Шерхан (СИ) - Кострова Валентина. Страница 58

— Скажем так, что меня попросил очень хороший человек, учтите, мое время дорого стоит, ради него, я сделал исключение и взялся за ваше дело.

— Вам так сложно назвать имя того, кто суетится ради меня?

— Меня попросили не распространятся. Если все выгорит, как мы планируем, вы сами лично поблагодарите этого человека.

— А если нет?

— Я думаю у нас все получится, давайте думать о хорошем.

— Меня обвиняют в убийстве, а это не так просто оправдать, учитывая, что улики против меня. поэтому настоящая правда никому не нужна.

— Ярослав Леонидович, вы сами хотите рассказать настоящую правду? — Пак смотрит так, что я внезапно засомневался, что правильно его понял, подвинулся в его сторону, тихо произнес:

— То есть?

— На войне все средства хороши.

— Какая война?

— Та самая, участником которой вы стали против воли. Вам же известно, кто такой Хищный Федор Архипович, чем живет, чем промышляет, кого любит и кого ненавидит. Вы все время пытались найти виновного в узком кругу окружения, а нужно было мыслить более масштабно. В нашем случае, вы просто пешка, которая возникла из ниоткуда и должна была исчезнуть в никуда. Но вам повезло, что за вас есть кому ходатайствовать.

— То есть… — откидываюсь на стуле и качаю головой, поражаюсь саму себе. — Хищник вел с кем-то войну до того, как я появился на горизонте, а противники, когда узнали кто кому кем приходится, решили использовать меня против него же? Где логика? Он настолько сильно обольщался в своих соперниках, что не подумал о том, что меня могут взять в оборот? Не похоже на Федора.

— И на старуху бывает проруха. Федор Архипович потерял бдительность, поддался чувствам, которых у него никогда не было, в итоге утратил контроль над ситуацией, а когда пришел в себя, все пошло так, как пошло. Как бы он не пытался изменить ситуацию, те люди решили играть по своим правилам, найдя в нем слабое место, им оказался его сын, то есть вы. И когда стало еще известно, что вы на него тоже собирали информацию, имели повод для убийства, план придумали не сразу, но придумали.

Смотрю в сторону, на темную стену. Поражаясь насколько все бывает запутано и сложно. Никогда не считал, что жизнь бывает простой, но вот, чтобы жизни многих людей были переплетены в один клубок — для меня это впервые. Хотя, чего кривить душой, я убирал участников таких вот клубочков, но черт возьми, мне казалось, что сам в такую ситуацию не попаду.

— Эта война велась задолго до вашего появления, поэтому просто так сложились обстоятельства.

Я киваю, ничего не говорю, да и сказать нечего. Очень надеюсь, впервые в жизни по отношению к Хищнику, что умер он без мучений. Федор Архипович скончался на следующий день после ранения. Чувствую, как по щеке скатывается слеза. Смахиваю, ибо нечего мужику рыдать, но почему-то хочется порыдать.

— Иногда нужно вовремя прощать, чтобы потом не жалеть, — голос Пака звучит фоном, а его слова попадают прямо в цель.

Не прощал, никогда не задумывался об этом, а ведь стоило. Стоило попросить прощения у Хищного за то, что не принял, не смог преодолеть самого себя в жажде мести, не смог стать ему сыном, когда он его так хотел иметь. Возможно вдвоём мы бы сумели друг друга обезопасить.

Я очень долгое время ставил месть на первое место. Полина бы это не приняла, она бы и не просила отомстить, она всегда учила меня быть добрее к своим обидчикам, считая, что жизнь сама их накажет. И это простая правда пришла ко мне только сейчас, все рано или поздно получали по заслугам.

Попросить прощения у Леры за то, что скрыл кто я такой, не дал ей защиту, не смог уберечь. Попросить прощения за сына. За разрушенные надежды. За любовь.

Попросить прощения у матери. За ее слабость. За ее ненависть. За ее нелюбовь. Не искать причину, понимания, просто простить. Она дала мне жизнь, за это уже можно быть ей благодарным, не пошла на аборт, выносила под своим сердцем.

— Так что нужно рассказать? — смотрю на Пака, он достает из чемоданчика блокнот, папку скорей всего с моим делом.

— Начнем с правды. Итак, фамилия, имя, отчество.

— Тигр Ярослав Леонидович.

28 глава (Шерхан)

Какой же кайф вновь оказаться дома. Принять горячий душ без спешки. Без посторонних глаз. А еще поесть нормальной пищи, горячей, такой горячей, что желудок начинает болеть. Я не мог наестся, чувство голода меня не покидало даже после целой тарелки спагетти с морепродуктами, только с усилием воли заставлял пить воду, а не набрасываться на еду. А ещё у меня напрочь отсустовали вкусовые рецепторы. Главная мысль — наесться с запасом, как хомяк.

После выхода их СИЗО, оказавшись дома, записался в барбершоп. Нужно было привести себя в порядок, прежде чем явиться на глаза тому, кто вытащил меня из дерьма. Саид. В жизни бы не подумал, что ему есть до меня дело. Поэтому попросил Пака узнать, сможет ли Саид со мною встретиться. Каюм нашел время на неделе. Я до встречи с ним пытался проанализировать произошедшее, но главное нужно было понять, кто за всей этой херней стоит. Не Агат был кукловодом, он марионетка в умелых руках неизвестного мне человека, только вот меня не покидал ощущение, что я знаю главного зачинщика. Имя, к сожалению, так и не смог вычислить из своего окружения.

Приезжаю в отель на такси. Я все ещё без колёсный. В холле администратор, узнав к кому я приехал, вежливо подсказал на какой этаж подниматься, к какому номеру идти. Я нервничаю. В голову лезут суматошные мысли без какой-либо нагрузки, просто скопом одолели.

Каждый раз, когда оказываюсь рядом с Каюмом, нервничаю до сердечного припадка, скрывая все это за шутками-прибаутками. Последний год совсем не располагал юморить.

— Заходи, не стой на пороге, — раздается за спиной насмешливый голос. Я резко поворачиваюсь. Саид стоит в двух шагах от меня. На нем привычная для моего глаза голубая рубашка, оттеняющая голубые глаза, которые сейчас напоминали небо перед грозой, светло-серые брюки. И он точно создание Дьявола, ибо с последней нашей встречи выглядит ещё моложе своих лет. Наверно, пьёт молодую кровь своей жены или детей. Ибо я не мог объяснить, почему от него исходит больше энергии, чем от меня. Если только оправдаться обстоятельствами, но у Саида были и похуже ситуации.

Он проводит карточкой по магнитному замку, жестом приказывает мне заходит. Захожу, стою на месте.

— Шерхан, не стой, давай шевелись, честно слово, как заторможенный. Тебе там мозги поотбивали что ли? — внимательно меня осматривает, сканирует, я передергиваю плечами, вспоминая методы воспитания Мостового.

— Спасибо, — тихо говорю, рассматривая узор на ковре. Саид молчит, его молчание напрягает больше, чем угрозы, поэтому вскидываю на него глаза.

— Я думаю, ты хочешь поговорить, узнать ответы на свои вопросы.

— Да я как-то додумался сам, мозги вроде оставились на месте.

— Это хорошо, ибо заморачиваться, в какой интернат для умственно отсталых тебя пристроить, в мои планы не входило. Хватит того, что вытащил из тюрьмы. Считай, что долг отдал, — Саид направляется на лоджию, где на журнальном столике стояло кофе и пирожные. Усмехнулся.

— Я не сладкоежка, Каюм, нынче лечение зубов выходит в копеечку, а я теперь нищ, как бродяга.

— Ты нищ? — Каюм смеется, откидывает голову назад, веселится от души. Но на самом деле я не врал. Почти все свои деньги я отписал на Карениных, выдав их как счет Гриши. Кое-что перевел в детский дом, в котором прошли мои годы рядом с Полиной. Осталось совсем чуть-чуть на жизнь, пока буду думать, чем мне в этой жизни заняться. Ибо реальной профессии у меня не было, дипломов тоже. Я умел то, что в обычной жизни проходит по статье уголовного кодекса.

— Ладно, посмеялись и забыли.

— У меня остались копейки, планирую на днях выставить на продажу комплекс. И валить отсюда на какие-нибудь острова.

— Не спеши, — Саид садится в кресло, берет чашку, из кофейника наливает кофе, отпивает его и смотрит перед собою. Мне ничего не оставалось, как примоститься на соседнее кресло и тоже налить себе кофе. Наше молчание умиротворяло, я смотрел на горизонт, видел спокойное море, где-то вдалеке стояли яхты.