Цена на материнство (СИ) - Грант Эмилия. Страница 32

Все было именно так, как он сказал на днях: «Ты придешь сама».

– Ты… – его глаза потемнели, взгляд жадно прошелся по моему телу, голос стал возбуждающе хриплым. – Ты серьезно?

Вместо ответа я завела руки за спину – и лямки лифчика безвольно опали с плеч.

Кружево повисло на честном слове – и на моих твердых, тугих от желания грудях.

Куда подевался мой соблазнитель? Куда испарилась его прежняя уверенность, его желание наказать меня сексом? Передо мной стоял все тот же юноша, который раскрылся, доверился мне. Мой нежный Бармалей, который боится причинить боль.

Я подошла к нему, потянула на себя за галстук. Бросила на пол ненужную деталь гардероба. Аккуратно, пуговичку за пуговичкой расстегнула рубашку, звякнула пряжкой ремня. Коснулась, наконец, его кожи, кончиками пальцев ощутила жар тела, гулкое, быстрое биение сердца. Уткнулась носом во впадинку между ключицами, напитываясь терпким мужским запахом. Лифчик упал, будто чувствуя свою ненужность, я прижалась обнаженной грудью к нему. Волна дрожи охватила нас обоих. В голове все плыло, ноги подкашивались от волнения – и неутолимой жажды.

– Пожалуйста, – прошептала я и легкими поцелуями прошлась по его шее, рисуя дорожку все ниже.

– Не так быстро, – он поднял мой подбородок, заглянул в глаза с немым вопросом.

«Ты уверена? Ты точно этого хочешь?»

И я прижалась к его губам, запустила пальцы в волосы, стирая последние сомнения. Игорь глухо застонал, стиснул меня в объятиях, руки жадно гладили спину, сжимали округлости ниже, будто он сам не верил в то, что касается меня, в то, что все это происходит наяву. Я срывала с него одежду, нетерпеливо царапала тугие мускулы. Он подхватил меня – и я обвила ногами его талию. Бесстыже прижалась к самому естеству, которое рвалось на свободу. Игорь поднес меня к кровати, бережно положил, а сам выпрямился на мгновение, чтобы, сбросив остатки одежды, тут же лечь рядом. Спустил с меня трусики, отстранился, любуясь.

Его глаза влажно блестели, зрачки расширились, почти поглотив радужку. В его взгляде читалось больше, чем просто похоть, и все во мне звенело натянутой струной, пело, отвечая на его призыв.

Он ласкал меня нежно, но мне было этого мало. Тело не прощало промедления. Я потянула его на себя – и, наконец, ощутила приятную тяжесть мужчины. Игоря.

Именно его. Только теперь я вдруг поняла, что именно этого момента ждала все эти годы. Что именно поэтому сознательно или подсознательно отталкивала Витю, внушала себе, что для начала хочу свадьбы. Не свадьбы я хотела. А вот этого чувства. Зовущей пустоты внутри, которую может – и должен – заполнить собой только один-единственный человек.

Я поцеловала его. Развела ноги, позволяя устроиться между ними. Чувствовала горячую пульсацию плоти. Между нами не осталось больше преград – кроме одной единственной. И я подалась вверх, навстречу, чтобы он сделал этот шаг. Игорь посмотрел мне в глаза и, не сводя взгляда, опустил руку туда, где соединялись наши тела, направил…

Одно движение, одно мгновение упругой боли – и мы стали единым целым.

Глава 24

Алина Лебедева

Я лежала словно на границе между бескрайним небом и пушистыми облаками, настолько мне было легко и приятно. Мягкое покрывало окутывало тело, а подушки казались такими мягкими, что я в них утопала.

Мягкий солнечный свет проникал сквозь веки, и я, не удержавшись, улыбнулась.

Какой восхитительный сон! Я с блаженством потянулась.

— Доброе утро, мой эльф, — услышала я тихий голос Игоря со стороны двери и распахнула глаза.

В его руках поднос, и только теперь я почувствовала терпкий аромат свежесваренного кофе и сладковатый — разогретой в духовке выпечки.

— Доброе утро, Бармалей, — это был не сон! Точно! Не сон! От этого осознания сердце забилось в ускоренном ритме, а внизу живота разлилось приятное тянущее тепло.

— Проголодалась? — и если сперва он выглядел, как натянутая струна, то к кровати подходил уже расслабленным. Будто бы он сам переживал, что произошедшее ночью обычный сон. — Ничего не болит?

Во взгляде мелькнуло беспокойство.

Я с широченной улыбкой — уже начинали побаливать скулы — помотала головой и потянулась к Верещагину. Моему Игорю. Гару...

— Более того, я требую добавки! — хихикнула.

— Сперва мы тебя покормим, — серьезно, но со смешинками в глазах, протянул он.

— А то силенок не хватит!

Сперва мне захотелось поспорить, доказать, что и сил и желания предостаточно, но потом стало любопытно, как он меня собрался кормить. Я подобралась, села в постели, оперевшись на спинку, натянула одеяло повыше и выжидательно уставилась на мужчину. Он, потемневшим взглядом смотрел на мои обнаженные ключицы.

— Ну уж не-е-ет! — хмыкнула и показала язык. — Сперва мы меня кормить будем!

— Точно, — хриплым голосом ответил он и тут же прокашлялся. Взял с подноса круассан и поднес к моим губам. Я осторожно откусила, боясь обжечься. Из слоеного теста тут же потек горячий шоколад, и чтобы он не капнул на светло-голубое покрывало, облизала край круассана.

Шоколад теплый, почти горячий — безумно вкусный. Все же домработница Игоря отличный кулинар! Чтобы поскорее расправиться с выпечкой и перейти к самому интересному, я откусила еще кусочек. Еще, и еще.

На пальцах Игоря осталось еще немного, и я, не задумываясь, их лизнула. Мне понравилось, и я повторила, хитро поглядывая на Игоря. Он не сводил глаз с моих губ, глаза потемнели сильнее — и теперь я хорошо понимала этот взгляд, мужчина был на грани возбуждения. Провоцируя, я обхватила пальцы губами и чуть сжала.

— Секунду, Снегурочка, — вроде бы спокойным, но в то же время чуть хриплым и низким голосом проговорил он. Плавно, будто в замедленной съемке, он свободной рукой переставил заполненный вкусностями поднос на тумбочку.

Мгновение, и его губы уже накрывают мои. Я даже не успела понять, как это произошло, просто расслабилась и обхватила Игоря ногами.

***

Я отчаянно не хотела покидать уголок нежности и спокойствия, не хотела выходить в угрюмую реальность и рушить сказку. Сказку, в которой произошло единение Снегурочки и Бармалея, кто бы мог подумать? Но пришлось. Игорю надо появиться на работе, а я решила навестить маму.

— Алина, здравствуйте! — ко мне тут же подскочила радостная сиделка. — Как здорово, что вы зашли! Буквально около часа назад…

— Али-и-ина?.. — я услышала родной голос, сердце ухнуло в пятки и в тот же миг подскочило к самому горлу.

Я сделала несколько шагов вперед, обходя девушку-сиделку, не поверила своим ушам, хотела удостовериться, что не ошиблась, что это не звуковая галлюцинация.

Мама…

Опираясь на подушки, она сидела на кровати и с улыбкой смотрела на меня.

Дыхание перехватило, к горлу подкатил комок.

— Мама, — прошептала и почти в тот же миг оказалась у ее кровати, сама не поняла, как это произошло. Просто бац, и я уже крепко прижимаюсь к ней, вдыхаю родной с самого детства аромат. И по щекам течет что-то горячее и радостное одновременно. — Мамочка, тебе лучше…

Не спрашиваю, утверждаю. Боже, как же я по ней соскучилась! И как мне ее не хватало.

— Али-и-ина, — мама обнимает меня в ответ. — Ты хо-о-орошо куша-а-аешь?

— Да, мамочка, просто отлично, — утирая слезы, пробормотала я. — У меня все хорошо, и теперь, когда ты пошла на поправку, еще лучше!

Я не знаю, с чем можно было сравнить мое состояние. С такой бурей эмоций мне еще никогда не доводилось сталкиваться. Наверное, именно такое испытывают моряки, потерпевшие кораблекрушение в открытом море, но добравшись до суши.

Или космонавты, которые долгие месяца провели вдали от родных, вдали от Земли, наблюдая ее лишь из иллюминатора. Я будто выбралась из болота, в котором чуть ли не утопла за последний год, и теперь передо мной настоящий оазис. Мама пошла на поправку, с Игорем удалось… кхм… найти общий язык. Расстраивало только одно — папа. Если удастся вытащить его из тюрьмы по несправедливому обвинению, то тогда моя жизнь станет самой настоящей волшебной сказкой.