Полуночный Валентайн (ЛП) - Джессинжер Джей Ти. Страница 47

– Почтовый голубь?

– О, ты действительно смешной. Ха-черт-возьми-ха, – испепеляю его глазами.

Он сжимает губы вместе, чтобы попытаться перестать смеяться, что только сильнее раздражает меня.

– Куп, что, мать твою, происходит? Где Тео?

Рабочие начинают подходить по тропинке к входной двери, разговаривая и шутя друг с другом. Куп отводит меня в тихий уголок, а потом шепчет:

– Ему нужна помощь, понимаешь?

– Помощь? Что это должно означать?

Куп проводит рукой по светлой голове и вздыхает. Затем складывает руки на бедрах и смотрит мне прямо в глаза.

– Это означает, что он остановился в одном учреждении в Мелвилле.

Учреждение. Я сглатываю, борясь с тревогой.

– Что это за место?

– Ты понимаешь, какого оно рода, – мягко сообщает он.

– Психиатрическая больница? – я в ужасе.

– У них отличная программа. Много шансов на успех. И это не на целый день, он может уходить ночью и в выходные, если захочет, – похоже, что Куп испытывает дискомфорт, посвящая меня во все это, особенно когда я продолжаю пялиться на него с недоверием. – Это не предписано судом или что-то еще. Он сам согласился.

Я плюхаюсь на лестницу, проклиная отсутствие стульев в доме. Развалившись на второй ступеньке и держась за перила, пытаюсь остановить вращение комнаты.

Тео в психушке. Согласно тому, что Куп сказал мне в церкви, он был стабилен до того, как я переехала сюда, а теперь отправляется на каникулы в дурдом.

Образы возвращаются, преследуя меня с тошнотворной четкостью: боль в глазах Тео при каждой нашей встрече; вот он стоит мокрый и плачет перед моей дверью; е-мейл, который привел его ко мне в середине той ночи и все, что я понаписала о потере рассудка, договоре про вопросы о безумстве, о молотках и клее друг для друга.

– О Боже, – дрожащим голосом выдыхаю я. – Неужели это я виновата?

Куп садится рядом со мной и берет за руку.

– Послушай меня. После несчастного случая Тео изменился. Он как будто стал другим человеком. Но никогда не обращался за помощью, в которой явно нуждался, потому что чертовски упрям.

Доктор Сингер сказал бы, что у нас с Тео много общего. Я смеюсь, наверняка как безумец.

– Все хорошо, Меган. Он наконец-то делает что-то, чтобы помочь себе. Он не признался мне сразу, когда уехал, но я потом все из него вытянул. И надеюсь, ты не поймешь меня неправильно, но... да. Это все из-за тебя. Ты вдохновила его на попытку выздороветь. Он хочет избавиться от своих демонов раз и навсегда.

Демонов.

Тео хочет избавиться от своих демонов.

По моим жилам проносится арктический холод.

Догадка зарождается в потрескавшихся и затененных коридорах моего мозга и быстро выходит из-под контроля. Теория, объясняющая все от начала до конца, с первого момента, как я увидела Тео. От момента странной реакции на мое присутствие вплоть до его добровольного заключение в клинике.

Предположение, которое привело бы доктора Сингера к припадку.

Мистическое мышление пишет версию заглавными буквами в мигающих неоновых огнях.

Версию, которая выглядит так:

Возможно, я не единственная, кто думает, что мой погибший муж вернулся ко мне в теле другого мужчины.

ГЛАВА 24

– Меган? У тебя такое странное лицо. Принести воды или еще чего-нибудь?

Куп обеспокоен. И должен, потому что я в двух секундах от полномасштабного краха. В голове всплывают все написанные слова Тео, как пар, который выдыхает призрак.

Помните фразу из письма: «…если бы мы говорили о проблеме, это не было бы романтичным или забавным. Это было бы чертовски страшным»?

И давайте не будем забывать об удостоенного наградами психов вопроса: «Как можно помнить кого-то, кого никогда не встречал?»

Потому что вы были знакомы в другой жизни. Именно так считает мое психическое заболевание.

– Мне пора, – я неуверенно поднимаюсь на ноги.

Куп тоже встает, все еще держа меня за руку.

– Пора? Куда ты собралась?

– Мне нужно... заглянуть... в аптеку.

Если Куп надеялся на более связное объяснение, он его не получит. Мой разум – это нагромождение раздробленных мыслей и воспоминаний, каждое из которых тревожнее предыдущего. Я словно упала в кроличью нору, из которой, боюсь, никогда не выберусь. Я – Алиса, только далеко не в Стране Чудес.

Я в Психтауне, где меня избрали на почетную должность мэра.

Хватаю свою сумочку, ключи и направляюсь к машине, спотыкаясь о ноги из-за спешки. Как только получу назначенные медикаменты в аптеке, позвоню доктору Андерсу, чтобы записаться на экстренный прием.

Моему мозгу нельзя позволять брать вверх. Он движется по крутой узкой горной дороге, слишком быстро сворачивая на поворотах опасно близко к краю.

Я мчусь через город, как летучая мышь из ада, взвизгнув шинами перед аптекой и в панике забегая внутрь. Кассы находятся в задней части магазина, так что мне приходится пройти поздравительные открытки и полки с болеутоляющими, витаминами и суппозиториями, около которых трутся маленькие старушки. Когда, наконец, нахожу окно выдачи лекарств по рецептам, бросаюсь к нему, как пассажир «Титаника» на последний спасательный шлюп.

– Меган Данн, привет, я Меган Данн, у Вас должен быть для меня готовый рецепт! – выпаливаю все это в один длинный заход со сбившимся от спешки дыханием, нетерпеливо барабаня пальцами по прилавку.

Фармацевт – худой лысый мужчина лет ста, который движется со скоростью холодной патоки. Он изучающе смотрит на меня, медленно моргает, затем опускает очки на переносицу.

– Вам придется встать в очередь, мэм.

Тогда я понимаю, что несколько человек стоят позади, глядя на меня с разной степенью раздражения.

– О. Простите, – избегая зрительного контакта, я прокрадываюсь в конец очереди.

– Меган?

Подняв глаза вверх, вижу симпатичную брюнетку с пронзительными голубыми глазами.

– Привет. Я Колин Эллиотт. Мы встречались на вечеринке Сэнди Андерсен, помнишь?

Боже милостивый. Бывшая невеста Тео.

– О-о, п-привет! – заикаюсь я. – Как поживаешь? Рада снова тебя видеть!

Мой голос слишком громкий. Колин приподнимает брови, ее улыбка слабеет. Женщина в очереди перед ней поворачивается и дарит мне надменный взгляд, высказывая свое неодобрение.

Интересно, она видела мое выступление в церкви?

– Я тоже рада тебя видеть, – говорит Колин. – У нас не было возможности пообщаться на вечеринке. Ты вроде довольно быстро ушла после прихода, верно?

– Она действительно быстрая, – женщина перед Колин поддается вперед.

Черт, определенно прихожанка. Долбанные маленькие городки.

– Не лезьте не в свое дело, любопытная Варвара! – стреляю ей в ответ.

Она оборачивается еще раз, надменно посмотрев и покачав головой.

Теперь Колин выглядит так, будто сожалеет, что поздоровалась со мной, но находится в ловушке очереди и не может уйти. Ее улыбка становится хрупкой.

– Итак, как ты обустроилась? Слышала «Хиллрайз» работает над гостиницей «Баттеркуп»?

Боже, вот оно.

– Да, да, «Хиллрайз» работает над «Баттеркупом», и ребята действительно молодцы! – гремлю я, не в состоянии контролировать свою громкость. Я так сильно улыбаюсь, что мое лицо вполне может порваться.

Глаза Колин расширяются, она отступает назад.

– Да, – слабым голосом шепчет она, прижимая руку к горлу. – Тео всегда все замечательно делал.

Кристально ясный мысленный образ Тео, толкающегося и стонущего надо мной, формируется в подсознании. Издаю еще один неуравновешенный смешок, потому что, само собой, он все делает замечательно.

Любопытная Варвара бросает на меня неодобрительный взгляд через плечо. Мне нужно отвести разговор от своей персоны, прежде чем я окончательно тронусь умом.

– В любом случае, как дела?

Лицо Колин приобретает мечтательное, загадочное выражение. Она смотрит на корзинку в руках и улыбается.