За Северным Ветром (СИ) - Мекачима Екатерина. Страница 67

- Никогда не видела такой вышины, - призналась Василиса, - будто еще немного, и увидим мы крону Краколиста.

- Так и будет, - ответил ей Заяц. – Мы ж к Древу путь держим, к Богам идем, - Мухома нервно сглотнул. – Давайте хотя бы поедим из того, что у нас осталось, на дорожку, - Заяц обвел своих друзей взглядом.

- Дело молвишь, - согласился Яромир. Он, как и Заяц, чувствовал волнение в этом дивном месте, объяснить которое богатырь не мог. Как из подземного мира Индрика гигантские лебеди перенесли его, спящего, на скалы среди вод?

- За десять лет жизни в Волыньке я уже отвык от страха, - признался Витенег, смотря на Василису. Воин развернул оставшиеся припасы, которые им собрали еще Гьярда и Гореша. Хлеб после всех ненастий уцелел, и охотник разломил его. – А теперь я вновь боюсь, как в те давние времена, когда я только пустился странствовать и не знал, что ждет меня.

Путники опустились на землю, и Веслав достал из заплечного мешка бурдюк с водой.

- А я настолько привык к страху, - признался царевич, – что не представляю, как можно жить без него, - он протянул Василисе воду, и та, отпив, передала бурдюк Яре. – Не представляю, как можно спать по ночам.

Дул холодный ветер, и низкорослые деревца легонько шелестели. Кричали чайки, и далеко внизу шумело бившееся о скалы море.

Путники завершили свою скудную трапезу, помолились Богам и продолжили путь. Пандус был уже, чем то плато, на котором обедали дети Сварога, но, все равно оказался достаточно широким: по его краям росли те же сухонькие деревца, и пробивалась трава. Камень отвесной скалы, к которой примыкал пандус, был темным, с белыми разводами. Среди камней отдыхали чайки и олуши.

Пандус поднимался в гору плавно, гигантскими ступенями, но идти было тяжело. Хоть солнце ослепительно сияло, но дул сильный холодный ветер. Странники останавливались на отдых на площадках, которыми пандус переходил на следующую ступень. Чем выше поднимались люди, тем круче взбиралась дорога, тем сильнее дул ветер.

Солнце клонилось к вечеру, когда облака оказались ниже, чем дорога, по которой шли путники. Пандус сделался уже, растений не осталось, и не кричали птицы. Только темно-серый, с разводами, камень, и обрыв в море.

- Мне кажется, у этой дороги не будет конца, - пробурчал Мухома, передавая огнивицу со Огнем-Сварожичем Витенегу. Странники остановились на привал, и Яромир поделил на всех хлеб из своего мешка.

- Индрик не мог отправить нас на погибель, - уверенно проговорил богатырь. – Может, нас не пускают сами Боги, а, может, мы еще не дошли.

- Надо просто идти дальше, - уверенно ответила Василиса. – Что бы там не ждало нас.

- Я думал, Птицы доставят нас прямо к Краколисту, - признался Мухома, откусывая черствый хлеб.

- А как же сила духа? – подмигнула ему Василиса, но Заяц только хмыкнул ей в ответ.

- Спасибо вам, что отправились со мной, - проговорил Веслав, улыбаясь своим спутникам. – Чем бы наш путь ни закончился, знайте, без вас его бы не было.

- О, наш юный волхв взрослеет! – хохотнул Мухома. Витенег легонько толкнул Зайца в бок, но Веслав лишь согласно кивнул Зайцу.

И дети Сварога вновь продолжили путь. Дорога поднималась все круче и круче, ветер серчал все сильнее. Пандус делался уже и уже, пока не превратился в небольшую дорогу, на которой с трудом могли разместиться два человека. Камни скатывались из-под ног и улетали в бездну. Солнце уже село за горизонт, когда в вышине стал виден конец пути. Отвесная скала, все же, имела вершину, но на ее вершине не было ни врат, ни легендарного огня Сварога.

- Да что же это такое, - пробормотал Витенег, стараясь разглядеть вход в Светомир.

Охотнику никто не ответил: уставшие путники медленно, шаг за шагом, борясь со стихией, поднимались наверх. Силы людей были на исходе, но остановиться было страшно. С дороги срывались камни, и, чтобы не упасть, сварогины держались руками за отвесную скалу.

Последние тридцать саженей крутой дороги казались странникам вечными. Солнце уже село, обе луны еще не взошли, и в наступивших сумерках оступиться было еще страшнее. Ветер сделался совсем холодным и колючим.

Люди прижимались к скале, Мухома зажмурился от ужаса. Яромир чуть не выронил факел с небесным огнем. И когда уже ночной холод сковал тела людей, пандус, наконец, завершился. Осталось немного: подтянуться и подняться на плато.

Витенег, который шел первым, забросил на гору сначала огнивицу, затем, подтянувшись, залез и сам. От его движений несколько камней упало в бездну. Витенег, расположившись на краю горы, подал руку скулившему Зайцу. Мухома причитал: у него никак не получалось залезть на гору, даже с помощью Витенега.

- Твое пузо тебе мешает, - разозлился Витенег, видя, что у Мухомы ничего не выходит.

Заяц только всхлипывал, отчаянно пытаясь подтянуться.

- Давай я тебе помогу, - предложил Веслав и, оторвав руки от стены, стал толкать Зайца с низу. Мухома, коленом оперевшись на руку Веслава, одной рукой зацепившись за скалу, а второй – за ладонь Витенега, с криком, затащил себя наверх. Со скалы сорвались камни и ударили Веслава. Царевич от неожиданности вздрогнул, его нога соскользнула, часть пандуса под ним обвалилась, и Веслав, с трудом успев ухватиться за край пандуса, повис над пропастью. Василиса, которая стояла рядом с царевичем, тут же упала на колени и схватила Веслава за запястья.

- Помоги мне! – крикнула она стоявшему за ней Яромиру. – Обхвати меня за пояс, чтобы я не упала. А тебя пусть держит Яра.

Богатырь бросил огнивицу и вместе с женой обхватил Василису. Веслав чувствовал, как несмотря на усилия охотницы, его пальцы соскальзывают с гладкого камня.

- Отпусти меня, - просил он Василису, но охотница только сильнее сжала свои пальцы на его запястьях. Веслав попробовал подтянуться, но сильный ветер не давал царевичу совладать со своим телом. – Отпусти меня, - повторил он, смотря в полные слез глаза Василисы. Она отрицательно покачала головой. Веслав и сам хотел бы заплакать, только не мог: душу сковала пустота и еще одно, неведомое доселе чувство. Холодное и жгучее. От одной мысли, что он так нелепо умрет, не дойдя до конца пути, хотелось кричать. Кричать от злости на Богов, которые отвернулись от него, кричать от злости на себя, за то, что столько лет боялся даже собственной тени, кричать от злости на судьбу, которую ему спряла Макошь. Веслав чувствовал, как охотница непозволительно низко опустилась над пропастью, изо всех сил стараясь помочь ему подняться. Веслав старался изо всех сил, но у него не получалось.

- Отпусти меня, - вновь проговорил он, когда его пальцы соскользнули с камня. Теперь царевича держала Василиса. Веслав чувствовал, как выскальзывает из ее ладоней, хотя она сжимала их до боли. – Дойдите до Богов, спросите совета, - Веслав отчаянно перекрикивал ветер. – Витенег сможет разрубить эту пряжу и стать достойным царем. А ты – его царицей.

- Нет! – завопила Василиса истошно, изо всех сил стараясь вытянуть Веслава. Ее саму с трудом держал Яромир. Охотница плакала. - Я тебя люблю, - призналась Василиса, и у Веслава сжалось сердце. – Я с тобой упаду, но тебя не отпущу, - она закрыла глаза и зашептала.

Веслава охватила неведомая доселе злость: он не может позволить Василисе упасть вместе с ним. Царевич стиснул зубы. Если Боги завели его на край мира только для того, чтобы наказать за трусость, то... Веславу впервые хотелось кричать на Макошь за ее пряжу, а не покориться Судьбе. Василиса отчаянно шептала, но кружево ее слов разрывал ветер. Ох, Стрибог! Веслав чувствовал, как медленно падает вниз: восприятие царевича обострилось до предела. Он ощутил силу Стрибожьего Внука так, будто ветер остановился и распался на множество маленьких душ. Сила ветра была повсюду, в каждом мгновении, в каждом дюйме пространства. Сила пронзала весь мир. Стоило лишь протянуть руку, и она заструится по телу, словно вода по устью реки. Эта сила лишала страха, заменяя его спокойной уверенностью в единстве со Стрибогом, единстве с Даждьбогом, единстве со Сварогом и Свагорогой.… Веслав вспомнил образ явившейся ему Матери-Земли, которая улыбалась, одаривая его своим Светом. И сейчас он ощущал этот свет. Нет, это была не ветра сила. Это была сила того самого Света, именем которого сварогины и называли свой мир. Эта сила текла сквозь тело, подобно живой воде, что течет через ствол Мирового Древа, Краколиста, наполняя жизнью бесчисленные миры его кроны. И эта сила была подвластна каждому. Песня сама вырвалась из груди Веслава, неясные царевичу Слова складывались в дрожащее кружево, сияющую паутину которого не мог порвать ветер. Паутина оплела его, и он оттолкнулся от нее со всей возможной силой. Василиса потянула царевича на себя, охотнице помогли Яромир и Яра, и Веслав поставил локти на камень. Василиса тут же схватила царевича за спину, и помогла залезть на пандус.