В капкане у зверя (СИ) - Моран Маша. Страница 41

Аня выскользнула из комнаты. Странное оцепенение, в котором она до этого пребывала, отступало. На смену приходила паника. А что если он запер дверь или сейчас внезапно вернется? Едва ли не скатившись с лестницы, Аня заметалась по огромной гостиной, или как принято называть подобные комнаты в домах богачей?.. Невольно она отмечала суровую красоту обстановки, на которую наверняка были затрачены миллионы. Но ей просто нужно отсюда выйти! Дверь нашлась, стоило успокоиться и сделать пару вдохов. И, конечно, она оказалась не заперта. Босые ноги утонули в раскисшей земле. Зябко и сыро. Аня закуталась в пиджак, помимо воли вдыхая невероятный аромат. Где же его машина? Аня обежала дом, почти потеряв надежду выбраться отсюда. Сплошная стена леса и ни намека на… Просвет! Широкая тропа между деревьями, на которой и стоял его автомобиль. Аня бросилась вперед, на ходу разбираясь с сигнализацией. Оказалось зря. Давид даже не запер дверь. Наверное, считал идею угона абсурдной. Но Аня и сама понимала, что лишь самоубийца попытался бы у него что-то украсть. Кем же тогда была она?

А она была наивной глупой дурой, которая сходила с ума от его прикосновений. Одного поцелуя хватило, чтобы разум заволокло пеленой безумия. Аня села за руль и завела мотор. В своих мечтах она будет представлять его… Она, черт возьми, теперь всегда будет представлять его! И не потому что ей так хочется. Просто теперь Давида невозможно вытравить из головы. Его ладони оставили невидимые следы на ее коже. Каждое его слово отпечаталось в памяти. Когда спрашивал, какие ласки ей нравятся. И когда называл шлюхой. Аня крепче сжала руль. Всего лишь очередной урок в ее жизни. Предыдущего оказалось недостаточно. Зря она не приняла предложение Юли. Нужно было брать деньги и уезжать сразу, пока не погрязла во всем этом окончательно. Пока не погрязла в Давиде. Он был намного-намного хуже Виктора. Почему-то перед глазами стало мутно. Опять дождь? На лобовом стекле остались мелкие капельки. Но не в них было дело. Аня удивленно коснулась щеки. Она плачет. Почему она снова плачет?! Показались знакомые деревья. Места, где она полюбила гулять. Где ждала любви. Где мечтала и предчувствовала что-то необыкновенное. Вот с чем ей будет жаль расставаться. Аня вытерла слезы, выбираясь на ровный асфальт. До ее дома было рукой подать. Она даже не удивилась, что ближайшим соседом оказался Давид. Спустя пару минут Аня уже тормозила у знакомого забора. Не глуша мотор, она выбралась на улицу, вбежала в дом и начала собирать вещи. Наверное впервые в жизни она радовалась, что их так мало. Потребовалось всего десять минут. На то, чтобы переодеться и того меньше. Аня с ненавистью взглянула на пиджак, который сжимала в руках. Последний раз она позволила себе прижаться лицом к мягкой ткани и вдохнуть незабываемый запах. А затем с ненавистью швырнула на пол. Подхватив с пола сумки, она направилась к выходу.

Она уже успела забросить их на заднее сидение, когда мужской голос удивленно окрикнул:

— Аня?

Из-за дома выходил слегка помятый Артур. На его лице застыло непонимание:

— Ты куда-то собралась?

Как ни в чем не бывало, она захлопнула дверь и села за руль.

— Да. Позвонили из Питера. Кое-что случилось.

Он нахмурился и стал похож на маленького мальчика, впервые столкнувшегося с чем-то незнакомым и странным. И почему раньше она боялась его взгляда?

— Когда вернешься?

— Еще не знаю. — Никогда. Но он не должен был догадаться о ее решении. О ее побеге.

— Ты… на машине Давида? Может лучше возьмешь мою?

Господи, они все его боялись. Ладно — она. Слабая и безвольная. «Вещь». Но они… Здоровые мужики, наверняка, такие же звери, как и он. Чем возможно запугать толпу людей? Аня покачала головой:

— Давид одолжил. Сказал, что в ближайшие днине планирует никуда выезжать. Ну, пока…

— Увидимся…

Его «Увидимся» прозвучало неуверенно, вопросительно. Аня же неожиданно для самой себя улыбнулась:

— Конечно!

Она закрыла дверь и нажала на газ. В открытое окно залетал летний ветер, который не был ни теплым, ни ласковым. Даже в Питере ветер мягче, чем здесь. Суровый Крельск оставался позади, улыбаясь ей темными тучами. Он махал ей на прощание макушками старых сосен и каплями с зеленой листвы. Он провожал ее в путь, уверенный, что скоро она вернется. Нет, странный, опасный Крельск. Больше ты не увидишь ее. Аня улыбнулась, игнорируя боль в груди. На душе было грустно и больно. От слов Давида, от его поступков, от своего одиночества. Пора уже смириться, что для нее не существует нужного человека. Она никому не подходит. Ни матери, ни Виктору, ни… Господи! Они знакомы лишь пару дней! Почему же выбросить его из головы так трудно? Он худший из людей, но она продолжает вспоминать, каким нежным и заботливым он может быть. Пусть даже его забота — накинуть пиджак ей на плечи. Пусть даже его нежность длится лишь пару минут. Ради этих минут стоило оказаться в Крельске.

Охранники открыли ей ворота задолго до того, как она к ним подъехала. Наверное, увидели машину своего короля и властелина и не осмелились тревожить.

Не сбавляя скорости, Аня выехала из Крельска. Она еще не знала, что будет делать и куда пойдет. Она вообще ничего не знала о своей жизни. Просто мчалась вперед, увеличивая скорость до предельной отметки. Ветер высушил слезы. И Аня вдруг начала улыбаться. Зачем рыдать? Он ведь сказал, что она — вещь. А вещи не имеют чувств и не умеют плакать.

Вечером Аня уже была в Питере.

ГЛАВА XII. РУКА К РУКЕ

Желание… Ее желание пахло виноградом. Все то время, когда он чувствовал запах сладких ягод, она хотела его. Когда он ощущал пьянящий аромат, она становилась влажной, готовой к сексу с ним. Теперь он знал.

Он и сам не понял, зачем показался ей. Зачем позволил увидеть то, что нужно скрывать. Ну и что, что ей известна правда? Ее страх не гарантировал им безопасности. Наоборот. Напуганные до смерти люди были опаснее любого животного. И все же он не удержался. Давид хотел, чтобы Аня увидела его зверя. А волк нуждался в признании своей суженой, чтобы она считала его сильным, способным защитить ее, красивым. Наверное поэтому Давид не смог сдержать порыв зверя. Стоя внизу, он слышал, как Аня открывает двери, медленно выходит на балкон. Он почти видел, как она поджимает пальцы на ногах от холода. Обращаясь, Давид с облегчением отпускал контроль над разумом, позволяя волку взять верх. Человеческая его часть считала ее продажной девкой, расчетливой шлюхой, хладнокровно планирующей каждый свой шаг. А зверь любовался ее растрепанным видом. Босиком, со спутанными волосами, в порванной сорочке и кутающаяся в плед, она вышла проводить его… Будто между ними была бессонная ночь, наполненная их криками и шумом дождя. А на утро, сонная и уставшая, она вышла на веранду, чтобы еще раз взглянуть на него, а потом вернуться в их смятую постель — дожидаться его возвращения.

Давид позволял волку обо всем этом думать. Он подслушивал мысли зверя, чтобы потом и самому мечтать об Анне. Наплевав на все ее планы, возможное предательство и желание обогатиться. Он будет мечтать. И представлять… Человек вырвался на свободу, поборов волчьи грезы о доме, тепле, уюте и женщине, укрывшейся теплым пледом. Человек вспоминал ее стоны, настоящие, без тени фальши и игры. Ее запах — созревший пьянящий виноград. Ее спина — бархатистая, гладкая, с выступающими лопатками, будто кто-то отрезал ей крылья.

Давид не знал, как описать то, что почувствовал, когда коснулся ее плоти. А когда ее нежные складочки набухли под его рукой, из-за его, черт возьми, ласк!.. Она потекла, потому что ей нравились его прикосновения. Он до охренения был уверен, что она хотела еще! А иначе не сжимала бы его пальцы так сильно. Давид мог только представлять, каково будет в ней, внутри… Она была очень горячей и очень узкой. Тесной до умопомрачения. Даже проникновение в нее будет сущим мучением, испытанием его выдержки. Наслаждением, граничащим с болью. А если она сожмет его член так же, как и пальцы, он долго не протянет. Оттрахает ее несколькими грубыми движениями и кончит. Чтобы потом повторить еще раз. До тех пор, пока не сможет продержаться внутри нее достаточно долго, чтобы быть нежным и ласковым. И он откуда-то знал, что ей это понравится…