Лики Богов (СИ) - Роси Тара. Страница 8

Омуженка увидела вдали брата с Баровитом и переодетых дружинников, она подошла к калитке, встречая гостей.

— На поле сразу ступайте, — распорядился Волот и приблизился к сестре. — Красавица ты моя, хороша-то как.

Девушка улыбнулась и поцеловала его в щёку, витязь повернулся к другу и, увидев его округлившиеся глаза, поспешил к Радмиле.

— Эх, подруженька моя, — развёл Бер руками, — зря мы тебя в кольчугу кутаем, сарафан тебя обнял, как по тебе шит был.

— Тише говори, — улыбнулась Радмила, — а то Любава заревнует.

Баровит облокотился об изгородь, отчего дерево жалобно заскрипело, и,любуясь своей избранницей, прошептал ей на ушко:

— К лицу тебе синий цвет, Умилушка, глаза твои прекрасные ещё ярче стали и выглядишь ты сказочно.

— С чего вдруг?— спросила она, невольно проведя рукой по синей ткани сарафана.

— Позади тебя дом стоит добротный, двор широкий и ты такая красивая, не хватает только ребятишек, гоняющих кур, — погружал девушку в свои грёзы воин.

— И мужа, домой возвращающегося, — добавила она.

— Почему не хватает? — улыбнулся он. — Вот я, уже вернулся и ты меня встречаешь.

Витязь отчётливо видел, как мечтательная улыбка озарила её задумчивое личико, как сладостный вздох вырвался из груди, но в тоже мгновение пальцы нервно сжали косу, глаза зажмурились, смахнув с ресниц пленительные грёзы.

— Не надо, Баровит, — дрогнувшим голосом сказала Умила. — Поле чистое, сабля острая, да скакун лихой – вот и вся моя любовь.

Парень тяжело вздохнул, Волот, стоящий напротив подруги, закашлялся.

— Скажи мне, Радмила, чего моей сестре нужно?— прохрипел он.

— Не знаю, Бер, — шепнула девушка, не отрывая взгляда от Баровита. — Если бы мне он так на ушко шептал, то я бы за ним без раздумий куда угодно бежала.

Умила подлетела к развешанному белью, сорвала скатерть, метнулась с ней в дом, быстро вернулась, явно пряча что-то в мокром полотне, и схватила подругу за руку:

— Пойдём, Радмилка, постираем.

— Пойдём, — ухмыльнулась омуженка и крикнула в открытые окна дома. — Любава, гостей встречай!

Девушки направились к реке, из дома выбежала синеглазая брюнетка и подошла к Волоту.

— Пришёл? — шепнула она.

— Как же я мог упустить повод увидеть тебя? — ответил он, поднеся к губам её тонкие кисти.

Искрящейся лентой вилась речка, выбрасывая на песчаный берег бриллианты прозрачных капель. Деревья наклоняли к ней свои широкие кроны, дабы получше рассмотреть их в рябом лике озорницы. Узкая тропка вела к безлюдному берегу, белые стопы спешно шагали по прохладному полотну, приближаясь к серебристой красавице. Умила бросила свою ношу на траву, отчего та звякнула, тонкие пальцы порывистым движением стянули сарафан.

— Как в этом ходить только можно? — фыркнула она, поправляя длинную рубаху.

— Может, искупаемся? — воодушевилась Радмила, отправляя красную ткань на ветви куста.

— Почему нет? — пожала плечами подруга, вытащив из-под принесённой ею скатерти нож, — Сейчас только приведу своё одеяние в порядок.

Острое лезвие распороло швы ткани по бокам.

— О, мне так же, — оценила лучница.

Изменив фасон своих нарядов, девушки легли на горячий песок. Радмила долго думала, а потом решилась поговорить. Она села, обхватила колени руками и посмотрела на подругу.

— Умила, — неуверенно сказала она, — я так понимаю, ты Баровита опять сегодня отшила?

— Ну, — буркнула златовласая, не открывая глаз.

— Если не люб он тебе, то может, я его подпущу ближе? — выдала она.

Омуженка резко перевернулась, встав на четвереньки, и в одно движение оказалась нос к носу с лучницей.

— Только попробуй, я тебе косы повыдёргиваю, — прошипела Демировна.

— Нет, ну что ты за баба такая? — рассмеялась Радмила, ударив подругу по плечу рукой, — Ни себе, ни людям. Какого Лешего тогда ты его посылаешь постоянно? Ты не думала о том, что он махнёт на тебя рукой и выберет себе другую.

— Пусть, — тихо сказала она, а потом, посмотрев в огненные глаза девушки, добавила, — только не тебя. Ты - моя подруга, если выйдешь за него, я потеряю вас обоих.

— Не понимаю, почему ты за него не идёшь? — нахмурилась Радмила.

Умила села напротив и, шмыгнув носом, выдавила:

— Когда он первый раз предложил, мы только из Византии вернулись, мне семнадцать только стукнуло, я поначалу обрадовалась очень, но решила повременить.

— Почему? — не понимала собеседница.

— Уже указ от Великого Князя пришёл всех дружинников в Аримию созывать. Если бы я замуж за Баровита вышла, то в Камуле* осталась бы, и не смогла рядом с ним быть… со всеми вами, — пояснила златовласая.

— Так с нами бы пошла, — не видела проблемы подруга, — тебя всё равно дома не удержишь.

— Ага, — грустно усмехнулась омуженка, — я бы, скорее всего, к этому времени уже беременна была бы.

— А, ну, да, — смутилась Радмила, — обычно беременность сразу за свадьбой наступает.

— Война с Аримией шла два лета*, — продолжала девушка, — и не один раз я спасала жизнь ему, тебе, брату и отцу, … и друзьям нашим. А если бы я не пошла, как бы всё было? После того как мы победили ариманов, Баровит снова руки моей просил, но я прослышала как отец с Волотом шептались о походе на Крым. Опять я ответила отказом, что отняло у меня последние силы и надежду на счастье с ним. Мы витязи, Радмила, вся наша жизнь – война. От одной только мысли, что могу потерять какого-то из вас, моё сердце сжимается и раздаётся болью. Поэтому, я всегда буду рядом, найду в себе силы радоваться счастью Баровита и смириться с тем, что по его терему будут бегать не мои дети. Найду своё продолжение в племянниках. В этом и будет моя отрада.

— А в старости? — робко пролепетала лучница.

— А будет она, старость-то эта? — ухмыльнулась Умила, — Я столько раз была одной нагой у Мары, что уже не верю в свою долгую жизнь.

Девушки молчали, погружаясь каждая в свои мысли. Молчание прервала дочь воеводы, хитро прищурив глаза и окинув собеседницу любопытным взглядом:

— А чего ты про Баровита спрашивала? Как же тот зеленоглазый красавец, златовласый?

— Злат, — грустно улыбнулась Радмила, — снился мне давеча… А чего он? Ухаживал, растеребил мне душу, спутал мысли,а потом наши дружины разошлись… Был он и нету.

— Я же видела, как вы шептались, — не унималась подруга.

— Да, ну, — отмахнулась лучница, — тоже мне дружинник, ариманов он не боится, а «выходи за меня» - выше сил его стало. Стоял, мямлил, мне ждать надоело, я на коня вскочила, рукой ему махнула и за тобой ринулась.

— Ну, и дура, — заключила Умила, переведя взгляд на противоположный берег.

Голубые глаза расширились, уголок губ хитро пополз вверх, девушка перевернулась на живот и просунула руку под скатерть.

— Радмила, посмотри на тот берег, — тихо сказала она.

Огненные глаза хищницы выхватили из зарослей кустарника чёрный лоскут ткани шпиона. Лучница грациозно потянулась, вытянула стройные ноги, невзначай задрав рубаху выше колена.

— На ловца и зверь бежит, — промурчала она.

Умила ловко спрятал нож в широкий рукав и, поднявшись, подошла к берегу.

— Лук под скатертью, — бросила она подруге и зашла в воду.

Тонкие пальцы охотницы медленно развязали шнурок на рубашке, оголяя упругую грудь. Копна чёрных волос сильнее выглянула из-за зелёных листьев. Радмила видела, как златовласая ушла под воду, значит пора. Лук будто сам лёг в руку, стрела рассекла воздух и вонзилась в багровую кору дерева, заставив разведчиков покинуть своё убежище. Они выбежали на поляну и кинулись к горам, где могли легко уйти от погони. Быстрые ноги волчицы ринулись за ними, жажда охоты пробуждалась в ней с огромной силой. Она вмиг оказалась возле моста, запрыгнула на поручень и выпустила вторую стрелу. Острый металл вонзился в ногу беглеца, лишая его возможности быстрого перемещения. Его соратник попытался помочь раненому, но ещё одна стрела вонзилась перед ним в землю. Османец ринулся прочь. Он заметил лишь тонкую тень и почувствовал дуновение ветра, несущее в себе аромат пряных трав, холодный металл коснулся его виска и вызвал дикую боль в голове. Воин пошатнулся, схватившись за голову, повторный удар рукояти ножа в затылок заставил угаснуть окружающий мир и увлёк беглеца во тьму.