Лики Богов (СИ) - Роси Тара. Страница 10

— Там, — пытаясь отдышаться и цепляясь пальцами за кольчугу витязя, лепетала гостья, — у горы дружинники пытаются от осман отбиться. Раненных среди них очень много.

— Волот, идите с Баровитом к горе, Радмила, Бус, Ивар и Баян, не дайте османам в лес сунуться, Умила, вези Любаву домой, а после к брату воротись, остальные со мной пойдёте верхом.

Дружинники разделились, омуженка вскочила на своего скакуна и протянула Любаве руку. Волот помог девушке сесть на лошадь и шепнул сестре:

— Останься с ней, Умила.

— А тебя кто прикроет? — нахмурилась она.

— Мы с Баровитом сами управимся, останься в деревне, вдруг османцы туда сунутся, — настаивал брат.

— Тятька сказал к тебе воротиться, — не унималась омуженка.

Широкая ладонь легла на её колено, медовые глаза заглянули в самую душу девушки.

— Останься с мирянами, Умила, — сказал Баровит, — мы сами управимся. Не перебьют пахари воинов одними вилами, а ты сможешь баб с детями сюда провести, если что.

— Ладно, — сдалась златовласая, — посмотрим, как складываться будет.

Белый конь вырвался из леса и помчался к деревушке. Бой, и правда, проходил рядом с поселением,омуженка нахмурилась, не зная как ей быть. Остановив скакуна возле дома Любавиной тётки, воительница закусила губу и устремила свой взор на гору.

— Иди к ним, Умила, — неожиданно сказала Любава, соскочив с жеребца. — Детей я и сама могу в лагерь увести, а мужики у нас вилами тоже ловко орудуют.

— Если что, побежишь к той тропе, по которой завсегда к нам ходишь, там Радмила вас встретит, — улыбнулась омуженка и погнала своего коня на помощь брату.

Перепачканные в крови пальцы впивались в твёрдое тело горных валунов, зелёные глаза искали пути отступления – лес был единственным вариантом, но до него нужно было ещё добраться. Воин почувствовал, как удерживаемое им тело начинает обмякать.

— Эй, Битмир, не угасай, слышишь, крепись! — крикнул он.

Раненный товарищ что-то прохрипел в ответ и нервно сжал плечо соратника.

Зеленоглазый обернулся и крикнул своим друзьям:

— Отступаем!

— Как же, Злат? — возмутился один из лучников, — А как же наши?

— Битмир ранен сильно, надо перевязать его, поздно потом будет, — прошипел воин.

— Бегите к лесу, я прикрою, — крикнул второй лучник.

— Я вернусь за тобой, — пообещал Злат и потащил, теряющего сознание друга к лесу.

Дружинник понимал, что осман много и выстоять одному против них невозможно, понимал, что приходится выбирать из двух друзей, злость на самого себя была велика до скрипа зубов, но изменить Злат ничего не мог. Вдруг он услышал за спиной крик, обернувшись, он увидел, как его соратник вырывает из своей ноги стрелу. Воин протянул лучнику руку и ринулся вперёд уже с двумя раненными, позади них земля сотрясалась от топота копыт, сама Смерть неслась за ними. Мимо его уха пронеслась стрела, и жалобное ржание лошади донеслось до его слуха. Ещё стрела и ещё, они вырывались из густых крон деревьев и настигали османских всадников, сердце дружинника дрогнуло, так мог бить только один лучник… лучник, который два лета назад поразил его сердце навечно. Зелёные глаза невольно пробежались по бархатным клубам листвы в поисках тонкого силуэта и светлых струн, сплетённых в косу, но ничего не увидел – стрелок ловко прыгал по ветвям, меняя позиции обстрела. Звон мечей оторвал воина от поисков «жрицы Деваны*», он обернулся и увидел, как два могучих витязя рубят его обидчиков. Этих парней он очень хорошо знал и был безмерно рад им. Злат прислонил Битмира к стволу дерева, обнажил меч и посмотрел на лучника, перетягивающего свою ногу шнуром.

— Вихрат, перевяжи его, я за Геровитом, — бросил он и ринулся к другу.

Волот вращал в руках мечи, османцы пятились назад, не зная как к нему подступиться. Он отстранился от вражеского клинка, резко опустил свой меч на его голову, развернулся, разрубив тело очередного противника, провернул в руке резной черен второго меча и вонзил острое лезвие в соперника. Баровит блокировал османский клинок, тюрок из-за скрещенных лезвий оскалился на витязя, славянин увёл мечи вниз и ударил соперника головой в нос. Черноглазый на миг ослеп, а блестящая тархтарская сталь так и не дала ему прозреть. Два всадника неслись на друзей, Волот невозмутимо смотрел на османца, оставаясь неподвижным. Наездник размахнулся саблей, но цель растаяла в воздухе, словно дым. Витязь пригнулся, пропустив клинок над своей головой и, резко выпрямившись, ударил коня в бок рукоятью меча. Послышался хруст костей, скакун пронзительно заржал и повалился на бок, сбрасывая седока. Османец даже не успел подняться, как холодная сталь облизала его горло, завершив его земной путь.

Баровит резко отскочил от всадника, схватив коня под узды. Витязь рывком поверг животное на землю, перепуганный жеребец навалился на своего хозяина и стал отчаянно бить его копытами. Израненный наездник попытался встать, но тяжёлый клинок пригвоздил его тело, обдав жгучей болью каждую клеточку.

— Иди за Златом, — сказал Зорька, заприметив пятерых османцев.

— А ты? — нахмурился Волот.

— Злату ты сейчас нужнее, — уверил друг.

— Их же там двое, — начал было Бер.

— Я не уверен в том, что сейчас их двое, — осёк Баровит. — Если Геровит до сих пор жив, то это огромная удача, а если нет, то Злат не выстоит. Иди, меня Радмила прикроет.

— Ну, ладно, только не поляг здесь, — сдался витязь и кинулся к горе.

Свист стали, разрезающей воздух, звенел в ушах нескончаемой пыткой, силы оставляли воинов, а османам, казалось, нет конца. Друзья сражались плечом к плечу, один из них был ранен, его кольчуга рваным лоскутом повисала на руке, рубиновые капли срывались с блестящих звеньев и разбивались о горячие камни. Сердце яро билось, гоня по телу раскалённую лаву гнева, дружинники не были намерены сдаваться, может, и суждено им было погибнуть, но и с собой они могли забрать немало. Злат провернул в руке меч и снёс голову с плеч неприятеля, что-то блеснуло около его лица, он едва успел отстраниться, но холодное лезвие коснулось его щеки, оставив тонкий багряный след и срезав прядь золотисто-русых волос. Воин резко ударил по вражескому клинку и выбил его из рук османа, с диким рыком он схватил безоружного противника за горло и задушил его. Геровит уклонялся от атак соперника, их клинки скрестились, черноглазый навалился на свой меч всем весом и приближал лезвие к лицу тархтара. Парень чувствовал, как кровь пульсирующим потоком пропитывает его рубаху, как дрожат его уставшие руки, мысль о приближении конца укреплялась в его сознании. Но враг неожиданно захрипел, его глаза расширились и застыли, он повалился на землю и Геровит увидел в его спине массивный меч, переведя взгляд в сторону криков и стонов, дружинник увидел Волота, калечащего османцев.

— Бери его и прорывайся к Баровиту, — гаркнул витязь.

Злат перечить не стал, он схватил шатающегося друга за плечо и увлёк за собой. Могучий Бер окинул взором неприятеля, много их было, конечно, но думать об их численном перевесе воин не пожелал, лишь вырвал свой меч из тела неприятеля, закрутил в руках два стальных солнца и ринулся в бой.

Дружинники стремительно приближались к кромке леса, Злат видел, как Баровит дерётся с тремя османами, как всадники валятся со своих скакунов, поверженные стрелами меткого охотника. Он услышал стук копыт, погоня была настолько очевидной, что не требовалось даже оборачиваться, воин со всей силой оттолкнул от себя друга, выхватил меч и с разворота вонзил его в мускулистое тело коня. От столкновения Злат отлетел в сторону, тело сковала боль, чёрная тень возникла над ним. Он вытянул руки и схватил запястья османца, сжимающие нож, противник давил на клинок со всей возможной силой и блестящее остриё медленно приближалось к лицу парня. Глухой стук остановил намерения тюрка, изо рта вырвался хрип, и обмякшее тело рухнуло на воина. Злат сбросил с себя противника и увидел в его виске стрелу, в следующее мгновение мимо него пронёсся тонкий силуэт, вставая между дружинником и приближавшимся к нему конником.