В капкане у зверя (СИ) - Моран Маша. Страница 57

И все же Аня чувствовала к ней странное расположение, какую-то связь, словно они давние знакомые или даже родственницы, которые не виделись сто лет, и вот наконец встретились. Почувствовал Анин взгляд, странная девушка выглянула из-за широких спин и немного смущенно помахала ей рукой. Аня помахала в ответ и улыбнулась. И только после этого поняла, что допустила огромную ошибку. Все взгляды оказались направлены на нее. Словно она совершила нечто безумно странное. Светловолосый воин, пожимающий Давиду руку, препарировал Аню своими ледяными глазами и неожиданно ухмыльнулся:

— Никогда не думал, что увижу тебя рядом с женщиной.

Аня взглянула на Давида. В ответ на такое странное заявление он лишь чуть приподнял брови. Пусть у «воина» лед в глазах, у Давида же — в сердце. Еще утром ей казалось, что она смогла заглянуть за его жестокую личину и найти там настоящего живого человека, спустя много лет переживающего смерть друга. Но наверное, это был обман. Существовал лишь один Давид: жестокий и безжалостный. Понимая, что за ее слова обязательно последует расплата, Аня все-таки открыла рот и быстро вставила:

— А, так Давид — «голубой»? — Как по команде все головы синхронно повернулись к ней. Сдерживая истерический смех, Аня продолжила. — А я-то думала, он только меня терпеть не может! Какое облегчение знать, что он ненавидит женщин в принципе.

Трудно сказать, на чьем лице отразилось большее изумление. Впрочем, удивились все, кроме Давида. Ни один чертов мускул не дрогнул на его физиономии. А вот воин, кажется, смутился:

— Прошу прощения… Мой русский, должно быть, не настолько хорош, но я не имел ввиду приверженность Давида к… хм…

Давид ухмыльнулся и одарил Аню снисходительным взглядом, словно она была не более чем нашкодившим малышом.

— Не обращай внимания! Аня — художница. Ты же знаешь, они все немного сумасшедшие. Без этого невозможно быть гением.

— Так ты теперь занимаешься искусством? — Незнакомец уже не сдерживал улыбки.

— Да. Решил взять шефство над юным дарованием. — Давид откровенно издевался над ней.

— Не думал, что ты станешь меценатом.

— У меня душа филантропа. Во мне всегда жила тяга к прекрасному, но проснулась она только сейчас.

И они оба громко захохотали. Как будто смеялись над шуткой, известной только им. Ане безумно хотелось стереть с их лиц звериные усмешки — два хищника забавляются над попавшей в их ловушку добычей. Но, как назло, не могла придумать ни одного достойного ответа. Помощь пришла с неожиданной стороны. Спутница воина поправила очки на переносице и неодобрительно поджала губы. С ужасающим акцентом, она старательно выговорила:

— Мужчины… Они смеяться даже над идиотскими шутка. Только бы остальной думал, что им смешно, весело, и они остроумный!

— О, простите! — Светловолосый воин обернулся и вытащил из-за спины девушку. — Это Лея. Возможно, ты помнишь?

Аня не знала, что произошло. Не заметила, когда Давид изменился. Его лицо совершенно преобразилось. Исчезла суровость и геометрическая четкость черт. Совершенные губы сложились в мягкую, почти нежную улыбку, один уголок интимно приподнялся, придавая его рту сексуальную асимметричность. Художник в Ане рыдал от желания нарисовать это лицо. Женщина хотела запустить когти в его кожу и выцарапать глаза — на нее он никогда так не смотрел. Некая Лея продолжала осуждающе жевать губы, но по щекам успел расплыться нежный румянец, превративший ее в юную прекрасную девушку.

— Конечно, помню… — Тембр его голоса заставлял Анин живот болезненно сокращаться. — Я был поражен вашими способностями.

— Можешь не стараться! — Незнакомец небрежно махнул рукой. — Она ни черта не понимает по-русски. Выучила пару слов, чтобы повыпендриваться.

Наверное, она и вправду не понимала, потому что продолжала оторопело таращиться на Давида. А может, просто мозги отшибло от его красоты и голоса. Аня отвернулась. Симпатии к девице мигом поубавилось. Зато Давид, кажется, готов был признаться ей в любви.

— Ну а ты, не представишь меня своей гениальной художнице? — Ане снова пришлось повернуться.

Светловолосый смотрел на нее с любопытством. А вот с лицо Давида моментально окаменело, превратившись в напряженную маску:

— Аня, знакомься, это — Кнут. Он — вожак одной из норвежских стай. Кнут — это… Аня, новый член моей стаи. Очень талантливая художница.

— Рад знакомству. — Кнут из Норвегии кивнул и неожиданно подмигнул Ане. — С удовольствием оценю и возможно приобрету некоторые из ваших картин.

Аня и рта не успела раскрыть, как Давид, усмехаясь, вставил:

— Это вряд ли.

— Почему же?

— Видишь ли, Аня — специфичный художник. Не думаю, что тебе захотелось бы любоваться моим портретом в обнаженном виде.

— А-а-а, вот ты про что…

И оба снова захохотали. Аня вырвала локоть из хватки Давида и гордо вздернула подбородок:

— В моей коллекции картин обнаженных мужчин тебя пока не предвидится. Я рисую только совершенные пропорции.

Смех стал еще громче. Вот только если Кнут просто забавлялся ситуацией, то глаза Давида опасно сверкнули. Обманчиво ласковым тоном он пообещал:

— Сегодня ночью ты еще раз внимательно изучишь все мом пропорции. Вдруг они изменились в лучшую сторону.

Аня растерялась, не зная, что ответить. Зачем-то он откровенно намекал всем, что они любовники. Единственный случай, когда она проявила слабость, ведь не мог заставить его желать большего. Но он говорил так, будто они гораздо более близки, чем были на самом деле. Для чего? Хотел выставить ее доступной шлюхой? Горячие пальцы крепко ухватили ее ладонь. Давид смотрел на нее, чуть прищурившись, словно безмолвно предупреждал о чем-то. Но Аня не могла понять, о чем. Он отвернулся, не выпуская ее ладонь.

— Ну что ж, когда мы все познакомились, идемте внутрь. Аня честно старалась не вертеть головой. Но остальные были поражены так же, как и она. Поэтому, наплевав на гордость, она рассматривала то, что какой-то глупец назвал баром. Больше подходили слова: «сказочная реальность». Высокий сводчатый потолок, как в готическом соборе, искусно состаренная каменная кладка стен. Вьюнок и мох, цепляющиеся за выбоины. Конечно же не настоящие, но правдоподобные до абсурда. Свисающая с потолка хрустальная люстра с тысячей звенящих подвесок. Витражи в окнах, изображающие всевозможные сцены с участием волков. Часть потолка устроена так, что казалось будто он обвалился, и в просвет видно звездное небо с полной луной. И только осознание того, что на улице еще достаточно светло, помогло не попасться на эту уловку. Норвежцы восторженно ахали и переговаривались друг с другом. Один Давид оставался невозмутимым. Он выглядел так, словно окружающая красота его ни капли не трогала. Но его пальцы сильнее сжались на Аниной ладони, и он тихо спросил:

— Нравится?

Аня заглянула в его глаза. Там снова бушевали чудесные золотистые вихри. Перестав понимать, о чем он спрашивает, она тихо прошептала:

— Безумно…

Голос Кнута ворвался в ее сказочную реальность:

— Признаю, это удивительно. Нужно было побывать здесь раньше. Твой?

Давид небрежно пожал плечами:

— Матери.

Они еще что-то говорили, но Аня могла только рассматривать стрельчатые окна и плывущие по фальшивому небу тучи. Как им это удалось? Может это действительно параллельная реальность?

В воздухе смешались ароматы всевозможных деликатесов, духов и звуки странной колдовской музыки. Услужливый официант провел их по скрытой ото всех лесенке на второй этаж. Здесь в отдельных нишах располагались массивные деревянные столы в окружении уютных диванов. Сверху можно было наблюдать за посетителями: кто-то сидел за барной стойкой, стилизованной под стволы деревьев, а кто-то расположился за столиками. Несколько человек самозабвенно извивались под необычные ритмы какой-то песни. Аня увидела и музыкантов: они выступали на небольшой сцене, похожей на покрытую мхом пещеру. Среди привычных инструментов были и явно старые. Аня даже не знала, как они называются. Наверное именно благодаря им музыка звучала по-волшебному. Настоящее волчье логово.