Дом малых теней - Нэвилл Адам. Страница 30

Мэйсон и Виолетта, быть может, завтракали, обедали и ужинали исключительно здесь — день за днем, год за годом. Сидели по разные стороны стола — совсем как Эдит сейчас напротив Кэтрин. Интересно, проходили ли эти трапезы в такой же тишине, когда всем участникам церемонии будто бы и нечего сказать друг другу?

Пока Кэтрин ела, Мод терпеливо ждала у тележки с подносами. Едва тарелки опустели, она, все так же не издавая ни звука, убрала со стола. Выражение сдерживаемой изо всех сил ярости, запечатленное в ее чертах, ясно говорило о том, что расспрашивать о содержании загадочной записки у нее всяко не стоит.

Быть может, Леонард прав, и манеры Эдит — просто способ привлечь к себе внимание? Этим вечером все выглядело так, будто присутствие Кэтрин старуха еле-еле переносит. Но, пожалуй, все дело лишь в том, что трудно быть строгой и всевидящей в столь поздний час, особенно если тебе от роду почти сотня лет.

Возвращаться сюда было ужасной ошибкой. Стоило просто уехать. Кэтрин были нужны дружелюбие, теплота, поддержка, а тут их днем с огнем не сыщешь. Она ухватилась за этот ужасный дом единственно из-за страха, что очередной последний шанс уйдет у нее из-под носа. Господи, надо хоть что-нибудь сказать, хоть чем-то разбавить эту давящую тишину — вдруг старухи выйдут из транса? Если ближайшие два дня пройдут в таком же духе, Кэтрин просто сойдет с ума.

— Миссис Мэйсон?

Эдит подняла взгляд не сразу.

— Мой дядя никогда не одобрял застольную болтовню.— Последнее слово она едва ли не выплюнула — ее потемневшие десны и источившиеся зубы на миг обнажились гримасой.

— Прошу прощения.

— Но раз уж вы сказали «А», надо сказать и «Б». В чем дело?

Кэтрин сглотнула слюну.

— Те куклы, что я видела в Грин-Уиллоу…

— Ну?

— Они, эм… Никогда не видела более впечатляющую частную коллекцию.

Некая искорка теплоты проскочила в покрасневших глазах Эдит.

— Благодарю. Они все — подарки моей матери и дяди. Они-то меня и испортили.

— Вас любили, баловали. Что в этом плохого?

— О, эти куклы не предназначались для игр.— В голосе Эдит вдруг прорезалась какая-то неземная тоска, и Кэтрин мигом простила старухе всю ершистость. В мгновение ока Кэтрин осознала, сколь тоскливым и исполненным страха протекало бытие хозяйки дома, одинокой и покинутой души. Ничто не могло возместить тот ущерб, что нанесли ей в детстве безумные мать и дядюшка, — Леонард был кругом прав. Стыд за собственную нетерпимость к старухе ударил по Кэтрин с неожиданной силой.

— У вас доброе сердце, мисс Говард.

— Просто Кэтрин.

— Я буду обращаться к вам так, как сочту нужным. Но вы все поняли верно. Я просто ждала — здесь, в одиночестве.

— Я…— неужто она озвучила свои мысли? Или из выражения ее лица эта непривычная к общению отшельница извлекла куда больше, чем из любых возможных слов?

— Но больше мне ждать не придется.— Эдит устремила взгляд на столешницу.

Стремление Кэтрин к дальнейшему разговору как-то сразу стушевалось.

— Вам следует делать скидку на мои года. На весь мой опыт и вклад. Мое время на этой земле подходит к концу. Мой вклад в этот дом был велик, но это все в прошлом. Забирайте их. Вряд ли что-то сильно изменится от того, что не я буду отныне чтить их сохранность. Настало время другим детям отходить ко сну под их чуткими взглядами. Лишь невинность может вдохнуть в них жизнь. Пожалуйста, проследите за тем, чтобы они попали в хорошие руки.

Кэтрин, краснея, кивнула, чувствуя, что разговор стоит побыстрее закруглить, пока помрачение Эдит не дало новых ростков. Речь старухи медленно уплывала в бессмыслицу, и понять ее Кэтрин даже не пыталась — без толку.

— Если вы насчет кукол, я думаю, музей или частный коллекционер был бы счастлив…

— Нет, в этом я не заинтересована. В других местах.

— Но я могу начать составление каталога с них? Куклы — моя специальность.

— Потому что для вас они тоже живые. Я это сразу поняла. Вы далеки от того идеала, что требует присутствие здесь, но, по крайней мере, вульгарность и жажда наживы, проявленные всеми вашими предшественниками, в вас по большей части отсутствуют.

Кэтрин почти смутилась, но оговорка Эдит — по большей части,— смазала впечатление.

— Так что берите все. Не знаю, чему я противлюсь. Сам дом, похоже, желает, чтобы все его содержимое перешло к вам.

Все содержимое. Эти слова загорелись красным в голове Кэтрин.

— Но прежде чем вы приступите, я хотела бы продемонстрировать вам мастерскую дяди. Это важно. Я решила отвести вас туда завтра.— Улыбка исчезла с лица старухи, на мгновение показавшегося мертвым в равномерном свечном сиянии.— Я знаю, вам самой не терпится гуда попасть. Я слишком стара и умудрена, чтобы что-то от меня прятать.

Кэтрин попыталась сменить тему:

— Я бы хотела узнать, что именно можно включить в каталог. Видит Бог, я принесла вам много хлопот и так, и поэтому, если вы настаиваете начать осмотр именно с той части дома…

— Не будьте столь нетерпеливы. Ничто так не раздражает меня, как нетерпение. Мы, мисс Говард, никуда не торопимся. И под этим «мы» я подразумеваю все, что находится в Красном Доме. Это прелюбопытнейшее жилище знавало не одну эпоху, не одну судьбу. Но все эти времена и жизни неразделимы, будучи неотъемлемо связанными воедино — здесь, под этими сводами. Вы должны осознать все в нужном контексте, и начать необходимо с тех мест, где дядя работал. Можно сказать, мы отправимся в самое сердце Красного Дома, что поддерживало в нем эту причудливую жизнь. Ничто не имеет цены, покуда не воспринято должным образом, верно?

— Верно,— бездумно ответила Кэтрин, не вполне понимая, о чем Эдит ее спрашивает. Она глянула на Мод, но тут же отвела глаза — столько звериной злобы, еле сдерживаемой, плескалось во взгляде домоправительницы, обращенном к старухе во главе стола. Похоже, отношения этих двоих — плод сокрытой туманом тайны, в которую Кэтрин предпочитали не посвящать. Меж Эдит и Мод не чувствовалось тепла. Они держались особняком друг от друга, как совершенные незнакомцы. Что же связывало их, что заставляло Мод продолжать нести абсурдную повинность перед прикованной к креслу инвалидкой? Тайна.

Но если завтра ей не разрешат начать работу над каталогом и увлекут в очередную экскурсию по гротескным увлечениям М. Г. Мэйсона, ей придется надавить на Эдит. А там — будь что будет. Она готова уйти отсюда с пустыми руками, зато с целым чемоданом историй, в которые никто во внешнем мире не поверит. И тогда пусть Леонард попробует одержать победу на этом поле. И да, никаких больше трапез — отговорки она приготовит заранее. Да, старостью вполне можно было оправдать поведение Эдит, но Кэтрин твердо знала — тот ужас, который опутал ее собственную душу, делал пребывание в среде Красного Дома занятием в высшей степени нездоровым.

— У вас будет время, дорогая моя. Вам предстоит многое понять.— Голос Эдит стал тише и мягче, обходительнее. Она даже улыбалась, будто на нее снизошел подлинный, но при том совершенно неочевидный Кэтрин триумф.— Теперь, когда вы с нами, вас ничто не отвлекает от нашего уникального предложения. Здесь, в стенах этого дома, есть нечто большее, то, что вы не сыщите там, по другую их сторону. Вы, как мне кажется, часто находили во внешнем мире лишь разочарование…— Эдит сделала аккуратный кивок в сторону окна.

Это что, получается, Эдит намекает на ее разрыв с Майком? Неужели Леонард что-то рассказал ей перед тем, как Кэтрин сюда приехала? Ну нет, он написал ей одно-единственное письмо, и то до того, как Майк ее бросил. Кроме Леонарда, она никому об этом не говорила — ну, еще родителям. Может, Эдит намекает на ее отлет из Лондона, на тот некрасивый случай, на обстоятельства ее детства, на… все. Сама идея поразила Кэтрин, погрузив в долгое молчание.

Ну нет, это уже форменная паранойя. Подробности ее частной жизни никак не могут быть известны Эдит.

— Вот как? — парировала она.— И почему вы так считаете?