Всё, что осталось (Записки патологоанатома и судебного антрополога) - Блэк Сью. Страница 71

Я не уверена, что мне выпадет та же участь, и весьма об этом сожалею. Однако кое-что все-таки попытаюсь предсказать. Думаю, я умру до семидесяти пяти лет. Подозреваю, что от сердечного приступа, а поскольку пик таких смертей приходится на понедельник, 11 утра, то свою бронирую на среду, около полудня.

Естественно, я не знаю, как правильно умирать, поскольку раньше этим не занималась. Однако вряд ли это особенно сложно: все, кто умирал до меня, в целом справлялись, не считая разве что плохо подготовившихся неудачливых самоубийц. Я не могу порепетировать или спросить совета у тех, кто уже умер. Получается, что и волноваться незачем. В любом случае, я не останусь одна. Вне зависимости от присутствия людей, смерть точно будет со мной, а у нее больше опыта, чем у кого-либо, и, я уверена, она покажет, что мне делать.

Я представляю себе смерть как подобие общего наркоза. Все становится черным, ты отключаешься, и все — ты мертв. Если за смертным порогом нас ждет одна темнота, то, хоть я и не смогу ее запомнить, мне будет довольно обидно. Но смерть может оказаться и совсем другой: яркой вспышкой, которая венчает прожитую жизнь — точкой в конце повествования.

Однако на «после смерти» у меня есть вполне конкретные планы. Я хочу, чтобы мое тело использовали в научных целях, для обучения и исследований, поэтому завещаю свои останки анатомическому департаменту Шотландии. Будь у меня выбор, я бы предпочла, чтобы меня препарировали студенты-анатомы, а не медики или стоматологи, поскольку я избегаю докторов, а к зубным вообще никто ходить не любит, правда же? Став следующей «Генриеттой» для студента-анатома, я завершу свой жизненный круг. Пока что у меня подписано согласие на использование моих органов для донорства в случае внезапной смерти, а завещательную форму я планирую оформить после шестидесяти пяти, если, конечно, доживу. В этом возрасте вероятность того, что органы, которыми я пользовалась так долго, пригодятся кому-нибудь еще, практически сойдет на нет.

Том недоволен. Он не хочет, чтобы меня резали. Будучи сам анатомом, он тем не менее чарующе старомоден: мой муж предпочел бы устроить мне торжественные похороны, а потом положить в могилу, где наши дочери, если им захочется, смогут меня навещать. Если я умру первой, он, возможно, возьмет верх, ибо я ни за что не стану принуждать мужа к тому, что его огорчит. Однако, если первым будет Том, я скрупулезно выполню все его распоряжения относительно останков, а дальше прослежу, чтобы подробно и доходчиво изложить свои.

В идеале я бы хотела, чтобы меня анатомировали в моей собственной секционной, однако понимаю, что это не совсем честно по отношению к сотрудникам — заставлять их проводить бальзамирование. Они, безусловно, профессионалы и отлично справятся, если я так распоряжусь, но мне совсем не хочется их расстраивать. Однако я определенно желаю, чтобы мое тело бальзамировали по Тилю, а на данный момент наш центр в Данди — единственное место, где это возможно. Стать формалиновой мумией мне претит, и уж точно я отказываюсь от заморозки. Мне нравится, что благодаря раствору Тиля моим конечностям возвратится подвижность — может, они будут гнуться даже лучше, чем сейчас, — и у меня разгладятся морщины. И вообще здорово будет отдохнуть пару месяцев в темной прохладной глубине погружной емкости после всей этой суматохи со смертью. Остается только гадать, не проклянут ли меня какие-нибудь студенты за ужасно нескладную анатомию, и буду ли я для них таким же хорошим учителем, каким стал для меня Генри.

Дальше я хочу, чтобы мой скелет подвергли мацерации (то есть обработали при высокой температуре, чтобы отделить от костей мягкие ткани и жир). Мягкие ткани и органы можно будет кремировать, хотя праха для моих детей от них останется совсем мало. Но на кости у меня свои планы. Я хочу, чтобы они хранились в коробке в учебном собрании скелетов в Университете Данди. Я приложу к ним полный перечень особых примет — следов травм, патологий и так далее, — которые студенты смогут потом отследить. Я буду очень рада, если мой скелет соберут и повесят как образец в секционной, в нашей лаборатории судебной антропологии, чтобы я продолжала учить и после смерти. Поскольку кости хранятся очень долго, я буду висеть там сотни лет — нравится это студентам или нет.

Если все выйдет, как я планирую, то я, по сути, и не умру, потому что продолжу жить в тех, кто изучает анатомию и кого покоряет ее логика и красота — как когда-то меня. Это именно то бессмертие, к которому все мы стремимся, каждый в собственной сфере. Я не хотела бы вечной жизни в своем телесном обличье, даже будь такое возможно.

Некоторые предпочитают отрицать неизбежность полного умирания. Многие убеждены, что их душа, дух или что-то в этом роде продолжит существовать, на земле или на небе, каким они его себе представляют, несмотря на гибель тела. Кто-то думает, что его душа однажды вернется в телесную оболочку. Кто-то собирается переродиться, в своем теле или в чужом. Есть даже такие, кто планирует заморозить свое тело в криогенной камере, чтобы потом, когда наука достигнет небывалых высот, его смогли вернуть к жизни в прежнем виде. Мне все это ни к чему.

Есть ли жизнь после смерти? Кто знает. А привидения — они существуют? Моя суеверная бабка наверняка бы сказала, что да, но я, проработав с покойниками столько времени, категорически утверждаю, что ни один из них ни разу не причинил мне никаких неудобств.

Они не то чтобы совсем покладистые, но в целом очень вежливые и деликатные. Никто из них не восставал из мертвых у меня в морге и уж точно не навещал меня во сне. В целом с мертвецами гораздо меньше проблем, чем с живыми. Есть только один способ узнать правду об умирании, смерти и пребывании мертвым — пройти через них самому, что со всеми нами рано или поздно случится. Остается надеяться, что смерть я встречу, будучи к ней готовой — как к новому грандиозному приключению.

Что, в моем представлении, рай? Только без херувимов с арфами — представьте, как они раздражают! Мой рай — это мир, тишина, воспоминания и тепло.

А ад? Юристы, крысы и синие проводки.

Пожалуйста, свяжитесь с Бюро по розыску пропавших [email protected], если считаете, что обладаете информацией, которая могла бы помочь идентифицировать останки мужчины, чью историю я рассказала в главе 8. Его дело также излагается на  http://missingpersons.police.uk/en/case/ll-007783

ОПИСАНИЕ ОСТАНКОВ

Останки обнаружены: 16 октября 2011 года. Вероятно, находились на месте от 6 до 9 месяцев

Место обнаружения: Лес, прилегающий к Голф-Кост-Роуд, Балмор, Восточный Данбартоншир

Пол: мужской

Возраст: между 25 и 34

Расовая принадлежность: северный европеец; волосы светлые Рост: от 1,77 м до 1,83 м (5 футов 8 дюймов и 6 футов)

Сложение: хрупкое

Особые приметы: на внешности могли сказаться травмы — сломанный нос, который должен был выглядеть скошенным; частично сросшийся тяжелый перелом челюсти; сломанный передний верхний зуб. Возможно, затруднения при ходьбе

ОДЕЖДА

Рубашка-поло: Светло-голубая, с короткими рукавами, треугольный вырез. Белые узоры с текстом и штампами спереди. Диагональная полоса темного цвета слева направо.

Бренд: Topman. Продается на территории Великобритании.

Размер: S, европейский размер 48; размер по обхвату груди 35-37

Ткань: 100 % хлопок

Производство и другие отметки: Сделано на Маврикии. На этикетке имеются две последовательности цифр 2224278117026 и 71J27MBLE

Кардиган: Темно-синий, с длинными рукавами, круглый ворот, на молнии спереди, карманы по бокам. Две горизонтальные полоски на вороте и карманах. Слева на груди вышивка «Southern Creek Pennsylvania» над белой короной, львом и буквами G и J. Ниже логотип «Riviera Adventure»