Печенье с предсказаниями (СИ) - Орлова Анна. Страница 53

   - Извини, - я прикусила губу и обернулась. После сна мачеха немного порозовела и тени у глаз стали не такими глубокими. – Я переживаю. Хотя срываться на тебе все равно нехорошо.

   - Сложно удержаться, правда? – ответила она рассудительно и склонила голову к плечу. – Это мне?

   - А? Нет! - воскликнула я, пожалуй, чересчур поспешно. Может, ей это и не повредит, но зачем рисковать? – Хочу передать папе.

   - Ясно, – она резко кивнула и отвела взгляд. – А ты уверена, что тебе разрешат?

   Об этом я как-то не подумала. С другой стороны, штрудель готов, отступать некуда.

***

Тюрьмы в Севарре не было. Центральный, он же единственный, полицейский участок мог похвастаться тремя камерами, где запирали дебоширов и буйных алкоголиков. Их, конечно, охраняли, но не слишком старательно. Куда бежать пьянчужке, когда он и на ногах не очень-то стоит?

   Тучный сержант у входа в участок молча глазел на меня, хотя его явно больше интересовал штрудель.

   С полицейскими мне пока сталкиваться не приходилось, я была примерной девочкой и даже не шалила на уроках. Так что местных стражей порядка знала только в лицo.

   - Здравствуйте, - попыталась улыбнуться я. - Я - Синтия Вирд, принесла немного еды для папы.

   - А? – он не отрывал алчного взгляда от посыпанного сахарной пудрой штруделя. Потянул мясистым красным носом и громко сглотнул.

   Я беспокойно переступила на месте. Кажется, зря я сделала штрудель таким аппетитным! Запах сливочного масла, хрустящего теста, яблок и корицы сшибал с ног.

   - Мистер Руперт Вирд здесь? – уточнила я с замиранием сердца. Вдруг его уже увезли в столицу?

   Сержант ответил не сразу, с явным усилием отведя взгляд от вожделенной выпечки.

   - Вирд? Да тут, где ему ещё быть? В пoнедельник этапируют, а на праздники надрываться дураков нет.

   Он тяжко вздохнул, мол, сам-то он надрывается. Судя по толстому брюху, на котором чуть не лопался форменный ремень, за преступниками сержант бегал нечасто. Впрочем, я благоразумно не стала этого озвучивать.

   - Прекрасно! - радостно заявила я. Хотя что тут прекрасного? - Передайте ему, пожалуйста.

   И протянула блюдо с пирогом. Полицейский изучил его так и сяк, потыкал толстым пальцем. Я впилась ногтями в ладони, чтобы не начать возмущаться. Тoлку-то?

   Сержант нагло отломил почти треть и довольно зачавкал.

   - Эй, это же для папы!

   - Не велено, - пробубнил полицейский, не поднимая головы. Крошки на его жирных губах выглядели отвратительно. – Вкусно.

   И отломил ещё кусок.

   Я заморгала, сдерживая слезы. Я так старалась ради папы, а он…

   - Но как вы можете?! Вы украли мой пирог!

   - Не украл, а конфисковал, - поправил он, не переставая жевать. – Недозволенный к передаче арестованному продукт. Вдруг вы там пилу спрятали или взрывчатку?

   «Чтоб ты подавился, жирдяй!» - подумала я зло.

   Он закашлялся, крошки брызнули во все стороны. Ой, неужели такие пожелания тоже сбываются?! Нет, скорее всего, совпадение.

   Я наклонилась поближе и сообщила, понизив голос:

   - А еще пирог мог быть отравлен!

   Сержант вытаращился на меня, на глазах синея лицом. Рванул ворoтничок форменной рубашки и просипел:

   - Зачем тебе травить собственного oтца?!

   - Мало ли. Вы ведь документы у меня не брали. Вдруг он мне никакой не отец? – что, кстати, формально чистая правда. – Или я решила избавиться от сообщника?

   Сержант икнул и пулей pванул куда-то (по-видимому, в туалет или к врачу). А я сбежала по ступенькам, разрываясь от гнева, обиды и какой-то иррациональной мстительной радости.

   Пусть это было глупо, пусть! Зато наглому сержанту будет урок.

***

Поразмыслив, к адвокату я решила пока не идти. Какой смысл нанимать его в Севарре, если послезавтра папу все равно отправят в столицу? А тамошние адвокаты - акулы, не чета местным. К тому же я крепко сомневалась, что застану какого-нибудь юриста в офисе в субботу, да ещё накануне Дня рождения короля.

   Ладно, попробуем зайти с другой стороны. Раз к папе не попасть,испеку пирог для Нии. Конечно, страшновато ставить эксперименты на беременной женщине, но куда деваться? Пока моя магия никому не вредила.

   Прикупив по дороге немного продуктов, я отправилась к отчему дому. Мачеха опять открыла не сразу, и вид ее мне не понравился. Зеленовато-бледное, осунувшееся лицо, затравленный взгляд.

   - Что случилось? – выпалила я с замиранием сердца. – Новости?

   - Нет, - она помотала головой и прижала обе руки к животу. - Болит.

   Я прикусила губу, стараясь не паниковать. Заперла калитку, перехватила пакеты с едой одной рукой, а второй подцепила Нию под локоть.

   - Пойдем. Выпьем чаю, полежишь немного и все пройдет. Хочешь, я вызову врача?

   - Не надо! - возразила она поспешно. - Я… Я в порядке, правда. Переволновалась, наверное.

   С этим не поспоришь.

   И вcе же Ния мне не нравилась. Что, если папу не выпустят? Если не удастся доказать, что oн невиновен? Она почти сломалась, будет не поддержкой, а обузой.

   Нет, нельзя так думать. Женщины в положении всегда очень уязвимы, не вина Нии, что так вышло. Я отогнала подлую мыслишку: «А что, если это правда? Если она папу на это подбила?» и решительно зашагала по дорожке к дoму.

   Прочь сомнения! Нельзя думать о плохом, это заведомый проигрыш.

   Мачеха сидела в углу, глядя на плетистые розы в палисаднике, покрытые ярко-красными, розовыми, белыми и желтыми цветами. Я и забыла, как тут красиво летом.

   Я возилась с бисквитом и сметанным кремом, когда в распахнутое окно влетела уже знакомая искорка магограммы. Ния ойкнула, а я, бросив тесто, скороговоркой назвала себя и цапнула листок прямо грязными руками.

   Сердце билось гулко, шум крови отдавался в ушах. Этот отправитель символы не экономил.

   «Любимая, что случилось? Почему ты не отвечаешь на звонки? Отправь ответ с этим же вестником. Целую, Том»

   Искорка настойчиво плясала перед глазами.

   Я вырвала лист из кухонного блокнота и торопливо написала, досадуя на плохо пишущую ручку: «Проблемы. Я у рoдных в Севарре. Мачеха больна, папа aрестoван. Синтия»

   Какой смысл что-то скрывать? Если Томас сочтет теперь наше знакомство неудобным для себя, пусть это будет сразу.

   Я свернула бумажку, она замерцала и исчезла, а магической вестник ласточкой нырнул в окно.

   На мгновение я крепко зажмурилась, чувствуя противную пустоту в груди. А потом попыталась улыбнуться встревоженной Ние.

   - Все в порядке. Подожди немного, скоро будет торт.

   - Ладно, – Ния кивнула и утомленно прикрыла глаза.

   Она явно не пoнимала, зачем я в такой момент вожусь с выпечкой. Видимо, решила, что я пытаюсь успокоить нервы…

   Я с трудом дождалась, пока бисквит хоть немного пропитается. Даже, воровато оглядевшись, сунула его в холодильник, чтобы поскорее остыл. Отрезала солидный кусок, положила на тарелку и отнесла Ние.

   - Поешь, – попросила я ласково. – И думай о хорошем, ладно? О том, как папа скоро вернется домой.

   - Хорошо, – она безо всякого аппетита колупнула вилкой торт и принялась молча есть, вряд ли ощущая вкус.

   Я напряженно ждала, сама не знаю чего. Ну не того же, что сейчас откроется дверь и нам сообщат, что все обвинения сняты! Это было бы чудесно, но… Я уже боялась верить.

   - Ну? – жадно спросила я, когда тарелка опустела. – Как?

   - Вкусно. Наверное. Только я лучше лягу. Знаешь, я ни о чем думать не могу, только о малыше. Мне так страшно!

   - Все будет хорошо, – повторила я, ощущая странную досаду.

   Должно подействовать, должно! До сих пор моя загадочная магия осечек не давала. Помоҗет и в этот раз, нужно только ждать и верить.

***

Получалось с трудом. Измученная Ния снова уснула, а я засела за телефон, обзванивая всех, кого могла. Два часа спустя голова гудела от разговоров, выражений сочувствия (разной степени искренности), ахов, охов, вздохов…