Обрыв (СИ) - Соболева Ульяна. Страница 17

Я почувствовала головокружение, по телу пробежали разряды тока и дикое возбуждение. Непроизвольно погрузила пальцы в его волосы и закрыла глаза. Я не знаю, как это назвать, но этот страх меня отрезвил и в то же время столкнул в омут утонченного порочного желания позволять ему что угодно, лишь бы прикасался ко мне. Вот так, как сейчас. Его пальцы на моей коже, обжигая льдом и пламенем. Болью и нежностью.

Максим поднял голову, и я увидела, как он облизал губы. В тот же момент он схватил меня за волосы и заставил смотреть в его безумные и такие яркие синие глаза:

— Я каждый раз пытаюсь смотреть в твои глаза и вижу в них ничто. Такое глубокое, страшное и совершенно чужое мне ничто. Ты… словно окунаешь меня под ледяную воду снова и снова. Только твой страх настоящий. Только его я чувствую так же, как чувствуют ненависть. Иногда мне хочется исполосовать твое тело до мяса, иногда порезать тебе лицо, чтоб для всех ты была уродливой, и никто не смел на тебя смотреть. Думаешь, я не делаю этого, потому что боюсь твоей родни? Или боюсь, что кто-то узнает. Мне насрать на всех. Ты принадлежишь мне. Я не делаю этого, потому что когда-то поклялся себе, что, чтобы не случилось, я не причиню тебе боль… Физическую. Не трону и пальцем. А лгать себе — это самое последнее, что может позволить Зверь. Человек — да. Зверь — нет.

Его взгляд мешал окунуться в панику и одновременно погружал во тьму его порочных желаний. Мне было страшно, и в тот же момент я понимала, что я в его власти, мне остается только покориться ему.

— Если ты настолько ненавидишь — дай мне уйти, пожалуйста.

— Не сегодня, — пробормотал, опуская взгляд к вырезу моего платья, — сегодня я хочу тебя трахать. Я голоден. Ты меня возбудила.

Я увидела, как он сунул руку за пояс штанов и в ней сверкнул небольшой раскладной нож, и уже через мгновенье мое платье сползло к моим ногам. Он так ловко сделал надрезы, что я даже не успела вздрогнуть, как оказалась совершенно голой. Я попыталась отшатнуться, но он удержал за плечо. Железная хватка, как клещами.

— Ты хотела внимания? Секса? Ты их получишь.

Прежде чем я успела ответить, он швырнул меня на постель. Я вцепилась в простыни руками, пытаясь отползти, сжаться, спрятаться. Но это бесполезно. Мой палач сорвал с себя рубашку, расстегнул на ходу пряжку ремня и неумолимо приблизился ко мне.

— Не надо, — прошептала жалобно, униженно прикрывая грудь руками. Посмотрела на ремень и вся похолодела. Он засмеялся в ответ. Не весело. Засмеялся так, словно насмехался надо мной или над собой.

— Что? Думаешь, буду бить тебя? Правда, думаешь так?

— Нет? — тихо переспросила я.

— Возможно, и буду, — хищно оскалился. — А возможно, на хер отправлю тебя к твоему американцу кормить червей на дне водоема.

— Не надооооо.

Улыбка исчезла с его лица, и он притянул меня к себе за щиколотки. Я попыталась вырваться, толкая его ногами, цепляясь за простыни, стаскивая их с постели.

— А ты знаешь, мне нравится, как ты вырываешься. Давай. Вырывайся. Меня это заводит. Можешь покричать. Громко и протяжно. Когда ты кричишь, мне тоже нравится.

О да, я уже поняла, что лишь возбуждаю его своей борьбой и непокорностью. Он, как истинный психопат, наслаждался моим страхом, слезами и мольбами не трогать. В него словно дьявол вселился. И чем больше я пыталась вырваться, тем сильнее он вдавливал меня в постель.

— Что? Таки насилую тебя, да? Таки против твоей воли, как ты всегда и думала обо мне? А насрать. Если ты все равно считала меня всегда подонком, что я теряю? Зачем мне обманывать твои ожидания?

Навалился сверху, прижимая к постели всем телом.

— Смирись. Я все равно сейчас возьму тебя. И ты можешь причинить себе максимум дискомфорта или покориться мне и… и покричать последний раз от наслаждения.

— Я тебя ненавижу.

— Ненавидь. Плевать. Мне теперь плевать, что ты чувствуешь, ты понимаешь это? И когда кончишь, можешь тоже постонать мне о ненависти.

Он навис надо мной, накрывая ладонями мою грудь, сжимая соски, безжалостно выкручивая их, заставляя извиваться и умолять прекратить. Но вместе с болью меня накрыло дикое возбуждение. Когда его губы нежно обхватили сосок и язык затрепетал на самом кончике, бережно, словно жалея, меня подбросило навстречу ласке, и с губ сорвался предательский стон. Какой контраст между грубостью и нежностью. Из крайности в крайность. Горячая вода и ледяная. В этом весь он. Клубок противоречий. Почувствовала, как он раздвигает коленом мои ноги, как сжимает бедра жадными руками, и подалась навстречу в унизительном желании отдать все, что он хочет взять.

— Решила покориться, малыш? — хрипло выдохнул мне в губы. — Правильный выбор…

Погружает в меня сразу несколько пальцев, исторгая из моей груди хриплый стон.

— Оооо, ты уже давно покорилась. Мокрая, горячая, возбужденная до предела.

Я упираюсь ему в грудь, пытаясь прекратить пытку, убрать его пальцы, дарящие боль и наслаждение. Утонченная смесь похоти и страха. Но он сломал сопротивление, завел мои руки за голову и стянул своим ремнем, привязывая к спинке кровати. Я распята, я связана, и теперь я вся в его власти. Чувствую, как Максим приподнял меня за ягодицы, и невольно прогнулась навстречу. Ремень больно впился в кожу на запястьях, но я уже не чувствовала боли. Тело дрожало на грани взрыва. В неосознанном порыве потянулась к его жестоким губам, и он целует бережно, нежно. От каждого прикосновения начинаю таять, плавиться, растворяться, и тут же почувствовала, как его пальцы сжали мне горло снова. Пока не сильно, ровно настолько, чтобы стало трудно дышать. Я открыла глаза и встретилась с его горящим взглядом.

— Я способен задушить тебя голыми руками… Разве ты не видишь, до чего довела меня, малыш? Ты не видишь, что я в отчаянии и готов сорваться… Ты даже не представляешь, над каким обрывом мы оба висим…

И снова эти пальцы во мне, они выжигают невидимые узоры, как клеймо принадлежности хозяину. Он знает мое тело намного лучше, чем я сама. И я закрываю глаза, изнемогая, балансируя на грани пропасти, позволяя проникать все глубже и глубже, чувствуя жесткое трение о костяшки его пальцев, он намеренно задевает клитор, приближая меня к оргазму. Еще секунда и меня разорвет в самом ярком и примитивном взрыве наслаждения.

Внезапно он остановился и снова посмотрел мне в глаза, удерживая за щеки, не давая отвернуться:

— Неужели ты испытываешь удовольствие, когда я с тобой вот так? Ты хотела, чтоб я с тобой, как со шлюхой? Чего ты вообще хотела, Дарина? Кто ты, мать твою? Куда ты дела МОЮ Дарину?

И снова нежно ласкает там внизу, где все пылает от грубых вторжений и отзывается на самое легкое прикосновение.

Максим наклоняется над моими распахнутыми ногами и бесконечно медленно вылизывает горящую плоть, погружает в меня язык, исторгая из моей груди хриплые стоны, заставляет корчиться от наслаждения и безумного желания кончить под этими нежными губами. Ладони накрывают мою грудь и резко сжимают, исторгая вопль удовольствия. Но он не дал мне взорваться. В тот же момент его член ворвался в меня до упора. Я широко распахнула глаза, задыхаясь от болезненной наполненности, и увидела, как он навис надо мной, удерживая вес своего тела на руках. Каждый его мускул напряжен и рельефно выделяется под кожей цвета бронзы. От его порочной красоты и дикой силы захватывало дух.

— Теперь между нами только боль. Ты ее чувствуешь? Чью боль ты чувствуешь, Даша? — прохрипел и, сжав мои бедра, принялся неистово вдалбливаться в мое тело. — Я на грани, я готов сорваться. Открой глаза. Посмотри на меня.

Открываю глаза и содрогаюсь от красоты его бледного лица.

— Не останавливайся, — едва шевелю пересохшими губами и опять чувствую, как его пальцы сжались на моем горле, дыхание перестало попадать в легкие.

— Всего лишь сдавить сильнее… и моя боль превратится в бесконечность, а твоя закончится.

Его ноздри трепетали, а черные пряди волос упали на лоб, покрытый капельками пота. И я поняла, что полностью принадлежу ему.