Целый и невредимый (ЛП) - Леннокс Люси. Страница 32

— Видел твоего брата, — пробормотал Бомбардир. — Он крайне взволнован нашим контрактом. И я тут подумал, что теперь, когда мы работаем вместе, у нас с тобой может быть свое собственное соглашение.

Как только Бомбардир схватил мой галстук и потянул к себе, я мгновенно перехватил его за запястье и с силой сжав его, заставил отпустить. А затем резким, решительным движением вынудил отступить назад, так, что он врезался спиной в стену. Как бы сильно мне ни хотелось послать его на хер, я обуздал свой характер. Взгляд Флинна стал тяжелым от удивления, ярости и похоти. Этот человек явно не привык к грубому отпору и проявлению мужской силы по отношению к себе, но, судя по всему, его это неслабо заводило.

Еще месяца два назад я был бы на седьмом небе от перспективы использовать секс, чтобы сбить с него спесь.

Но сейчас…

Сейчас я просто хотел поскорее убраться от него подальше.

И разыскать Эша.

— Я так не думаю. А теперь, если Вы позволите, — произнес я, оттолкнувшись от него и покидая зал.

К тому моменту, как добрался до лифта, где Бомбардира ожидал его агент, я уже успел набрать номер «Телепортируй Меня Латте». Едва глянув на Ширли, когда вошел в лифт, я не мог не заметить раздраженного Бомбардира, направляющегося в нашу сторону.

Я даже не потрудился придержать для него дверь лифта.

Не пришлось слишком стараться, чтобы убедить Эмили дать мне адрес Эша, и спустя двадцать минут я уже стоял перед его дверью. Я ожидал, что он будет жить в каком-нибудь обветшалом здании за пределами Манхэттена, но был поражен, когда выяснилось, что его квартира располагается в шикарной высотке в центре города. Здание было не настолько фешенебельным, как то, в котором жил я, но явно и близко не походило на то, что может позволить бариста на испытательном сроке. Я напомнил себе, что этому может быть миллион объяснений и постучал в его дверь. Пока ждал, сердце билось уже где-то в области горла. Когда никто мне так и не ответил, я достал мобильный и набрал номер Эша. Я услышал, как в квартире зазвонил его телефон, а затем внезапно затих. Мое сердце ухнуло в пропасть, когда я понял, что это значит – он отключил его, увидев, кто звонит.

Подавив острое желание заколотить в его дверь, требуя, чтобы он немедленно впустил меня, я вместо этого положил на нее ладонь и прислонился к холодной поверхности лбом.

— Эш, детка, пожалуйста… — произнес я достаточно громко, чтобы он меня услышал. — Мне просто нужно знать, что ты в порядке.

Молчание.

Прошло добрых тридцать секунд в полнейшей тишине.

И лишь затем раздался голос Эша.

— Я в порядке, Эйден. Но я… я не хочу тебя видеть.

Облегчение от одного лишь звука его голоса прошлось по мне ошеломительной волной, и я чуть не грохнулся на колени прямо на месте. Но этого было недостаточно. Потому что все внутри меня буквально кричало, что мне нужно удостовериться в том, что сердце уже и так знало наверняка.

— Я не уйду, пока не увижу тебя, Эш. Я разобью у твоей двери лагерь на весь день, буду ночевать здесь если придется.

Никакой реакции.

— Эш, пожалуйста… — тихо попросил я, не уверенный, что этой громкости достаточно, чтобы проникнуть сквозь запертую дверь, но я не мог преодолеть страх, сжимающий горло, и говорить громче. Слезы выжигали глаза, секунды тикали настолько медленно, что я был уверен, они двигаются в обратном направлении.

Он не отвечал так долго, что я повернулся к двери спиной, готовый сползти по ней, а затем, прислонившись, сесть прямо у его порога и ждать столько, сколько потребуется, пока эта проклятая дверь, наконец, не откроется.

Звук отпираемого замка заставил меня застыть на месте. И когда дверь все-таки открылась, я понял, что не хочу оборачиваться.

Не хочу видеть то, что всем своим нутром знал, сейчас увижу.

Необходимость удостовериться, что Эш в порядке, нивелировала желание спрятаться от реальности, с которой я собирался столкнуться, поэтому я повернулся. Я твердил себе, что не стану реагировать на то, что увижу, но не смог остановить соленую влагу, непроизвольно скатившуюся из уголка моих глаз, как и придушенный выдох, вырвавшийся из горла, когда увидел парня передо мной.

Парня, покрытого таким количеством синяков и ссадин, что на нем буквально не осталось живого места, и я едва мог разглядеть ту нежную, трепещущую душу, благодаря которой во мне самом что-то необратимо начало меняться, хотя он даже не догадывался об этом.

— Эш… — прошептал я, а потом толкнул дверь, открывая ее настежь.

Глава 12

Эш

Как ни странно, я ощущал поразительное оцепенение после того, как Билли избил меня, но вид этой единственной слезы, скользнувшей по щеке Эйдена, грозил сделать то, чего не удалось добиться кулакам Билли.

Сломать меня.

Я поспешно отступил назад, когда Эйден вошел в квартиру, хотя это движение отозвалось адской болью во всем теле. Но больно мне было не только физически, потому что я заметил, как короткая мучительная вспышка отразилась в чертах Эйдена, прежде чем он сумел ее подавить.

Я чувствовал его потребность прикоснуться ко мне, однако это было последнее, чего мне сейчас хотелось.

Стыд, разъедающий насквозь подобно серной кислоте, заставил меня съежиться, когда его взгляд скользнул по мне. Я знал, что он видит, потому что не далее чем с утра, уже успел оценить свои травмы в зеркале ванной. Синяки покрывали обе щеки и левую часть нижней челюсти. Нижняя губа была рассечена посередине, а левый глаз едва открывался, сильно опухнув. На шее чернело несколько темных пятен, оставшихся от пальцев Билли после того, как они впивались в кожу, когда он обхватил рукой мое горло. Не так четко были заметны синяки на одной стороне моих ребер, куда он несколько раз ударил меня, прежде чем его жестокая атака, наконец, прекратилась. В тот же миг он стал тихим и задумчивым, спросив, почему после всего того, что он для меня сделал за эти годы, мне все равно чего-то недоставало.

Я благоразумно держал рот на замке, не шевельнув ни единым мускулом, пока Билли не опустился на колени рядом со мной и не помог мне сесть.

— Зачем ты заставляешь меня это делать? — прошептал он, прижавшись губами к моему лбу.

— Не знаю, Билли. Прости меня, — послушно ответил я, а потом позволил ему помочь мне подняться.

Он отвел меня в ванную, чтобы я смог привести себя в порядок. Я едва стоял на ногах и был не в состоянии принять душ, поэтому уселся на закрытое сидение унитаза, а через несколько минут появился Билли с пакетом льда в руке. Я сидел тихо все время, пока он вытирал мое лицо мочалкой, а затем поднес пакет со льдом к моему опухшему глазу. Мы почти не разговаривали, пока он латал меня, и когда Билли повел меня в кровать, я последовал за ним. Деньги, разбросанные по всему полу после того, как он швырнул банку в стену, были убраны, но у меня хватило ума не спрашивать, где они.

Я ожидал, что Билли уложит меня в постель, а затем уйдет, но он забрался следом, лег позади и обнял, от его хватки мои и без того ноющие от боли ребра запротестовали еще сильнее.

И все же мне удалось не издать ни звука.

Чем тише я себя вел, тем больше Билли расстраивался, и когда он, наконец, наклонился ко мне и напомнил, что это именно я предал его, я лишь тихо ответил:

— Ты прав, Билли. Прости.

Эту же фразу я повторил еще с дюжину раз, прежде чем он, наконец, позволил мне забыться сном, в котором я пытался укрыться от боли. Когда я проснулся утром, он сидел на краю кровати и смотрел на меня. Потом протянул мой телефон и велел позвонить боссу, чтобы сообщить, что я больше не выйду на работу.

Я сделал это. А потом и все остальное, чего он хотел. И когда Билли сказал мне не покидать квартиру, пока он будет на утренней встрече, я покорно кивнул. После этого я быстро отвечал на каждое игривое и флиртующее сообщение от него, и когда он спрашивал все ли у нас в порядке, ложь давалась легче, чем когда-либо прежде до этого.