Мекленбургская принцесса (СИ) - Оченков Иван Валерьевич. Страница 17

– Хорошо, ты можешь идти. Я позже приготовлю свою одежду.

– Ну, если вы ничего больше не хотите, – присела служанка в книксене, – то с вашего позволения…

Выйдя от постояльца, Кетхен сморщила недовольную гримасу на своем хорошеньком личике и, пробормотав: «Можете сколько угодно интересоваться фрау Анной, на нее у вас денег все равно не хватит», – побежала вниз.

Оставшись один, молодой человек, не раздеваясь, рухнул на кровать, и какое-то время лежал без движения. В голове его прихотливо вертелись обрывки мыслей, но на душе было пусто. Еще один чужой город на его долгом пути, еще одна холодная постель. Хотя последнее обстоятельство можно было исправить: миловидная служанка поглядывала на него с явной благосклонностью. Вот только зачем? Разве купленная любовь может охладить жар, иссушающий его душу вот уже несколько лет! Да разве вообще существует она, эта проклятая любовь? Когда-то давно сердце его получило тяжелую рану. У него было все, о чем мог мечтать пятый сын небогатого провинциального дворянина. Начав служить у юного принца-изгнанника, он вместе с ним поднимался ступенька за ступенькой по очень крутой лестнице. У принца появился свой отряд – и братья фон Гершовы стали в нем офицерами. Голова его украсилась герцогской короной – и в их карманах зазвенели звонкие монеты. Сюзерен стал мужем шведской принцессы – и к его людям стали приглядываться отцы семейств в чаянии выгодных браков для своих дочерей. Казалось, еще немного – и жизнь удалась! И вот эту весьма многообещающую карьеру он кинул под ноги прекрасной женщине… И что получил взамен? Теперь он изгнанник, лишенный чести и всякого будущего, а его возлюбленная лишь посмеялась над ним. Прошли годы, боль понемногу утихла, и вот он увидел ту, которая лишила его покоя и будущего. Боже, какая бездна разочарования! Как можно было влюбиться в эту пустую, взбалмошную девчонку? Как можно было променять службу у ставшего легендой герцога-странника на… на что, черт возьми, он ее променял? От тягостных рассуждений его отвлек деликатный стук в дверь.

– Войдите, – буркнул он, с неудовольствием уставившись на входящего.

Как оказалось, это снова была Кетхен.

– Хозяйка спрашивает вашу милость, не угодно ли вам принять ванну с дороги?

– Ванну?

– Ну да, ванну. Хотя, наверное, правильнее называть ее бочкой, но она довольно большая, и горячей воды у нас сколько угодно…

– Что же, я не прочь. Пожалуй, я приму ванну, и еще…

– Что угодно вашей милости?

– Принесешь в мою комнату ужин и бутылку рейнского вина.

– Как прикажете; что-нибудь еще?

– Сама приходи…

Утром Болеслав проснулся с тяжелой головой. Кетхен уже убежала, и лишь растерзанная постель свидетельствовала, что страстная ночь с ней не приснилась бравому лейтенанту. Стол был заставлен грязной посудой и несколькими бутылками, оплетенными лозой. К несчастью, ни в одной из них не сохранилось ни капли живительной влаги, и молодой человек беззлобно выругался:

– Вот же чертовка, и в постели даст фору любой маркитантке, и пьет не хуже иного рейтара!

Судя по всему, этим таланты девушки не исчерпывались, потому что, несмотря на такую занятость, привести в порядок его одежду она успела. Одевшись, он спустился вниз и тут же наткнулся на хозяйку.

– Доброе утро, господин Болеслав, – поприветствовала она его, – вы будете завтракать?

– Доброе утро, фрау Анна, пожалуй, я съел бы чего-нибудь.

– Возможно, вы хотите еще вина?

– О, нет… вчерашнего было вполне достаточно!

– Тогда, быть может, пива?

– От пива не откажусь, и яичницу с ветчиной, пожалуйста.

– Как вам будет угодно.

Позавтракав, молодой человек пришел в доброе расположение духа и, поблагодарив за завтрак, направился по своим делам. Прежде ему приходилось бывать в Ростоке, и потому ориентировался он вполне уверенно и без труда нашел нужный ему дом. Собственно, это был не дом, а городской собор, где ему надо было спросить причетника и отдать ему послание. Причетник оказался пожилым человеком с изможденным лицом и внимательными глазами.

– Как давно вы приехали? – спросил он у Болеслава, приняв сверток.

– Вчера.

– Вы не слишком торопились, – заметил причетник, впрочем, без тени осуждения в голосе.

– Полученные мной инструкции совершенно однозначно требовали прийти сюда до обеда, – возразил ему Болек.

– Верно, – скупо улыбнулся тот, – приятно иметь дело с таким пунктуальным молодым человеком. Теперь приходите через три дня, и тоже до начала дневной молитвы. Если ответное послание будет готово, то вам его отдадут.

– А если нет?

– Если наши планы изменятся, вам сообщат, – проигнорировал его вопрос причетник. – Где вы остановились?

– В трактире «У дядюшки Пауля».

– Хорошо, я знаю это место. Ступайте, молодой человек.

Вернувшись в трактир, лейтенант снова застал там толстого господина Мильха, с жалобной улыбкой поглядывающего на фрау Анну и печальным голосом рассказывающего ей какую-то душещипательную историю.

– Вот видите, фрау Анна, до чего меня довела моя доброта, – изливал он душу трактирщице. – Я относился к этому мальчишке, как к собственному сыну, а он так со мной поступил!

– Да что же случилось, господин Мильх? – участливо спросила она его.

– Как, вы не знаете? – удивился он, – наш герцог снова собирает армию!

– Что, простите? – удивленно переспросил Болеслав.

– Ну да, – обернулся пивовар к новому слушателю, – он прислал указ о наборе целого полка пехоты, и теперь все городские бездельники только и толкуют о том, как бы стать под знамена герцога-странника!

– И что в этом дурного, – мило улыбнулась фрау Анна, – бездельники на то и бездельники, чтобы думать о войне и легких денежках, которые на ней можно заработать. Правда, большая часть из них не доживет до той поры, как увидят хотя бы пару гульденов, но так уж устроен этот мир!

– В том-то и дело, милая фрау Анна, – с жаром подхватил толстяк, – бездельники об этом только толкуют, а мой Фриц сбежал и он-то далеко не бездельник!

– Но вы можете обратиться с жалобой в магистрат, и вашего подмастерья вернут вам.

– О чем вы говорите, – печально вздохнул он, – в прошлый приезд герцога у меня тоже сбежал подмастерье, и я так и сделал. Но Иоганн Альбрехт, едва приехав, казнил герцогского казначея, затем взыскал все недоимки по налогам. Потом на него случилось это ужасное покушение… в общем, все очень перепугались, так что никто в магистрате и слушать меня не стал. Хотя надо сказать, он тогда завалил заказами наших портных и оружейников, и они были очень довольны. А то, что у папаши Мильха сбежал подмастерье, не отработав положенный ему срок, так кому это интересно!

– Да уж, вам не позавидуешь, – посочувствовала ему трактирщица.

Что ей ответил пивовар, Болек не дослушал, прямиком направившись в свою комнату. Следующие три дня он провел в тягостном безделье. Поскольку заняться было решительно нечем, то днем он гулял, прислушиваясь к разговорам на улице, или вовсе валялся на кровати. Ночи проходили несколько веселее, поскольку их скрашивала Кетхен, но скоро и она ему приелась. Наконец наступил третий день, и молодой человек направился в собор. Присев на скамью, он внимательно выслушал проповедь до конца, и направился к выходу. Никто не попытался что-либо ему передать, так что оставалось только ждать. Впрочем, тем же вечером к нему постучали.

– Входите, – лениво отозвался он, и из-за двери показалось личико Кетхен.

– Прошу прощения, – прощебетала она, – но какой-то господин спрашивает вашу милость.

– Хорошо, я сейчас иду, – отозвался он и стал накидывать камзол.

– Давайте я вам помогу, – шагнула к нему девушка.

– Не стоит, я сам справлюсь, – сухо отозвался он, застегивая портупею.

– Вы так переменились к своей бедной Кетхен… – надула она губки.

– С чего ты взяла? – возразил Болек.

– Я все вижу, – вздохнула служанка, – в первый день вы назвали меня милой, на второй – красавицей, а теперь только что не отворачиваетесь…