Мекленбургская принцесса (СИ) - Оченков Иван Валерьевич. Страница 18

– Тебе показалось, просто я немного устал. Так где, ты говоришь, ждет этот человек?

– Он сказал, что будет ждать вашу милость у конюшни, – отозвалась девушка и проводила постояльца грустным взглядом. Потом вздохнула и, шмыгнув носом, пробормотала: – Все мужчины одинаковы! Этот хоть не скряга…

На улице уже темнело, но человека, пришедшего на встречу, Болеслав заметил сразу. Он был одет как горожанин, а его лицо скрывал капюшон.

– Это вы меня искали? – спросил лейтенант, и вдруг, повинуясь какому-то наитию, положил руку на эфес.

– Я, – коротко отозвался тот и протянул ему довольно увесистую кожаную сумку: – Вы знаете, кому ее передать.

Облегченно выдохнув, Болек взялся за послание и в этот момент незнакомец неожиданно сильно схватил его за руки. Практически одновременно с этим какие-то субъекты, подскочившие из темноты, накинули плащ на голову молодому человеку, прежде чем он попытался вырваться…

Нельзя сказать, чтобы вечера в Шверинском замке проходили скучно, однако и веселого в них было мало. Катарина Шведская считала неприличным устраивать пышные празднества в отсутствие супруга, и не слишком часто приглашала гостей. Те же, кто постоянно проживали при дворе шведской принцессы, уже давно наскучили друг другу, и хотя бы поэтому вызывали мало интереса. Однако после прибытия барона фон Гершова с женой ситуация несколько переменилась. Ближайший сподвижник герцога-странника, казалось, внес свежую струю воздуха в затхлые покои старого замка. Он был молод, красив, и его верная служба была по достоинству вознаграждена сюзереном, так что господина барона вполне можно было назвать человеком богатым. Будь он холост, местные отцы перезрелых дочерей устроили бы на померанца настоящую охоту, но, увы – Кароль был женат. Его супруга Регина Аделаида была дамой многих достоинств и вскоре заняла ведущее место в числе придворных. Шведская принцесса почтила ее своей дружбой и с удовольствием коротала дни в обществе своей новой фаворитки, а по вечерам к ним присоединялся барон и развлекал дам рассказами о своей службе у герцога Иоганна Альбрехта или же о забавных происшествиях, случившихся с ним днем, пока он обучал войска. Вообще, если верить его рассказам, то война была делом исключительно веселым и занимательным. Так что нет ничего удивительного, что самым благодарным слушателем фон Гершова был юный принц Карл Густав.

– Господин барон, а расскажите, как вы взяли Ригу? – спросил он у Кароля, дослушав очередную историю.

– Боюсь, ваше высочество, уже поздно, – дипломатично отвечал тот ему, бросив быстрый взгляд на принцессу Катарину и сидящую рядом с ней жену.

Надо сказать, что дамы не слишком любили эту историю, хотя причины у них для этого были разные. Шведская принцесса в свое время наслушалась подробностей об участии во всем этом нечистой силы, а у Регины Аделаиды были собственные не слишком приятные воспоминания.

– Вы правы, господин барон, Карлу Густаву пора спать, – решительно заявила принцесса не допускающим возражений голосом.

– Но матушка! – все же попробовал возразить ей мальчик… однако протест остался без последствий.

– С вашего позволения, – поклонился ей Кароль, – мы с его высочеством удаляемся.

Принцу ничего не оставалось делать, как тоже поклониться и, поцеловав матери руку, отправиться в свои покои. Но едва они вышли, внимание барона отвлек слуга, что-то прошептавший ему так, чтобы мальчик ничего не слышал.

– Вам нужно идти? – как можно более незаинтересованным голосом спросил Карл Густав у фон Гершова.

– Да, мой принц, но прежде…

– Хорошо, господин барон, вы можете идти, я сам доберусь до спальни.

Померанец немного помялся, но, посмотрев в невинное лицо Карла Густава, решил, что никакой беды не случится и, поклонившись, решительно пошагал за лакеем. Мальчик, в свою очередь, дождался, когда его шаги стихнут, и, разувшись, чтобы не привлекать внимания стуком каблуков, побежал вслед за ним. Быстро добравшись до комнаты, игравшей роль кордегардии, принц приложил ухо к двери и стал жадно слушать разговор за ней.

– Мы доставили этого человека, господин барон, – докладывал кто-то его наставнику сиплым голосом. – Все как вы просили, тихо и благородно!

– Он сопротивлялся?

– Не успел.

– Но он цел?

– Как можно, – оскорбился сиплый, – вы же просили!

– Хорошо.

В приоткрытую щелку было видно, как в скупо освещенную комнату втолкнули связанного человека. Лицо его было закрыто каким-то мешком, руки стянуты за спиной, а с боков его поддерживали двое сопровождающих совершенно разбойничьего вида. Во всяком случае, именно так показалось принцу.

– Развяжите его, – коротко велел фон Гершов.

Сопровождающие переглянулись, однако, не решившись перечить, исполнили приказание.

– А теперь оставьте нас!

– Но, господин барон…

– Исполнять!

Дождавшись, когда люди с разбойничьими лицами выйдут, освобожденный ими пленник медленно стянул с головы мешок и, подняв голову, немного вызывающим голосом сказал:

– А я-то все думал: кого это они называют бароном?

– Ты мог бы носить такой же титул, – не повышая голос, ответил ему Кароль.

– Видимо, не судьба, – грустно усмехнулся Болеслав.

– Человек сам кузнец своей судьбы.

– Ты уже и говоришь, как он…

– Когда-то мы оба так говорили.

– К чему теперь эти воспоминания?

– Ну, с чего-то же надо начать разговор…

– Нам не о чем разговаривать.

– Ошибаешься, брат. Ты можешь мне не верить, но, кажется, Иоганн знал, что я тебя встречу.

– Вот как? Впрочем, я не удивлен, он всегда и все знает наперед. И что же он тебе приказал – отправить меня на виселицу?

– Он просил передать, что прощает тебя.

– Хм, неожиданно. Что-нибудь еще?

– Еще он просил, чтобы я тебе не мстил.

– Наверное, тебе трудно выполнить эту просьбу…

– Как тебе сказать, брат… – вздохнул Кароль, – если бы он не просил, а приказал – я бы, наверное, ослушался…

– По крайней мере, честно. Но зачем тогда меня сюда притащили?

– Ты знаешь, что за послание привез?

– Нет, – покачал головой Болеслав, – меня не посвящали в это.

– А кому оно предназначалось?

– Раз меня схватили – ты, вероятно, знаешь.

– Отвечай!

– Причетнику собора.

– Святая простота! Он, как и ты, всего лишь футляр для послания. Главный получатель – епископ Глюк. Ты помнишь его?

– Немного. Кажется, наш герцог его недолюбливал, причем это у них было взаимно.

– Это точно, и со временем их чувства только укрепились, а теперь подумай: зачем тем, кому ты сейчас служишь, писать лютеранскому епископу?

– Слишком сложный вопрос для лейтенанта рейтар.

– А для приближенного герцога-странника?

– Это было давно!

– Не так уж и давно, Болеслав, подумай хорошенько.

– Ну, не знаю… случается, что и злейшие враги объединяются, когда у них появляется общий противник. А Иоганн Альбрехт, надо отдать ему должное, умеет наживать себе врагов.

– Умеет и друзей.

– Тоже верно, не зря ведь его избрали своим царем московиты. Кстати, как он ими правит? Нет, среди них есть неплохие парни вроде Никиты или Анисима, но ведь они же… дикие!

– Не такие уж и дикие. Но ты не договорил.

– Да что тут толковать, даже среди самых ярых папистов случаются люди, что за пригоршню полновесных дукатов одевают на голову чалму и поют суры из Корана, как будто всю жизнь только этим и занимались. Почему бы таким не быть и среди последователей Лютера?

– Все гораздо сложнее, брат. У нашего герцога есть могущественные враги, но они хотели бы не просто убрать его со своей дороги, но еще и сделать это чужими руками.

– И кто же эти люди?

Услышав вопрос младшего брата, Кароль на мгновение задумался, затем тяжело вздохнул и тихо ответил:

– Если ты спрашиваешь у меня их имена, то я не знаю. Однако, может, ты поможешь мне их узнать?

– Но как?

– Кто дал тебе это письмо?

– Граф Хотек.