Закон и честь (СИ) - Шторм Максим. Страница 22

Одним из тех, кто, невзирая на столь позднее (или уже раннее, смотря как рассматривать три часа пополуночи) время, бодрствовал, был пассажир, вольготно расположившийся в полупустом отделении класса люкс. За исключением горсточки избранных, все остальные путешествовали в салоне первого класса. Менее престижного в дирижаблях типа «Альбатрос» предусмотрено не было.

В отличие от разморённых теплом уютного салона соседей, этот пассажир был одет в застёгнутое на все пуговицы дорогое драповое пальто с отложным воротником. Он развалился в кресле с откинутой спинкой, надвинув на глаза шляпу-котелок, и со стороны мог казаться спящим, ничем не отличаясь от полудюжины посапывающих соседей по салону. Справа от него, касаясь вытянутых ног, стоял большущий, чуть ли не квадратный чемодан, из чёрной кожи, с окованными уголками и сверхнадёжным замком от фирмы «Барьер». Человек в тёплом пальто скорее бы согласился расстаться с одной из рук, чем сдать свой чемодан в багажное отделение.

Поёжившись, словно его донимал жгучий холод, пассажир повернул голову и посмотрел в круглое окошко. За стеклом беззвучно проносилась размазанные, окутанные ночью облака. Вздохнув, он сунул руку в карман пальто и, достав круглые часы, откинул крышку. В мягком свете салона блеснули фосфоресцирующие стрелки. Начало четвёртого. По его расчётам дирижабль прибудет в столицу через полтора часа. Вполне можно было бы и поспать. Но сон никак не желал идти на встречу. Возможно, тому виной было содержимое огромного чемодана. Или же не отпускающая человека звенящая дрожь предвкушения. Совсем скоро он продемонстрирует свою новейшую разработку, и тогда некоторые высоколобые скептики будут посрамлены…

Гордон Крейг позволил себе довольную усмешку. Слишком многие упорно твердили ему, что подобные технологии не будут доступны ещё целое поколение, но он никогда не гнушался разбивать стереотипы. Крейг не боялся риска и никогда не отступал. И его новейшее изобретение наглядное тому доказательство. Так же учёный никогда не отказывался от щедрых финансовых предложений. Крейг ценил свой труд, а исчисляемые тысячами фунтов гонорары ценил ещё больше.

Гордон, не смотря на относительную молодость, уже успел в полной мере познать цену успеха и вкусить её опьяняющие плоды. Приоритетной жизненной позицией для него всегда являлось воплощение идеи. Дать имя и форму тому, что периодически возникало в его гениальной голове, словно божественное озарение сверху. А дальше… Дальше было два варианта. Либо забросить очередное ноу-хау на полку, либо дать ему дорогу в свет. И прилично на этом заработать. Гордон Крейг был талантливым учёным и большим прагматиком. И ему было глубоко наплевать, как использует его изобретения прогрессивное человечество. В конце концов, он же не оружие делает! Так что за будущее населения земного шара можно быть спокойным и совесть Крейга никогда не мучала. Зато удачно заключённые сделки всегда приятно согревали…

В защищённом от промозглых ветров и холодной ночи салоне дирижабля скорость, развиваемая воздушным судном, практически не ощущалась. Крейгу нравилось летать. Здесь, на высоте тысяч футов, среди облаков, над оставшейся далеко внизу землёй он чувствовал себя, как рыба в воде. На него снисходило умиротворяющее состояние, душой овладевал покой. Тут он мог себе позволить безмятежно развалиться в удобном кресле и ни о чём не думать. Многие опасались подниматься в воздух. Дирижабли, эти огромные раздутые киты, властелины небесного океана отпугивали излишне слабонервных. Гордон Крейг к последним никогда не относился.

Первые аварии и падения воздушных исполинов давно остались в прошлом. Но катастрофы, не редкие на заре становления воздухоплавания, настолько сильно отпечатались в людской памяти, что ещё не скоро окончательно забудутся. Современные летающие корабли были фактически лишены недостатков, присущим первым моделям. Единственное, что и сейчас представляло реальную угрозу, это воспламенение водорода в несущей оболочке. И то, подобная опасность оставалась актуальной исключительно для дирижаблей мягкого и полужёсткого типа. На жёстких судах водород был закачан в надёжные, изготовленные из негорючего материала баллоны, расположенные внутри прочной цельной оболочки. Конечно, водород оставался водородом, и применение дирижаблей в военных целях носило повышенный, впрочем, сторицей себя оправдываемый риск. Гордон всё ждал того момента, когда будет придуман безвредный невоспламеняющийся аналог водороду, способный заменить взрывоопасный газ. Да, существовали лёгкие модели кораблей, поднимаемых за счёт постоянно нагреваемого паровым котлом воздуха, но возможности этих малышей были столь ничтожны, а ненадёжность конструкции столь велика, что они использовались разве что в сельском хозяйстве, да в провинции для перелётов на совсем небольшие расстояния.

Так, размышляя обо всём помаленьку, Гордон незаметно для самого себя начал клевать носом. Его рука упала с подлокотника кресла, пальцы прикоснулись к ручке чемодана. Ощущение холодной кожи под пальцами подействовало на учёного успокаивающе и он, смежив глаза, провалился в победившую предутреннюю дрёму.

Вторым бодрствующим человеком из расположившихся в классе люкс, был сидящий по левому борту прямо напротив Крейга, одетый в дорогой костюм невзрачный господин средних лет. Он развернул газету и, пользуясь рассеянным светом горящей прямо над головой лампы, не отрывался от чтения. Так, по крайней мере, казалось со стороны простому обывателю. На самом же деле любитель ночного чтения весьма поверхностно скользил взором жёстких стальных глаз по расплывающимся в сумраке строчкам. Не подавая и виду, он изредка бросал пронзительные взгляды на своего соседа по салону, на кутающегося в плащ Гордона Крейга.

Дождавшись, когда сомлевший учёный уткнулся подбородком в грудь, наблюдающий за ним господин отложил газету и закинул ногу на ногу. Он взял с пустующего рядом кресла клетчатую фуражку и натянул на коротко стриженую голову. Осталось немногим больше часа до начала столь тщательно вынашиваемой операции. Выстроенный план, предусматривающий десяток возможных вариантов развития событий, должен был сработать как безотказные вертонские часы. Но даже если что-то пойдёт не так, как задумывалось, на это случай у него имелся ещё один план. Самый безотказный и действенный из всех возможных.

Он невесело улыбнулся. Тонкие сухие губы сардонически искривились, а вот глаза остались холодными и предельно сосредоточенными. Вопреки расхожему мнению он не любил идти на крайние меры и запускал в действие план «Б» лишь в самых исключительных случаях. Людская молва приписывала ему изрядную жестокость и презрение к человеческим жизням. И не редко, благодаря пропаганде и специально распускаемым слухам, навешивала ему чужих собак. Последний факт всегда его изрядно забавлял. Дело в том, что приписываемые ему события действительно происходили. Но если не он, то кто тогда стоял за ними? Интересно, да? Хотя, положа руку на сердце, он признавал, что для него в этом ничего интересного и таинственного как раз и не было. Он знал, против кого идёт. Так же, как и отлично знал, что эти люди не гнушаются ничем. Впрочем, как и он сам. Они были равны перед господом. Вот только цели у них были совершенно разные.

Он считал себя патриотом. Они назвали его врагом номер один. Народ думал, что он преступник. А где же правда? Кто из них прав? Что ж, на этот вопрос он мог ответить. Правы были все. Он был патриотом, он был беспощадным врагом, и он был тем, кем его преподнесли людям. Невидимка был самым разыскиваемым Внешний и Внутренней разведкой террористом. И если понадобится, он, не раздумывая, взорвёт к чертям собачьим этот дирижабль, отправив на небеса более полусотни пассажиров. Он знал, что рука его не дрогнет. Запасной план, лекарство от всех возможных неудач всегда срабатывал на отлично. И заложенные на верхней палубе, под отсеком с заполненными водородом баллонами двадцать фунтов термической взрывчатки в доли секунды превратят «Бабочку» в пылающего мотылька.