Шерхан (СИ) - Кострова Валентина. Страница 54

Попой чувствую его эрекцию сквозь его же спортивные штаны, дерзко верчу задом, над ухом раздается утробное рычание зверя. Он резко меня хватает за плечи и почти швыряет на кровать, пытаюсь встать, но его рука придавливает мою голову к матрацу, а его вес — мое тело.

— Я на тебя сердит, поэтому сегодня будет только мой кайф, — тихо предупреждает, слегка шлепает меня по голой ягодице, потом гладит по месту удара. Это было так странно, неожиданно и необычно. Прожив с Гришей вместе больше десяти лет, наша интимная жизнь никогда не отличалась богатством и разнообразием. Мы могли обсудить и посмеяться над той или иной позой, желаниями, но на практике всегда между нами царила классика. Поэтому легкий шлепок меня слегка испугал и возбудил одновременно. В своих фантазиях Ярослав занимался со мною классическим сексом: поза глаза в глаза. Сейчас я чувствовала себя шлюшкой, стоя на коленках с оттопыренной задницей, которую нежно поглаживали, с огромным желанием, чтобы "отодрали", как некоторые быдловатые пациенты говорили нашим молоденьким медсестрам.

Яр сзади толкается в меня между разведенных ног. Он замирает, я замираю, кажется что-то его остановило, осторожно оглядываюсь через плечо, но темнота в комнате не позволяет увидеть выражение его лица. Ярослав нагибается, утыкается лицом в волосы, жадно вдыхает запах, водит носом по коже на спине, целует, выпрямляется и возобновляет движения, словно убедился, что не ошибся. Я утыкаюсь головой в раскрытые свои ладони, чувствуя каждой клеточкой своего тела его тело, его кожу, его дыхание. Я отдавала себя всю без остатка, собираясь в одно целое, чтобы потом через какое-то время распасться на молекулы в пространстве, глуша стон в покрывале.

— Лерааа… — шипит Яр, ударяясь последний раз бедрами об мои бедра, притягивая максимально близко, как это возможно. Заваливается на бок, обнимает, чувствую на спине его губы, растянутые в улыбке.

Прошло несколько минут, прежде чем до меня донеслось равномерное дыхание, вытерла ладонью мокрое лицо от слез. Эйфория спала буквально за пару секунду. Она бы длилась дольше, если бы Ярослав не произнес имя. Ее имя. Как бы давая мне понять, что в его голове, в его фантазиях на стыке с реальностью, другим места нет. Там только Лера.

Осторожно выбираюсь из объятий Яра, он ворочается, но не просыпается. Перевожу дыхание. Встаю, ощущая, как по ноге что-то стекало, потом дошло, что это могло быть. На цыпочках иду к шкафу, поднимаю с пола полотенце, последний раз пытаюсь найти подушку и одеяло, забавно, но они мне сразу попадаются под руку. Опять принимаю душ, натягиваю футболку Яра, что висела на крючке, заполняя легкие его парфюмом. Иду спать. Точнее лелею надежду уснуть, и считать произошедшее в спальне сном, где вместо «Лера», звучит «Лена».

26 глава (Шерхан)

Приподнимаю веки, понимаю, что нахожусь в собственной спальне и не валяюсь где-то в сточной канаве или на пляже. Переворачиваюсь на спину, тру глаза. Во рту сухо, хочется пить, а еще невообразимо болела голова. Вчера все-таки перебрали. Приходил Тим и еще несколько ребят, мы знатно надрались, говорили обо всем, ржали, потом они все ломанулись искать дальше приключения на свои задницы, я отказался. Последнее время мне хотелось побыть в одиночестве, подумать над сложившейся ситуацией и найти решения на некоторые проблемы.

Хищник названивал каждый день, интересовался настроением, проявлял заботу, которую было дико от него видеть. Два раза в неделю мне приходилось соглашаться на встречи, обсуждали различные варианты кому я мог перейти дорогу, кто против меня имеет зубы. Папаша серьезно нацелился найти моего обидчика, особенно сильно переживал по поводу потери внука. Это никак не вписывалось в его образ, который я себе много лет назад придумал.

Лера в Москве. Мы созванивались, болтали, как друзья, но иногда спотыкались об какое-то слово и просто молчали в трубку. Она стала приходить в себя, наконец-то, отпустила от себя прошлое, рассказывала о своих проектах с моделями. Разговора о том, чтобы вновь сойтись не было. Я в Сочи, она в столице, между нами километры, ни я, ни она не бросит то, что есть, что обрели.

Мы скучали, тоска была слышна в наших голосах, это чувствовалась в недосказанности, в фразе: «а помнишь…». У нас теперь было, что вспомнить, не только плохое, но и моменты хорошего.

Ухмыльнулся. Сегодня мне приснился странный сон, будто я проснулся и в темноте увидел Леру, почувствовал ее запах. Прикрыл глаза, пытаясь вспомнить этот эротичный сон, но в памяти какие-то обрывки, ощущение, что обознался, что представлял одну, а трахал совершенно другую. Переворачиваюсь на бок, утыкаюсь в рядом лежащую подушку. Пахнет клубникой, тем самым клубничным гелем, что любила Лера. Приподнимаюсь, оглядываю кровать. Вторая половина тоже смята. Или я спал по диагонали, мылся вчера женским гелем, или… Слышу свист чайника. Сердце встрепыхнулось, подскочил. Поправил на себе низко сидящие штаны, натянул на себя первую попавшую футболку, зачесал рукой волосы, потом пригладил, вновь зачесал. Психанул, ринулся на кухню.

Неужели приехала? После всего, что ей сказал. Я испытывал радость и одновременно раздражение. Последний раз с нею разговаривал три дня назад, ни о чем толковом не болтали.

Захожу на кухню и замираю. Оглядываю все по сторонам, останавливаюсь на женской фигуре возле плиты. Вчерашнего срача нет, обратил внимание, что и в коридоре порядок.

Первое чувство было разочарование со вкусом сожженной мечты. Потом благодарность за чистоту в доме. И все.

— Привет, — не говорю, а каркаю, Лена испуганно оборачивается.

— Я не слышала, как ты вошел.

— Я тихо хожу.

— Как тигр.

— Как тигр, — соглашаюсь, подхожу к Лене, тянусь к шкафчику за кружкой. Она стоит рядом, сейчас все мои органы чувств были обострены: яркий свет резал глаза, шум за окном раздражал, обаяние улавливало любые запахи. И сейчас я уловил запах клубники. В мозгу, как вспышка молнии, стреляет обрывочное воспоминание: девушка у шкафа, стоит ко мне спиною, и я ее ласкал… Пересекаюсь глазами с Леной. Ее стали черными, смотрит с напряжением, губы нервно подрагивают.

Хмурюсь, разглядывая теперь не только ее лицо, но и линию подбородка, тонкую шею, плечи. Опять вспышка в памяти — мои губы скользят по женскому плечу, потом к шее, в конце прикусываю мочку уха. Мне становится жарко, душно, когда замечаю на плечах небольшие синяки, словно кто-то Лену удерживал.

Сглотнул, отворачиваюсь к раковине, тупо смотрю перед собою, а вижу совершенно другую картинку. Значит не сон, значит вот чего меня преследовало ощущение, что совершал ошибку.

Поворачиваюсь, скрещиваю руки на груди, Лена не выдерживает моего пристального взгляда, заправляет волосы за ухо и начинает заваривать себе чай.

— Это называется западло, Лена.

— Яр… — облизывает губы волнение и не находит нужных слов.

— Я не оправдываю себя, тож хорош, попутал берега, плыл к левому, а остался на правом, но ты ж зачем?

— Я люблю тебя.

— Давай не будем о чувствах, — поджимаю губы, чувствую раздражение на девушку. — Мы не предохранялись, если залетишь, что будешь делать?

— Ты так буднично говоришь, аж тошно от тебя, — нервно смеется, пытается слезть с темы, но мне не до смеха. Меня вообще бесит ситуация. Еще блядь проблем с Леной не хватало и последствия этого чертового секса.

— Лен, не смешно. Если залетишь, решишь оставить ребенка, я не буду против, материальную поддержку получишь с моей стороны, но жить с тобою, тем более жениться, не собираюсь. Бывают вот такие недоразумения, сам им являюсь.

— Яр…

— Послушай меня внимательно, то что произошло этой ночью, пусть будет на моей совести, но на этом все. Никаких повторений, упаси господи, не будет.

— Я люблю тебя, — поднимает глаза, смотрит на меня с отчаяньем, с преданностью до гробовой доски. Мне по идеи должно стать ее жалко, но ни хрена.

— Я тебя не люблю. И никогда не любил! — жестко чеканю каждое слово, наблюдая, как она вздрагивает, словно я бил ее хлыстом. — Две параллели не станут едиными, это известно из школьной программы.