спасти.

Пятиглавый зло рычал на Бога морей, но перечить его Слову не смел. Трехглавый же, скуля, свернулся подле ног своего отца.

- Что же ты не спасаешь Белый Град? – удивился Полоз, поднимая взор на своего брата.

- Не я должен город спасти, - проговорил Перун. – Это пряжа не моя: урок, брат, тот не для меня.

Полоз рассмеялся:

- И ты позволишь мне пройти к Вратам, после того, как я вновь проиграл? Позволишь разрушать твой град?

Перун обернулся на Полоза:

- Город построили рахманы, вопреки советам нашего Отца - жить, как в древние времена, с Матерью-Природой. Если бы они послушались тогда, сама бы Смородина-река их бы защитила. Это – им урок, - вздохнул Перун. - Ты можешь и Мост перейти, и во Врата постучать, брат. Только это ничего тебе не даст: сбросят тебя обратно Птицы. Можешь захватить Белый Град, но души рахманов поработить тебе не удастся.

Сверкнула молния, и Перун исчез. Полоз, рыча, сжал кулаки. Алый пятиглавый дракон поднялся в воздух и перелетел к Белому Городу. Войско Полоза расступилось перед крылатым ящером, но монстр ни людей, ни золотых витязей трогать не стал. Змей расположился подле бреши в белокаменной стене, и все пять голов обернулись на Полоза.

- Ну, сиди, Горыныч, сиди, - прорычал поверженный Бог. Полоз обернулся на Горыча и, положив свои ладони на сына, зашептал. Слова Полоза дрожали над ранами змея, и кожа морского царя срасталась. Когда тело сына зажило, Полоз велел ему возвращаться в воду, и сгорбленный Горыч послушался отца.

Полоз обернулся на Белый Город: Бог морских пучин знал, что Драгослав одержит победу. Он чувствовал своего слугу.

– Я знаю, кого отправить к Вратам, чтобы их открыли для меня, - пробасил Змий в свои усы и перевел взгляд на пришвартованный «Верилад». – Богам нельзя недооценивать собственных детей.

Полоз замотал своей сомьей головой и, обратившись водой, вернулся в океан.

Белоснежные улицы столицы рахманов осветили яркие лучи поднявшегося Хорса. Утро наполнило Белоград не только теплым светом: город тонул в лязге оружия, криках людей, всполохах Небесного Огня и вспышках умирающих витязей; серебристые стены окрашивались алой кровью. Слова волхвов возводили сияющие миражи, которые, дрожа, рассыпались от песни противника. Волхвовские стрелы пронзали людей. Если бы не сила, которую золотые витязи Полоза давали смертным, люди бы уже почили от усталости. Сам Драгослав, который брал силу Неяви, едва держался на ногах, когда перед ним, после долгого и изнуряющего боя, отворились врата Царского Терема Белого Града.

Зал, представший перед завоевателями, был огромным и светлым. Колонны, выполненные из резного белого камня, в два ряда уходили к находившемуся в центре зала Великобожию, подле которого располагался трон. Высокий потолок был расписан небесными красками и инкрустирован белыми камнями, символизирующими крону Краколиста. Из высоких резных окон лился утренний свет. В воздухе, между колоннами, плыли огнивицы с небесным огнем-Сварожичем.

Подле Великобожия стояли старцы-волхвы в белых траурных одеждах, а на троне восседал совсем ветхий старик: казалось, если его спина потеряет опору трона, то волхв падет.

Драгослав и Агния повели золотых витязей в зал. За ними прошли воины-сварогины. Волхвы рахманов окружили своего повелителя и почтительно склонили головы перед завоевателями.

- Мы признаем вашу победу, - хрипло проговорил один из волхвов, высокий и худой старик. - Позвольте нам уйти с миром.

Следуя словам говорившего, волхвы еще раз кротко поклонились завоевателям.

- Вы сдаетесь без боя? – удивился Драгослав, остановив своих людей.

Волхвы мягко рассмеялись.

- Воевать против тех, кто уже мертв – пустое дело, - просипел старик на троне. – Только зря тратить силы своих душ. Наше время прошло, и мы это признаем.

- Никто не сдается без боя, - проговорил Драгослав, осматривая зал и ища возможную угрозу.

- Тут нет ловушек, Кощей, - рассмеялся старец, и Драгослава передернуло от его речей. – Тебя, Неяви раба, нам не одолеть. Как и жену твою, мертвую Ягу. Но вы выиграли только эту войну, тьме своей души, - тут волхв посмотрел на застывшую Агнию, - вы проиграли. В ваших душах более нет места Свету.

- Уходите, - зло прошипела Агния, и Драгослав обернулся на жену: вся в крови, в потускневших доспехах, она с отчаяньем смотрела на своего врага. – И пусть ваши души примет Светоч, - царица покачала головой. – Ведь на ваших белоснежных ладонях нет чужой крови, - грустно усмехнувшись, добавила она.

Старец устало покачал трясущейся головой.

- На моих руках – кровь тех сынов Сварога, кто пал сегодня, и тех людей, кто еще погибнет, следуя за Змием, - прохрипел он. - Но я готов предстать перед Богами, готов и искупление нести. Но для вас уже нет обратного пути, - он закрыл глаза и зашептал. Окружающие его волхвы подхватили песнь.

Захватчики насторожились, приготовились плести из слов ответ, но старцев окружил серебристый туман их слов. Туман, искрясь, сгущался, становился плотной стеной, пока не скрыл волхвов от глаз. Нежная, будто свирель, песнь наполнила зал, засияли ярче звезды Краколиста, и тени Птиц метнулись с потолка. Золотое Войско и сварогины припали к земле от страха перед вестниками Ирия, но еле видимые Птицы пронеслись над ними, не причинив вреда. Птицы кружили над облаком Слов, укрывающим волхвов, и взмахи Их призрачных крыльев разгоняли серебристый туман. Когда видение исчезло, зал был пуст. Только над капиями богов дожал легкий отблеск света.