История Эша (ЛП) - Эвинг Эми. Страница 2

Никто не знает истинного имени Старого Уайта. Он старый и белый, с морщинистыми руками, ярко — голубыми глазами и широкой, теплой улыбкой, которую он редко использует. Его голова выбрита, и он всегда носит один и тот же выполненный в строгом стиле двубортный костюм. Он стучит в дверь офиса Мадам.

— Войдите, — говорит она изнутри. Голос Мадам умеет быть одновременно сладким и острым.

— Эш Локвуд, — говорит Старый Уайт, вводя меня внутрь.

— Спасибо, Уайт, — отвечает Мадам. — На этом всё.

Мадам, должно быть, уже за 50, хотя у нее были процедуры, чтобы ее реальный возраст невозможно было угадать — подтяжка здесь, подкладка там. Она всегда носит плотно облегающие платья, которые подчеркивают ее пышную грудь, а волосы и макияж безупречны. Сегодня на ней синий бархат и колье из бриллиантов. Одно только ожерелье стоило, по крайней мере, моей годовой зарплаты. Я всегда задавался вопросом, не начинала ли Мадам с работы в публичных домах Ряда, захудалой улицы, полной обычных проституток, наркоманов и воров. И теперь она делает всё возможное, чтобы стереть эту часть своей жизни.

Я не могу винить ее. Если бы я мог стереть эту часть своей жизни, я бы сделал это в одно мгновение.

— Присаживайся, — говорит она, указывая на один из двух стульев с твердой спинкой перед своим столом.

В офисе приятно пахнет кожей и кофе. Единственное огромное окно выходит на золотые ворота. На её столе из красного дерева лежит перьевая ручка, промокательная бумага, стоит маленькая лампа с декоративными кисточками на абажуре и стопка файлов. Она открывает один из них, когда я присаживаюсь.

— Вы сегодня выглядите прелестно, — говорю я. — Этот цвет хорошо сочетается с вашей кожей.

Она отмахивается от комплиментов. — Я очень надеюсь, мисс Флорет не вывело из себя то, что ей пришлось отпустить тебя со своего урока, — говорит она. Её пристальный взгляд прожигает меня в поисках какой — либо реакции — она знает, что я ненавижу этот класс. Я тепло улыбаюсь.

Правило дома № 2: Никогда не показывай свои настоящие чувства.

— Я уверен, она оправится, — говорю я. — Ведь будут следующие уроки, которые я смогу посетить.

— Не так скоро, — говорит мадам, переходя к делу. Она морщит губы, покрашенные в глубокий красный цвет, и берет маленькую карточку из стопки рядом с перьевой ручкой. Это карточка для комментариев. Каждая королевская женщина заполняет одну из них после того, как компаньон прекращает ей служить, чтобы мадам увидела, что нам нужно улучшить.

— Леди Ивы была весьма впечатлена вами, — говорит она. — Круглые пятерки по всем параметрам. — На карточках есть вопросы с рейтингом от одного до пяти, один значит «ужасно», а пять — «отлично». Затем в конце они могут добавить личные комментарии.

— Она слишком любезна, — говорю я. Леди Ивы была не так плоха, как некоторые — она предпочитала, чтобы наши занятия любовью были нежными и традиционными — но ей не было равных в нытье по поводу статуса своего дома в Жемчужине, и у нее был хронический неприятный запах изо рта.

Мадам издает смех. — Да, я уверена, что доброта была первой вещью на её уме, когда она это заполняла. — Она бросает карту в сторону и берет лист бумаги из папки. — У тебя есть новый клиент. Весьма впечатляющий новый клиент. С которым мы не имели удовольствия совершать сделку в этом доме ещё с моих времен.

Это заставляет меня внезапно заинтересоваться. Я пытаюсь угадать, кто же это может быть. Точно не Курфюрстина, у неё нет дочери, только несовершеннолетний сын. Графиня Камня бездетная, герцогиня Весов вышла замуж за герцога только в прошлом году, так что аукцион этого года был её первой попыткой завести ребенка. Сын графини Розы умер в дуэли 10 лет назад, и у неё никогда не было дочери. У герцогини Озера — единственный сын.

Возможно, это еще один Дом высшего ранга.

— Мадам знает, что мне не терпится познакомиться с любой молодой леди из Жемчужины, — говорю я.

— Она не из Жемчужины, — отвечает Мадам.

Теперь я озадачен. Я не работал в Банке с тех пор, как мне исполнилось 15, и я не могу представить ни одного клиента из Банка, который был бы круче, чем клиент из Жемчужины.

И я ненавижу себя за то, что думаю так, но кажется странным, что она готова отдать меня клиенту из Банка. Она знает цену, на которую я могу претендовать.

— Её имя — Карнелиан Силвер, — продолжает Мадам, — и она племянница герцогини Озера.

Ах, точно. Сестра герцогини Озера отказалась от своего королевского происхождения, выйдя замуж за журналиста из Банка. Но затем он умер, и от горя женщина сошла с ума и повесилась. Я забыл, что у нее была дочь.

— Герцогиня стремится увидеть ее замужем, — говорит мадам. Перевод: герцогиня стремится избавиться от своего родственника низкого происхождения. — Она просит, чтобы ты прибыл завтра в час дня, чтобы начать свою службу.

— Конечно. Я польщен, что Мадам считает меня подходящим выбором для такого престижного Дома.

Она откидывается на спинку стула и изучает меня своими кошачьими глазами. Я знаю, что она видит мое тело под белой униформой и брюками цвета хаки, которые носят все компаньоны. Она хорошо знает его, каждый дюйм моей груди, окружность моих бедер, изгиб моих коленей. Мадам уверяется, что наши тела всегда находятся на пике своего физического состояния. Ее взгляд движется вниз, чтобы остановится в районе застежки пояса. — Я понятия не имела, когда увидела тебя в этой клинике… — бормочет она.

— Не имели понятия, Мадам?

— Сколько денег ты мне принесешь. — Она садится прямо и закрывает файл, возвращаясь к делу. — Ты встретишься с доктором Лейном для обычных тестов. Он ждет тебя. И приходи в мои покои этим вечером в восемь.

Мадам проверяет каждого компаньона перед их отправкой на задание.

— На этом все, — говорит она, не взглянув в мою сторону, подтягивая к себе новый файл. Несомненно, после того, как я уйду, к ней придет еще один парень.

Старый Уайт открывает для меня парадную дверь. Воздух морозный и пахнет дымом и осенью. Медицинское здание находится в противоположной части двора, и я почти достигаю его, когда натыкаюсь на Эмори.

Эмори на четыре года старше меня. Мы встретились на мой второй день у Мадам Курьо — я потерялся, пытаясь найти столовую, и наткнулся на нескольких старших компаньонов. Мне было всего четырнадцать, застенчивый и неуверенный в этом вылизанном месте, которое было ничем не похоже на Смог и дом, в котором я вырос.

Мальчики не причиняли мне вреда — физическое насилие среди компаньонов находится под запретом, за исключением тренировочных боев и уроков владения мечом, но даже здесь запрещено трогать лицо. Синяк под глазом может стоить компаньону неделей работы.

Конечно, на тот момент я этого не знал. Поэтому мне они напомнили моих братьев и отца, и я все думал, кто ударит меня первым. Они называли меня именами, которых я раньше не слышал в свой адрес, самое популярное — девственник. Отец мог назвать меня слабым, глупым и неблагодарным, но девственником — никогда. Потом появился Эмори и сказал им пару ласковых, отправляя их куда подальше, и взял меня под свое крыло.

— Новый клиент? — спрашивает он меня.

— Дом Озера, — отвечаю я.

Он поднимает бровь. — Хорошо. Я даже не знал, что Дома Основатели нуждаются в компаньонах..

— Племянница герцогини.

Эмори кивает. — Ясно, банковская девочка — сирота. Надеюсь, она хорошенькая.

Надеюсь, она добрая, думаю я. Добрая и умная, возможно, с хорошим чувством юмора. Это будет приятным разнообразием.

Я давно не видел Эмори. Кажется, будто у него новые клиенты каждую неделю, что совсем необычно для компаньона. К том же он становится старше. Через год его возраст будет непригодным.

А когда ты стареешь, ты сам по себе. Ты не можешь покинуть Банк, чтобы вернуться к семье. Ты не можешь больше работать компаньоном. Все, что у тебя есть — деньги в кармане и отсутствие любых навыков для зарабатывания денег, кроме тех, которые могут пригодиться только в Ряду.