Программист в Сикстинской Капелле (СИ) - Буравсон Амантий. Страница 9

 — Vai al fosso*! Не знаю я вашей математики и знать не желаю!

Пришлось сменить тему на более нейтральную: обсуждение театральных механизмов и декораций. Карло Альджебри, как оказалось, участвовал в проектировании громоздкого механического транспортного средства, использовавшегося в театре для перемещения декораций на сцене.

 — Мой отец, Джованни Альджебри, — рассказывал Карло Альджебри. — Композитор и математик, в равной мере научил нас музыке и точным наукам. Если бы мы со Стефано не стали певцами, мы бы непременно стали учёными или инженерами!

«Надо же, — подумал я. — У меня-то ведь как раз обратная ситуация».

Комментарий к Глава 4. Капелльские будни Vai al fosso! – Иди в канаву!

====== Глава 5. Развлечения для «virtuosi» ======

— Это «до» третьей октавы или после четвёртой? (братья Маркс, «Ночь в опере»)

Мы сидели в ближайшем трактире и всё так же громко разговаривали. Впервые я не стеснялся своего голоса: а чего стесняться, когда в моем новом мире такие вещи считаются если не нормой, но явлением вполне обыденным? Наконец, я совсем осмелел и предложил «тост»:

 — Друзья, давайте устроим соревнование: кто вспомнит наибольшее количество знаков числа Пи, тот получит вот эти раритетные часы!

Часы с миллисекундной стрелкой для певцов восемнадцатого века оказались в диковинку, но я объяснил, что это последнее изобретение некоего швейцарского учёного, инкогнито приехавшего в Петербург.

 — Вызов принят! 3,141592!

 — 3,14159265358!

Выкрикнули по очереди братья Альджебри. Я смог вспомнить первые семнадцать символов после запятой (вот, что называется, заняться нечем!). И тут из-за стола поднимается Доменико, который вообще не интересовался математикой:

 — 3,141592653589793238462643, — и с невозмутимым видом садится на место.

 — Браво, Доменико! — со всей дури заорали мы и бросились поздравлять победителя.

 — Поздравляю, дружище! Теперь твою замечательную коллекцию часов украсит вот эта редкостная вещь.

После увлекательного конкурса по запоминанию знаков числа Пи мы перешли к любимой всеми virtuosi старой доброй игре «Кто дольше споёт ноту на одном дыхании». На эту тему даже существует легенда о том, как синьор Карло Броски в своё время перепел трубача. В итоге последний в изнеможении свалился под сцену, а первый сорвал овации и был признан величайшим певцом всех времён и народов.

Нам четверым до Фаринелли, конечно, как до Юпитера, но кто мешает попробовать?

— Господа, какую ноту будем петь? — поинтересовался я.

— Высокую, разумеется. Причём, с нарастающей громкостью, — предложил Стефано Альджебри.

— Высокая для альта есть средняя для сопрано, — заметил Доменико. — Нельзя одинаково оценивать различные голоса.

В итоге я предложил сгруппировать всех четырёх участников на две частотные категории, для каждой из которых была выбрана одна нота. Победителем считался тот, кто протянет ноту за максимальное количество миллисекунд. Очерёдность участников было решено отсортировать по возрасту в порядке убывания.

Карло Альджебри, обладавший абсолютным слухом, определил для альтов ноту «ля» второй октавы, а для сопрано — «до» третьей. Вооружившись швейцарскими часами, с миллисекундной стрелкой, полчаса назад принадлежавшими мне, а теперь — Доменико, мы по очереди засекали время.

Первым участником, по праву старшинства, был Доменико. Начал он еле-слышно, но уже с двадцать пятой секунды звук начал нарастать, к ноте прибавились мелизмы*, а к пятидесятой секунде, показалось мне или нет, он по полутонам стал «уезжать» наверх.

 — Стой! — на восьмидесятой секунде прервал его Карло, следивший за тональностью. — Тебя опять занесло! Это уже не «ля» второй октавы, а «ре» третьей.

 — Ты жулик, Доменико! — засмеялся Стефано.

«Поющий лис» с обиженной гримасой сел за стол.

 — Вот посмотрим, как ты споёшь, — проворчал Доменико.

 — Почему ты с такими данными не поёшь в опере? — спросил я.

 — Я не намерен сейчас это обсуждать, — холодно ответил синьор Кассини.

Надо сказать, от этого высокочастотного почти ультразвука меня чуть не контузило, я пребывал в шоке, и желание участвовать в конкурсе мгновенно улетучилось.

Дальше был черёд Стефано. Он сразу начал петь на полной громкости, с некоторым подобием messa di voce, однако, через сорок пять секунд выдохся и начал кашлять.

 — Простите, господа, мне что-то нездоровится, — оправдывался сопранист.

 — Ты жулик, Стефано! — в свою очередь отметил Доменико.

 — Вы же знаете, у меня проблемы с этой нотой. Именно с «до», с последующей и предыдущей всё в порядке.

Мне стало смешно, я вспомнил один решающий футбольный матч, на котором центральный форвард Россини (фамилия изменена), не забив гол, пожаловался, что у него левая нога «не рабочая».

Следующим участником был Карло. И надо сказать, он прекрасно справился с задачей, спев всё как положено: на одной ноте, не очень громко и без мелизмов. В итоге, результат составил полторы минуты.

 — Твоя очередь, Алессандро! — сообщил мне Карло. Но спеть мне так и не дали: хозяин трактира был не очень доволен нашими вокальными изысканиями и пригрозил всех прогнать.

 — Сколько можно петь одно и то же? Вы мне так всех посетителей распугаете, вон уже никого не осталось, только два пожилых синьора за дальним столиком.

Таким образом, продолжение игры было перенесено на неопределённое время, и мы стали думать, что делать дальше.

Я предложил соревнование на скорость по устному счёту. Ведущим выбрали Доменико: участвовать в соревновании он не собирался, зато согласился сыграть роль генератора случайных чисел, наугад придумывая операнды*. Первый тур — сложение и вычитание — завершился вничью. Следующим было устное умножение и деление.

Вначале числа были в пределах от нуля до ста, и снова имела место ничья.

 — Двадцать шесть на двенадцать! — с усмешкой провозгласил синьор Кассини.

Первым ответил я.

 — Тридцать два на семнадцать!

 — Пятьсот сорок четыре! — крикнул Карло Альджебри.

 — Этим virtuosi ведь больше заняться нечем, кроме как соревноваться в длине нот и устном счёте, — понимающе покачал головой старик за дальним столиком.

 — Развлекаются, как могут, — ответил его собеседник.

Постепенно Доменико увеличивал числа, и когда дело дошло до трёхзначных, у меня в голове случился Stack Overflow*. Великий программист сел в лужу, уступив первенство певцу восемнадцатого века. Причина банальна: большую часть вычислений в наше время, в основном, выполняет компьютер, а вот у математиков того времени его, понятное дело, не было. Как следствие, все подобные вычисления производились в уме.

В итоге, не справившись с очередным мозговым штурмом, я обиделся и отвернулся к стенке, молча допивая разбавленное вино. Мне было жутко обидно, что кто-то соображает лучше меня. Да, дружище, тебе ещё предстоит поработать над своими интеллектуальными способностями.

После соревнования мы решили немного отдохнуть и просто разговаривали на разные темы.

Сначала мы обсуждали всякого рода прозвища и псевдонимы. Тему начал Стефано, вспомнив, каким прозвищем наградил меня неугомонный Спинози.

 — Ты правда играешь на балалайке? Я слышал, что это инструмент наподобие лютни, только в форме равнобедренного треугольника.

 — Ни на чём я не играю, этот шут Антонино придумал. Хотя, играл раньше на синте… на спинеттино.

В дальнейшем разговоре выяснилось, что Стефано и Карло числились у этого безумца как Абеляр Первый и Абеляр Второй. Хорошо, не «улитка Паскаля», как преподаватели называли одного беднягу у нас в университете, за то, что он слишком долго решал задачи.

 — Ну, а меня в юности за длинные тощие руки и способность к быстрому поиску информации товарищи называли «человек-паук». (По иронии судьбы, их слова оказались пророческими: после университета я стал ASP.NET-разработчиком*).