Цена на материнство (СИ) - Грант Эмилия. Страница 21

— Папа, ты ведь не против, если мы завтра с Алиной прошвырнемся по магазинам?

— Не против, конечно, — растерянно ответил Ещенко.

— У Алины много дел на завтра, — с нажимом произнес Игорь, чуть сжав меня за локоть. Он тоже почувствовал подвох в происходящем. — Да и платье не проблема.

— И все же… мне так неловко, — Лиза играла на отлично. Давила при этом и на меня, и на своего отца. Меня пыталась убедить, а отцу… отцу показать: “Видишь, пап, я хорошая, это они не хотят со мной дружить”. Детский сад.

— Мы можем обменяться номерами телефона и договориться на будущее, — решила не уточнять, о каком будущем речь. Год, два, пять… Вряд ли я продержусь возле Верещагина дольше девяти месяцев, и вполне вероятно, что с Лизой нам больше не доведется встретиться.

Уже через десять минут, когда мы сидели в машине, Игорь произнес:

— Ты хорошо держалась.

— Ага, — бесцветно буркнула я, уставившись в окно.

Ощущение такое, словно я оказалась на сцене в театре и отыгрываю какую-то одну из главным ролей, тольком не представляя суть своей героини. Хотя роль девушки-золушки какого-нибудь дурацкого сериала с России-1 тоже прекрасно бы мне подошла. Этакой золушки-неудачницы, которая больше себя чувствует недовольной старухой у разбитого корыта. Да и осознание того, что моя жизнь — не серия низкобюджетного фильма, никак не позволяло расслабиться.

— Алин, ты вообще меня слышишь? — слух, будто сквозь вату, уловил вопрос.

— А? Что? — повернулась к Верещагину, отвлекаясь от рассматривания ярких вывесок и витрин.

— Платье, говорю, не жалко?

— Нет, оно все равно мне не нравилось, — честно ответила я и прикусила язык.

Блин, а ведь Игорь мог бы его вернуть и забрать деньги.

Но мужчина отчего-то хмыкнул.

— Какие планы на завтра?

— К маме в больницу, — особо не думая, ответила я.

— То есть никакого шоппинга с Лизой? — иронично поинтересовался он.

— Ой, даже не знаю. У меня столько дел-столько дел… — вяло улыбнулась. —

Спортзал, диеты, косметолог… Что там еще твоим любовницам надо делать по распорядку?

— Не любовницам, а невестам, — наигранно поправил меня Игорь, назидательно приподняв указательный палец.

— А, ну если невестам, то я просто обязана изменить тебе раза три со своим фитнес-тренером.

Юмор никогда не был мой сильной стороной. Сыграл против и сейчас: Верещагин помрачнел, между бровями проявилась угрюмая морщинка. То ли я попала пальцем в небо, то ли…

— Вынужден тебе напомнить, что в договоре, который ты сегодня так поспешно подписала, был пункт касательно секса с другими мужчинами на срок исполнения твоих обязанностей.

— Вообще-то, я пошутила, — сухо ответила я. Задел и тон, и сама тема беседы. До этой его фразы мне даже показалось, что мы сможем нормально сосуществовать какое-то время.

— А я не шучу, — так же холодно ответил Верещагин.

— Игорь, вынуждена тебе напомнить, — почувствовала, как к щекам приливает злость, — что я девственница. И если уж не лишилась этого в прошлом, с близким мужчиной, — намеренно подчеркнула слово “близкий”, — то не стану ни с кем спать и сейчас. До завершения своих обязательств. Да и вообще! У меня даже фитнес-тренера нет!

— Да, прости. Настроение плохое, — отступил мужчина. Его “прости” как обухом по голове ударило. — Алин, а можно вопрос?

— Валяй, — я все еще злилась, но собачиться не хотелось.

— Если бы тогда, на выпускном, не произошло то, что произошло, то мы бы с тобой?.. — он не закончил. Но того и не требовалось, ведь я поняла.

Были бы мы вместе? Переспала бы я с ним? Вышла бы за него замуж?

Я молчала слишком долго, обдумывала ответ — но, скорее, для самой себя, чем для того, чтобы произнести вслух.

— Как говорится, история не терпит сослагательного наклонения. Это все безосновательные спекуляции. Размышления о великом “бы” приносят только боль.

А если бы моего отца не посадили? Если бы у мамы не случился приступ? Если бы… Таких вопросов слишком много. Но есть здесь и сейчас. И реальность такова, этого не изменишь.

Глава 16

Игорь Верещагин

Я никак не мог заснуть. Подобного со мной не случалось уже довольно давно, еще со школьной скамьи. Я в принципе не понимал бессонницу и даже завидовал людям, у которых она была. За время, что мы тратим на сон, можно столько сделать…

Лежал и вспоминал ненавистный город, идиотскую школу, даже учителей. И день, когда я впервые увидел Алину.

Пятый класс, первое сентября. Наша классручка ввела растерянную девочку в класс и произнесла:

— Это Алина Лебедева, теперь она будет учиться с нами.

Длинные, почти до поясницы, русые волосы, сплетенные в косы, огромные голубые глаза, белоснежная рубашка с серым сарафаном и робкая улыбка.

— Ты похожа на Снегурочку, — буркнул я, когда девочку усадили рядом со мной.

— А ты на Бармалея! — безапелляционно ответила она и обиженно насупилась.

Видимо, тогда ей показалось, что я издеваюсь.

Тогда я фыркнул и дернул вредную девчонку за косу, пока учительница не видела. Она не осталась в долгу и огрела меня тетрадкой по голове. Мы просидели за последней партой среднего ряда всего день, но его хватило, чтобы я пронес эти воспоминания до сегодняшних дней. Потом Алину пересадили за первую парту, к этому недоноску Вите.

— Чтобы на тебя, Алиночка, не влияли всякие, — сказала тогда учительница, выразительно на меня смотря.

Шестой класс, первое сентября.

Алина уже освоилась, нашла себе подружек. А я “повзрослел” настолько, чтобы иногда прогуливать школу. Тратил время на интернет-кафе, но каждый раз выходил оттуда, когда заканчивались уроки. Надо было проводить мою Снегурочку до дома.

Так, чтобы к ней никто не пристал по дороге. Так, чтобы она не заметила.

В шестом классе она меня не любила, так мне казалось. Всем своим видом показывала презрение, всячески пыталась подколоть. Но я не обижался. Отчего-то считал, что она просто не может проявлять интерес как-то иначе.

Все изменилось с девятого класса. И с злополучного первого сентября.

После того лета все вернулись какими-то слишком повзрослевшими. Девочки класса резко превратились в девушек: у кого-то даже появилась грудь, другие начали пользоваться косметикой. Все пытались привлечь внимание парней разными способами. Все, кроме Алины. Она осталась такой же, только какой-то более утонченной и нежной.

Помню, как в тот день ко мне подошла Машка Козлова, начала вилять пятой точкой, расспрашивала, как я провел лето, странно хихикала. Я сидел за партой и флегматично отвечал на вопросы. Как вдруг хрупкая фиурка за первой партой резко встала:

— Вить, ну как можно быть таким занудой?! — с досадой протянула она. Сгребла учебники и сумку и направилась к последней парте. Ко мне.

Когда-то Алина могла быть очень жестокой.

— Не подвинешься? — она окинула Машку холодным взглядом, высокомерно изогнула бровь, и одноклассница стушевалась под ее напором. За Алиной тогда укрепился статус королевы класса, и другие девчонки с ней не спорили.

— Да ты не Снегурочка, ты Эльф, — вполголоса хмыкнул я.

— А ты все еще Бармалей, — также тихо ответила она. И внезапно улыбнулась.

Слишком тепло, чтобы я не придал этому значения.

С девятого класса мы сами могли выбирать, с кем сидеть. И мой Эльф выбрала меня.

Но то самое — настоящее — началось только в одиннадцатом. Так мне казалось.

Первое сентября того злополучного учебного года. Алина пришла в школу на линейку. Я увидел ее сразу: распущенные волосы, собранные у висков крохотной заколкой, черное платье с пояском на талии и стоячим воротником. Я помнил это как сейчас.

— Гор! — она обрадовалось, стоило мне только подойти. Даже подалась вперед, чтобы обнять — именно так принято здороваться в старших классах — но в последний момент замерла. Воровато огляделась, будто не хотела, чтобы кто-то увидел ее порыв.