Рыцарь Кровавой Розы (СИ) - Марков Тимур. Страница 4

Тристан опустил взгляд с ночных небес и перевёл взгляд с ночного неба  вниз, туда, где под стенами Тинтагеля, затерянная среди густого леса, скрывалась Тропа Охотника – священное место дома Лионессе и одновременно полоса препятствий, где члены рода могли тренироваться и оттачивать свои навыки. Также это место служило им последним пристанищем - потомки Кёрна не возводили своим усопшим помпезных гробниц с резными надгробиями. Тела предавались священному огню, а на месте погребального костра ставили личный тотем, чтобы дух умершего родича мог следить за делами своих собратьев из Иного мира и общаться с ними при необходимости. Где-то на этой Тропе стояли и тотемы Андреда с Мелиодом. Отец часто приходил туда и подолгу стоял возле них в одиночестве. Как несправедливо! Тристан никогда не видел этих двоих, но, даже будучи давно мертвы, они все равно умудрялись портить ему жизнь. 

«Неужели так будет всегда»?

Он закрыл глаза и неторопливо пробежался по струнам, извлекая в ночь красивую и немного печальную мелодию. Тристан впервые взял в руки арфу еще совсем ребенком и сразу же влюбился в этот инструмент. С тех пор он многие часы проводил в своих покоях, день и ночь оттачивая свое мастерство, и теперь мог не без гордости сказать, что овладел ею практически виртуозно. Игра на арфе всегда успокаивала и отвлекала его, так что он посвящал ей все время… все время, свободное от бесконечных тренировок и боевых упражнений. Тристан практиковался без устали и весьма неплохо владел мечом и копьем, превосходно стрелял из лука, а при необходимости мог одолеть противника и голыми руками. И, разумеется, как и все потомки Кёрна, он был отличным охотником, выносливым, хитрым и безжалостным. Он мог выследить добычу на любой местности и в любую погоду. Но отцу всего было мало. И он, разумеется, не одобрял занятия сына музыкой, ибо считал их пустой тратой времени. Тут они тоже не могли прийти к согласию.

Тристан окинул взглядом место, в котором находился – небольшой кусочек земли, огороженный с трех сторон невысокой каменной стеной, а с четвертой – главной башней. Это был Сад Крови, святая святых замка Тинтагель. Лишь членам правящего Дома разрешалось заходить сюда – любого чужака, проникшего в сад, ждала страшная смерть. Тристан ухмыльнулся. Он бегал здесь еще мальчишкой, поэтому для него окружающий пейзаж был привычным и даже немного обыденным. Но того, кто попал бы сюда впервые, это место наверняка повергло бы в ужас. Дело в том, что в Саду Крови росли не обычные цветы. Лужайки и клумбы вдоль небольших тропинок были усажаны розами самых разных сортов, но всех их объединяло одно – с прекрасных лепестков на землю капала настоящая кровь. Согласно легенде, этот обычай брал свое начало от Араýна, сына Кёрна Охотника и основателя дома Лионессе. Он построил на вершине этого холма усадьбу, позже превратившуюся в замок Тинтагель, а во дворе разбил сад. В этом саду он велел высадить белые розы, а землю удобрять кровью своих поверженных врагов, дабы другие хорошенько задумались, прежде чем идти против него. Древняя магия Ши довершила дело, и цветки, впитывая зловещую подкормку, меняли свой цвет от ярко-алого до темно-бордового и, все без исключения, распустившись, начинали кровоточить. Королева цветов, истекающая алыми слезами… Кровавая Роза Лионессе. 

С тех пор потомки Арауна безукоризненно следовали этому обычаю. Он приобрел настолько широкую известность, что Кровавая Роза из сада Тинтагеля перекочевала на его знамена, превратившись в герб дома Лионессе. Часто его так и называли – дом Кровавой Розы. Тристан отложил арфу. На нем была легкая распашная туника, и в бледном свете луны он стал рассматривать узоры на своем теле. Обычай делать ритуальные татуировки был присущ всем благородным Домам и также уходил вглубь веков. Все дворяне Логрии украшали себя рисунками с символикой своих Домов, и Тристан не был исключением. Ворох осенних листьев начинался на верхней части его левой руки и, кружась через бок и спину, спускался на правую ногу. Небольшой дух, спутник Охотника, расположился среди листвы между его лопаток. Правое предплечье было объято пламенем, из которого проступали очертания клинка. Лук и колчан со стрелами были припасены на левом бедре, ловец снов охранял юношу с правого плеча, а накачанный живот украшала голова воина с оленьими рогами. Но вот левая половина груди, напротив сердца, выделялась из общей картины, словно недостающий кусок мозаики. Все члены благородных Домов могли делать себе татуировки с символикой дома, но вот выбить на себе родовой герб имели право лишь те, кто прошел посвящение и доказал, что достоин своих предков. Тристан слегка погладил кожу на этом месте – гладкую, девственно-чистую. Ну, ничего. Очень скоро здесь распустит свои лепестки Кровавая Роза Лионессе. 

Тристан улыбнулся своим мыслям, и, снова взяв в руки арфу, стал наигрывать новую мелодию, более динамичную и агрессивную. Отец не верит в него. Никто в него не верит. Неважно. Для лордов и леди, перед которыми он предстанет в Камелоте, он будет мальчишкой, не знающим жизни и впервые попавшим в высший свет. Они не воспринимают его всерьез. Тем лучше. Он покажет им всем, кто он и на что способен. Очень скоро вся Логрия, да что там, весь Альбион услышит имя Тристана из дома Лионессе!

Глава 4

Он застыл в изумлении, и, задрав голову, смотрел на раскинувшуюся перед ним картину, не в силах отвести взгляд.

Говорят, когда-то, задолго до основания Логрии, ландшафт Альбиона был совершенно иным. Но все изменилось с приходом полукровок – основателей благородных Домов. Каждый из них взял свой кусок острова во владение, и под воздействием каких-то необъяснимых сил земля стала преображаться, менять свой облик, так, словно подстраивалась под своих новых хозяев. Никто не знал точно, почему это происходит. Видимо, древняя магия Ши, передавшаяся полукровкам вместе с кровью их божественных предков, давала о себе знать. Так каждое владение приобрело свои неповторимые черты. Сила дома Лионессе произрастала из Дикой Охоты, связи с миром духов и великим праздником Самайн, поэтому леса их страны перекрасились в золото и багрянец, и вечная осень обрела безраздельную власть над этой землей. И лишь глубокой зимой, в самые холодные месяцы, когда вся природа острова умирала, чтобы заново возродиться в новом году, деревья по всему Корнуоллу сбрасывали свое красное-золотое покрывало и замирали черными, безжизненными силуэтами под гнетом сурового мороза. Говорят, что зима – единственное время, когда все части острова выглядят примерно одинаково. Зима, как и смерть, которой она служила, была ко всем одинаково беспощадна.  

 Перейдя границу Корнуолла, они очутились в Миде - “Срединном королевстве”, на земле которого располагался Камелот. Здешняя природа, судя по рассказам, претерпела меньшие изменения, чем в других королевствах, но для Тристана, никогда раньше не покидавшего родных краев, и это стало настоящим открытием. Здесь все было иначе  – широкие равнины, перемежавшиеся плавными изгибами холмов, укрывались ровным изумрудным одеялом. Зеленые, цветущие леса Мида росли не так плотно, как густые красно-золотые чащи его родины. Полные причудливых папоротников и лишайников, они выглядели диковинно и непривычно. А ночами десятки блуждающих огоньков[1] и других мелких духов собирались в гуще деревьев и, светясь и переливаясь, точно вереница маленьких фонариков, наполняли лес волшебным сиянием. Все это произвело на юношу огромное впечатление. Теперь он не мог дождаться возможности побывать в землях других Домов. Но то, что он лицезрел перед собой сейчас, полностью затмевало увиденное ранее. 

Перед ним раскинулся величественный Камелот, столица Логрии. Еще завидев город издалека и узрев его размеры, Тристан не поверил своим глазам. Но только сейчас, приблизившись вплотную, он смог в полной мере ощутить мощь и величие этой крепости. Огромная надвратная башня, сложенная из хорошо обтесанных каменных блоков, вздымалась вверх на высоту не менее шестидесяти футов. Грозные стены, оскалившиеся узкими бойницами, были ровными и гладкими, что весьма затрудняло задачу потенциальным лазутчикам и шпионам. На всем их протяжении были видны прогуливающиеся туда-сюда стражники. Тристан был просто поражен. Его родной Тинтагель тоже был каменным замком, но он не шел ни в какое сравнение с этим гигантом. К тому же, в силу своего расположения на вершине небольшого холма, фамильная крепость дома Лионессе обладала другой архитектурой – ее стены были тоньше, а башни – выше и уже, более легкие, устремленные ввысь. Камелот же, располагавшийся на равнине, напротив, был приземистым и грузным. Стены намного толще, а башни – шире и основательнее. А ведь это лишь внешние укрепления! Там, за ними, расположился большой, шумный город, а в самом центре его – королевский дворец, место, откуда вершилась судьба всей Логрии.