Трилогия о Вратах: Солнце и тень Аурелии (СИ) - Соот'. Страница 63

Впрочем, видимо, всё-таки не кажется, потому что Кларк пристально смотрит на место сопряжения наших тел и мрачно произносит:

— Неужели приручил?

Ксавьер тут же отодвигается, что вызывает самодовольную реакцию Кларка:

— Вижу, что нет. Такой понимает только плеть.

— Мы находим общий язык, — с лёгкой улыбкой говорю я и уже демонстративно снова запускаю руку Ксавьеру в волосы. Захочет — может остановить.

Начинается спектакль, и на какое-то время погружаемся в представление. Сюжет напоминает античные драмы — с множественными убийствами ближайшей родни, предательствами и объяснением всего происходящего волей богов. Не обходится и без того, чтобы на сцене по сюжету изнасиловали на самом деле одну из рабынь.

Кошусь на Ксавьера в этот момент. До этого спектакль у него интереса не вызывал — наверное, он видел такое не в первый раз. Ксавьер сидел просто прислонившись виском к моему бедру и, кажется, даже дремал. Сейчас он выпрямился, зубы стиснуты, но не смотрит на меня. Тоже эта часть не в кайф… Хотя рабыня и знала заранее, какую ей предстоит играть роль, но лицо у неё, по-моему, вполне по-настоящему в слезах.

— Не нравится? — интересуется Кларк, заметив выражение моего лица.

— Не люблю про любовь.

Кларк усмехается, не обращая особого внимания на мой ответ, и назидательно говорит:

— Театр — одно из семи древнейших искусств. Многие забыли о нём, но у нас в семье его бережно хранят. Пьесе, которую ты видишь, уже три тысячи лет.

Три тысячи… Вот, значит, сколько они развивались тут. Цивилизация немного древнее, чем у нас.

— Кларк, — с деланной задумчивостью говорю я, когда спектакль подходит к концу, и недавние актёры принимаются разносить нам напитки. Несколько садятся у ног Кларка и принимаются целовать ему руки — за то, что позволил играть.

— Что? — вскидывается тот. Он явно доволен таким вниманием. — Хочешь взять одного из них? На ночь или на пару часов?

Рабов явно не удивляет такой исход, однако я качаю головой.

— По-моему, ты слишком увлёкся своим, — он разочарованно кивает на Ксавьера, зато разговор наконец приближается к тому, о чём я пытался заговорить.

— А ты никогда не привязывался к рабам?

Кларк отводит взгляд и молчит, но я чувствую по выражению лица, что в нём нарастает злость.

— Нельзя привязываться к рабам, — твёрдо говорит он, — это хрупкая вещь. Её можно потерять в любой момент.

— Я своего не собираюсь терять, — не выдерживаю я и сжимаю пальцы у Ксавьера на плече.

— Уверен? — злая улыбка играет у Кларка на губах. — Есть много более ценных вещей.

Проклятье! Сейчас точно предложит мне какой-нибудь след, на который придётся играть… И ставкой обязательно станет Ксавьер. Кошусь на него. Но Кларк просто щёлкает пальцами, приказывая одному из рабов пересесть ко мне. Тот ловит мою ступню и принимается аккуратно снимать кроссовок. Трудно описать, каким взглядом смотрит на него Ксавьер.

«Но ты же не будешь это делать за него!» — хочется на него закричать.

— У нас тут была одна рабыня, — принимается тем временем рассказывать Кларк, — звали как-то на Б… Кажется… Барбарис?

Наконец-то начинается самая интересная часть, но я не могу сосредоточиться на словах Кларка, потому что у моих ног происходит какая-то борьба. Кажется, Ксавьер пытается отодвинуть раба Кларка от меня. Тот, кстати, тоже красив. У него волосы медового цвета и голубые, чистые, как у телёнка, глаза.

— Кларк, отзови раба, — говорю, заметив, что тот тоже смотрит на эту разборку, — меня сегодня развлекает Ксавьер.

— Уверен? — Кларк приподнимает бровь. — Твой дикарь тебя и потом развлечёт, а мой Виндзор собирался тебе сделать такое, чего твой раб бы не смог.

— Уверен, — отрезаю я и тут же, чтобы смягчить ситуацию, добавляю, — Ксавьер, покажи, что ты умеешь.

Ксавьер завладевает моей ногой и начинает бережно разминать. Он на самом деле умеет очень многое. В постели с ним я чувствую себя попавшим в сказку — он внимателен к каждому моему движению, и в то же время под ним меня захлёстывает волна неудержимой силы, исходящей от него, сминает, завладевая волей.

Сейчас он пристально смотрит мне в глаза, но кодового слова не говорит. Некоторое время ласкает мою ногу, а затем подносит к губам.

Это совсем не так, как в прошлый раз. Круче в сотню раз, потому что я вижу его пристальный, устремлённый мне в глаза взгляд, и меня уносит только от него. Его губы на моих ступнях превращаются в яркие вспышки наслаждения в этой кипучей волне.

— Ты говорил про Барбарис, — пытаюсь напомнить я Кларку, но взгляда от Ксавьера оторвать не могу. Он закатывает мою штанину и поднимается поцелуями вверх, насколько позволяет ткань. Задерживается под коленом. Пальцы снова принимаются ласкать щиколотку, потом подбираются к нежному участку с обратной стороны колена. Кровь шумит в ушах.

— Да…

Ксавьер опускает мою ногу и, оказавшись теперь между моих коленей, принимается оглаживать бёдра. Подцепляет пуговицу, расстегивая брюки. Потом зубами ловит замочек ширинки и тянет вниз.

— Она понравилась мне. Такая, знаешь… темноволосая и хрупкая… Мне даже захотелось носить её на руках…

Ксавьер трётся носом о мой член, пока ещё спрятанный в бельё, но напряжённый так, что мне кажется — он вот-вот взорвётся. Ловит зубами резинку и тянет на себя. Поверить не могу, когда мой член оказывается у него во рту.

— … мы играли в игру. Она должна была выбрать Закари или меня…