Сказка для Алисы (СИ) - Инош Алана. Страница 2

Рядом с массажным кабинетом работал частный стоматолог, и возле его двери светловолосая женщина уговаривала плачущего мальчугана лет шести:

— Артём, ну ты же большой мальчик! Ну чего ты? Тётя врач укольчик сделает — и будет совсем не больно!

Ольга узнала бы этот голос из тысячи других — эту развратную хрипотцу, эту манеру немного растягивать слова. Обращённый к ребёнку, он звучал странно и неуместно. Таким голосом только с папиком-толстосумом разговаривать, выпрашивая у него очередную шубу, бриллиантовое колье или поездку на Мальдивы, но не уговаривать детей зайти в кабинет зубного врача. Мокрая еловая хвоя вдоль кладбищенской аллеи, разбитый байк и Санькино: «Бабы — как автобусы. А ты — одна». Боль, с которой началось путешествие на дно.

Она не просто опустилась на дно. Её в него впечатали. Лицом вдавили. Фейсом об тейбл. И чтобы от этого дна оттолкнуться, требовался не жим ногами, которым Ольга сейчас качала квадрицепсы и ягодичные. Нужно было усилие душевного мускула, а он-то у неё как раз и истощился порядком.

И всё же она это сделала. Оттолкнулась. И никакая Маша с её блядским голосом и такой же шлюшьей улыбочкой не могла зацепить её.

— Артёмка, ну, будь мужиком! Давай, заходи к тёте доктору, а потом мы с тобой пойдём по магазинам и купим тебе всё, что захочешь! Ты же видел, как тут много магазинов? Мы их все-все обойдём и купим кучу всего, м-м? Всё, на что пальцем покажешь! Ну, договорились?

Пацану лет шесть... Ольга прикинула: не могла Маша успеть. Что-то здесь не сходилось по срокам. И лучше бы пройти мимо неё поскорее, пока она не увидела.

Но мальчик, задержав взгляд на хромой тёте, перестал хныкать. Её странная походка заворожила его, и Маша посмотрела в ту же сторону. Лицевые мышцы Ольги застыли в каменной непроницаемости. Да, всё та же тропическая лазурь глаз, ласково-развратных и бесстыжих, тот же широкий чувственный рот, размеры которого наводили на неприличные ассоциации. Ей очень шла ярко-алая помада — матовая, без блеска. В зрачках вспыхнули искорки узнавания, и чем ярче они разгорались, тем суровее сжимались губы Ольги.

— Здравствуйте, проходите! — Это массажистка приоткрыла дверь, приглашая Алису.

Приветливая женщина лет сорока пяти, улыбчивая. К Алисе относилась внимательно и предупредительно. Пришлось постараться, чтоб найти её: для клиентов с диагнозом, как у Алисы, требовалась особая квалификация.

— А почему тётя хромает? — спросил мальчик.

К счастью, его вопрос прозвучал уже после того, как дверь за Алисой закрылась. Маша сказала:

— Тётя болеет. — И, поднимаясь с корточек, улыбнулась Ольге никогда не смущающимися, пристально-ласковыми глазами: — Привет. Не ожидала тебя встретить! Как дела?

— Всё отлично. — Удивительно, как ровно и спокойно прозвучал голос. Хотя с чего Ольге волноваться? Нечему в её груди трепыхаться. Всё отмерло и остыло, не осталось даже доброй памяти. — Извини, я спешу.

Наверно, грубовато вышло, но миндальничать и расшаркиваться Ольга не видела смысла. Мраморно-белая гладь плиточного пола, прозрачные стены секций, пестрота и суета. Музыка откуда-то с потолка. Потребовалось с полминуты, чтобы сориентироваться и определить, в какой стороне парикмахерская.

Это был совсем простой и недорогой салончик, клиенты шли не по предварительной записи, а в порядке обычной очереди. Перед Ольгой была всего одна посетительница с несложной стрижкой.

— Вы на стрижку? — Мастер бросила на Ольгу равнодушный взгляд, на миг отрываясь от работы. Получив кивок, добавила: — Минут пятнадцать-двадцать придётся подождать.

Ольга села на один из стульев в небольшом «предбаннике» — специальном закутке для ожидающих клиентов. Нечему в груди содрогаться, быльём поросло, и память осталась лишь недобрая, как глухая боль. Нет, и панической атаке не с чего накатывать, хотя лёгкая дрожь нервов и холодок под коленями, как на краю пропасти, Ольгу всё-таки посетили. Нехватка воздуха? Да нет, просто в парикмахерской душновато. И музыка с потолка такая издевательски-жизнеутверждающая: «I Feel Good». Нечего вспоминать, не из-за чего переживать.

— Вот ты где! — Маша опустилась на стул рядом, не сводя с Ольги насмешливого взгляда. — И чего это мы убегаем, м-м? Можно же было хотя бы из вежливости минутку поболтать.

Видимо, она всё-таки запихнула мальца в стоматологический кабинет. Брендовые шмотки, безупречный маникюр с глянцевым гель-лаком, тонкий шлейф дорогих духов. Длинная, стройная нога в сапоге на хищно-высоком каблуке чуть покачивалась, поблёскивая лакированной кожей голенища. Короткая юбка, колготки дымчато-серого оттенка, красный кожаный плащ. Агрессивно-сексуальный образ, кошачья грация. Бёдра — по-прежнему точёные; безукоризненные линии, ничего лишнего. Кажется, немного похудела, стала чуть сухощавее.

— А о чём нам разговаривать? — Ольга слегка отстранилась от тёплого плеча, прильнувшего к ней фамильярно-развязно.

— Ну так... О разном, — усмехнулась Маша. И легонько, почти невесомо хлопнула Ольгу по колену: — Да ладно тебе, расслабься.

Клубничная нотка в её дыхании. Жевала жвачку? Или ела что-то ягодное?

— Твой малец? — не зная, о чём ещё спросить, глуховато выдавила из сухого горла Ольга.

— Не-а, пасынок.

Год назад Маша удачно выскочила замуж. Супруг её был большой шишкой в городской администрации, а Артём — его сын от первого брака.

— Ищу вот теперь ключик к детской душе, — усмехнулась Маша. И добавила со вздохом: — Непростой пацан. По мамке своей покойной скучает, трудно с ним.

А Маша — добрая мачеха. Вот только почему Ольге не верилось в её доброту? И обещание скупить половину всех игрушек в детских магазинах этого ТРЦ — не подкупом ли попахивало?

— Что ж, я рада, что у тебя всё удачно сложилось. — Ольга старалась не смотреть в её сторону, делая вид, что её очень интересуют стрижки в модном журнале. Глянцевые страницы с тихим шелестом переворачивались.

— У тебя, я вижу, тоже всё неплохо. — Маша снова с ноткой навязчивости придвинулась, коснулась плечом. И вполголоса спросила: — А это кто был с тобой? Только не говори, что это твоя девушка!

— Почему бы и нет? — В голосе Ольге звякнул холодный металл.

В летней, курортной лазури глаз Маши не мелькнуло и тени смущения.

— У неё же ДЦП, да?

— Верно.

Шелест страниц, пустые взгляды моделей. Волосы-ногти-макияж. Волосок к волоску, идеальные локоны, отфотошопленная гладь чистых молодых лбов и щёк. Челюсти Ольги сжались, а одно из многочисленных зеркал услужливо возвращало ей её собственный дышащий зимней стужей взгляд.

— Нет, она, конечно, милая и симпатичная, — всё так же вполголоса продолжала болтать Маша. — Но это очень... грустно. Я бы, наверно, не смогла... с такой девушкой. А как у неё с... — И Маша тронула пальцем висок.

— Интеллект у Алисы в полном порядке, если ты об этом, — сухо ответила Ольга. — Пожалуй, даже повыше будет, чем у некоторых. Достаточный для того, чтобы заниматься довольно сложным умственным трудом. Она совершенно нормальный, полноценный человек, достойный уважения и восхищения.

— Что ж, я за неё рада, — усмехнулась Маша. — За вас, то есть.

Лимонная кислинка в её улыбке добавилась к клубничной сладости дыхания. Её колени всё ещё были развёрнуты к Ольге под уютным углом интимной заинтересованности, но плечо чуть отодвинулось. В глазах — лёгкая вопросительность. Недоумение?

А тем временем кресло освободилось, и Ольга с облегчением перебралась в него, оставив журнал с идеально-гламурными моделями на столике. Маша лениво переворачивала страницы пальцем с хищновато загнутым ногтем. Дерзко-алый гель-лак, из украшений — только тонкое обручальное кольцо. У неё хватало вкуса при таком ярком, вызывающем маникюре не отягощать свои пальцы и запястья побрякушками. Она балансировала на грани вульгарности, но не скатывалась в неё.

— Как будем стричь? — задала мастер дежурный вопрос.

— Без особых изысков, — ответила Ольга. — Верх — под длинную насадку, бока и затылок — под короткую. Переход плавный.